Едва Розамунда выбралась из люка, как Ярослав тотчас заключил её в объятия, словно это была не первая их встреча.

Розамунда не воспротивилась этому, наоборот - сама подставила губы для поцелуя. Её руки обвили шею Ярослава, а по телу пробежала лёгкая дрожь вожделения. С этого страстного поцелуя и начались в Ярослава большие перемены и испытания, к которым он был совершенно не готов.

Розамунда вознамерилась женить Ярослава на своей племяннице, дабы тот, опираясь на германских родственников, смог завоевать на Руси любой приглянувшийся ему княжеский стол. Уже при встрече с Ярославом на сторожевой башне Розамунда открыла ему свой замысел. Ярослав был полон самых приятных впечатлений после обладания женщиной, телесное совершенство которой никак не вязалось с её сорокалетним возрастом. Услышав от своей любовницы о тех возможностях, какие могут открыться перед ним в случае женитьбы на дочери графа Кобургского, брата Розамунды, у Ярослава закружилась голова от честолюбивых замыслов. Ему сразу расхотелось идти с повинной к великому князю. В своих мечтах Ярослав уже видел себя черниговским князем.

«Кто знает, - думал он, - может, то, что не удалось Олегу и Роману, удастся мне. Ведь я буду опираться не на язычников-половцев, а на христиан-немцев».

Ярополк нисколько не огорчился, когда его тёща объявила, что возвращается обратно в Германию. Однако ему совсем не понравилось, что вместе с Розамундой в Германию собрался и Ярослав.

- Не очень-то надейся на бескорыстную помощь германских князей, брат, - предостерёг Ярополк. - Тамошние властители жаднее и коварнее наших князей. Немецкие графы и бароны впутают тебя в свои распри, нальют елея в уши и в конце концов обманут. Уж лучше обратись за помощью к полякам, это вернее будет.

- По пути в Германию я задержусь в гостях у польского князя, - сказал на это Ярослав. - С сестрой повидаюсь и с тёткой отца моего Марией-Добронегой.

0 том, что Розамунда сватает за него свою племянницу, Ярослав не сказал ни слова. Он решил, что Ярополк нарочно наговаривает на свою немецкую родню, лелея в душе какие-то честолюбивые замыслы и не желая делиться ими с Ярославом.

Часть своей дружины Ярослав оставил во Владимире. Некоторые гридни не пожелали последовать за своим князем в Германию, предпочтя скитаниям по чужим землям службу у Ярополка.

Сразу за Вислой зарядили дожди. Лошади скользили на размытых дорогах, повозки вязли в грязи.

Ещё в Сандомире Розамунда и Ярослав узнали, что двор великого польского князя ныне обретается не в Гнезно, а в Кракове. Это было как раз по пути в Нижнегерманские земли, где находились владения супруга Розамунды и её брата.

Польшу, как и Русь, сотрясали внутренние распри. Старший из сыновей Казимира Восстановителя Болеслав Смелый правил страной долго и деспотично, но в прошлом году, после очередного заговора польской знати ему пришлось уйти в изгнание, спасая свою жизнь. Болеслав нашёл убежище в Венгрии у короля Ласло, которому в своё время помог отнять трон у его брата Гезы. Ярослав так и не смог повидаться с сестрой Вышеславой, женой Болеслава, поскольку она последовала за мужем в изгнание. Не удалось Ярославу встретиться и с Марией-Добронегой, матерью Болеслава: она находилась в Гнезно.

Великим польским князем стал младший брат Боле слава Владислав по прозвищу Герман. Это прозвище он получил за дружбу с германским королём и за расположение ко всему немецкому. Изгнать старшего брата из Польши Владиславу помог чешский князь Вратислав, тесть Владислава.

Обретя польский трон, Гермбн перенёс столицу государства в Краков, поближе к Чехии и подальше от воинственных поморян.

Ярослав с удивлением обнаружил, что Розамунда и Владислав Гермбн не просто знакомы друг с другом, но даже находятся в приятельских отношениях. Это стало заметно при первой их встрече в Кракове. Розамунда неизменно называла Владислава «мой возлюблен и ми брат», а тот в свою очередь говорил: «моя возлюбленная сестра». Оба постоянно разговаривали по-немецки, несмотря на то, что Розамунда неплохо знала польский язык. Обоим было по сорок лет, и возрастное равенство, как и то, что Розамунда в прошлом оказывала услуги Владиславу, искавшему защиты у германского короля от происков старшего брата, по-видимому, настолько сблизило их, что в отношениях и впрямь проглядывало что-то родственное.

Ярослав же начал ревновать. Розамунда несколько раз отдавалась ему с покорностью служанки, поэтому Ярослав считал графиню чуть ли не своей собственностью. И то, как Владислав позволял себе обнимать и целовать Розамунду, совсем не понравилось Ярославу. Не понравился ему и сам Гермбн, который был грузен и неповоротлив как боров. Густые низкие брови, крючковатый нос и тяжёлый подбородок придавали Владиславу несколько мужиковатый вид. Глаза, острые как иголки, постоянно находились в подозрительном прищуре, словно он не доверял всем и каждому.

Владислав, наоборот, был рад Ярославу, поскольку был наслышан о могуществе его покойного отца и о храбрости старших братьев. В беседе он не скрывал того, что Всеволод Ярославич поступает не по чести с сыновьями Святослава Ярославича.

- Ничего, - процедил сквозь зубы Ярослав. - Бог даст, нынешняя спесь моего дяди отрыгнётся ему в скором времени потерей стола киевского.

Мрачный вид Ярослава и его угрозы в адрес великого князя навели Владислава на мысль: Ярослав хочет мстить Всеволоду Ярославичу за смерть своих братьев, но не просто мстить, а лишить дядю великокняжеского стола. Тому способствовала и хитрая Розамунда, которая как бы между прочим обмолвилась, что на стороне Ярослава находится и её зять Ярополк Изяславич.

- Я намерена и германского короля сделать союзником Ярослава, - добавила при этом Розамунда.

Владислав, знавший возможности Розамунды, не счёл это пустым бахвальством: графиня действительно имела сильное влияние на короля Генриха, ведь одно время она была его любовницей. И как поговаривали в окружении короля, лишь связь с Розамундой помогла Генриху удержаться на троне.

Потому-то Владислав на вопрос Розамунды, согласится ли нынешний польский властелин поддержать Ярослава в его справедливой мести, не задумываясь, кивнул. Владислав знал, что, в своё время помогая Изяславу Ярославичу вернуть киевский стол, Розамунда, её супруг и король Генрих неплохо обогатились. За щедрое» вознаграждение Владислав был готов протянуть руку дружбы хоть самому Сатане.

Когда Розамунда и Ярослав, наконец-то, остались одни в отведённом для них покое, графиня игриво обняла своего молодого любовника и хотела поцеловать его в уста, но тот недовольно отстранился.

- Ты устал или чем-то недоволен?

- Почему ты позволяешь Владиславу целовать себя? - сердито пробурчал Ярослав, не глядя на Розамунду. - Не много ли себе позволяет этот толстяк?

- Этот толстяк отныне твой друг и союзник, - заметила Розамунда. - И впредь будь с ним повежливее, мой милый. Видит Бог, он нам пригодится. Погляди, какие роскошные покои отвёл нам Владислав! Здесь нам никто не помешает, мой мальчик.

И Розамунда принялась раздеваться, бросая на Ярослава призывные взгляды.

Глядя на свою любовницу, Ярослав оттаял. Ему впервые представилась возможность узреть Розамунду полностью обнажённой. С распущенными по плечам длинными золотистыми волосами она выглядела на диво соблазнительно и привлекательно.

Прелести графини по достоинству оценил и Владислав, наблюдавший в потайной глазок за двумя липниками. Он не мог расслышать всего сказанного, отлично рассмотрел, что они вытворяли на широкой кровати. Несколько лет тому назад Владиславу посчастливилось однажды обладать прекрасным телом Розамунды. Теперь он завидовал Ярославу, который был явно посноровистее его в деле любви.

«Этого юнца похотливая Розамунда не скоро отпустит от себя, - решил Владислав. - Ради него она горы свернёт!»