Кунигунде было немногим больше двадцати лет, но она уже родила супругу двоих сыновей.

Как оказалось, на днях во Владимир из Германии приехала мать Кунигунды, графиня Розамунда. За ужином Ярослав имел возможность с ней познакомиться.

Графиня Розамунда была женщиной довольно крупной, с пышными формами, которым было явно тесно под облегающим длинным платьем-сюрко[98]. Чувствовалось, что эта женщина имеет властолюбивый решительный нрав. Беседу за столом возглавляла именно графиня, которая без всякого стеснения поносила германского короля - «безмозглого сатаниста», - досталось от неё и папе римскому - «пройдохе и плуту». Своё недовольство графиня высказала и Ярополку, который, по её мнению, слишком часто уступает великому князю.

- Истинный правитель должен уметь настоять ил своём, - говорила она. - Быть вассалом не значит помнить только о выгодах своего сюзерена и забывать о своих. Мой супруг, хоть и вассал короля, но могуществом не уступает Генриху и заставляет того считаться о собой.

Графине Розамунде пришлась по душе непокорности Ярослава, который по сути дела бросил вызов великом у князю, отказавшись вернуться в Муром.

- В тебе говорит буйная кровь твоей саксонской родни, - молвила Розамунда Ярославу. - Саксонская знать, надо отдать ей должное, не желает пресмыкаться перед королём швабов[99], который мало того, что сумасбродный юнец, но и правитель бездарный. С таким королём Германию ещё долго будут раздирать междоусобные распри.

Графиня Розамунда много распространялась на эту тему. Ярополку это скоро наскучило, он сидел за столом с унылым видом. Кунигунда, наоборот, внимала матери с живейшим интересом, было видно, что события, происходящие в Германии, занимают её больше русских дел. Ярослав плохо разбирался в германских делах и слышал от матери о короле Генрихе только хорошее, поэтому предпочитал помалкивать.

Ярополк довольно бесцеремонно прервал застольную беседу, когда тёща завела речь о том, что её зять просто обязан помочь Ярославу обрести на Руси более почётный княжеский стол. И увёл того на мужскую половину терема.

- Не подумай, брат, что мне безразлична твоя печаль-кручина, - первым заговорил Ярополк, - но мне выступать поперёк воли великого князя никак нельзя. Всеволод Ярославич, коль узнает, что я за тебя вступился, не замедлит Рюрика на меня натравить, ещё и поможет ему одолеть меня. В награду же Всеволод Ярославич уступит Ростиславичам часть моих земель, это уж как водится. Я думаю, великому князю ведомо, что Рюрик на Белз зарится, а брат его Василь хочет у меня городок Плесненск отнять.

Ярослав понимающе покивал головой.

- Мне ведомо, что Рюрик ныне в чести у великого князя. Сам видел, как умасливает его Всеволод Ярославич.

- Опасается наш дядя Рюрика, потому и умасливает, - заметил Ярополк. - Знает, что Володарь и Давыд Игоревич рано или поздно на Русь пожалуют, вот и хочет приручить Рюрика как цепного пса. Владимир ему нужен, чтобы на равных противостоять полоцкому князю. Рюрик же нужен для отпора тмутараканских князей. - Ярополк помолчал и мрачно добавил: - А может статься, Рюрик с Василем ко мне сторожами приставлены, дабы не смел я из великокняжеской воли выходить. Вот такие дела, брат.

Долго не мог уснуть после этого разговора опечаленный Ярослав. Он уже жалел, что столь дерзко разошёлся с великим князем.

«Вот и я в изгои угодил, - печально размышлял Ярослав. - Причём, по своей воле, ведь Всеволод Ярославич не гнал меня из Мурома. Ярополку явно не до меня. Куда же мне податься? Может, в Тмутаракань?»

Однако мысль о походе через половецкие степи, где бродят воинственные орды степняков, подействовала на Ярослава как ушат холодной воды. Он решил, что самое лучшее - это прийти с повинной к великому князю.

«Скажу дяде, мол, бес попутал, - подумал Ярослав. - Вернусь в свой Муром и буду жить, как жил. Пусть небогато, зато князем, а не изгоем».

Успокоив себя, он быстро заснул.

За утренней трапезой Ярослав опять встретился с очаровательной Кунигундой и её властной матерью. Кунигунда показалась Ярославу ещё более прелестной. Её голову венчала небольшая корона, украшенная драгоценными камнями. Волосы, уложенные сзади на затылке, были скрыты под тончайшей сеткой, ослепительно синие глаза сверкали бирюзовым блеском. Кунигунда и длинном голубом платье из шелка была лёгкая и воздушная, напоминая сказочную фею.

Великолепно выглядела и Розамунда в бежевом платье, узком в плечах и сильно расширенном книзу. У платья был закрытый ворот, длинный подол юбки слег ка подобран сбоку и задрапирован. Талию Розамунды украшал красивый пояс, спускающийся на бедра. Голова была укрыта белой накидкой, скреплённой на лбу диадемой.

Розамунда смотрелась так молодо, что её запросто можно было принять за старшую сестру Кунигунды.

Обе женщины оказывали подчёркнутое внимание Ярославу, который смущался под взглядами их красивых глаз и иной раз отвечал невпопад, либо медлил с ответом, теряя мысль. Ему было лестно, что Розамунда и Кунигунда о нем проявляют заботу. Как и вчера, они стали досаждать Ярополку настойчивыми просьбами вступиться за Ярослава перед великим князем.

Ярополку пришлось объяснить жене и тёще своё положение, осложнённое противостоянием с Ростиславичами, претендующими на часть его земель.

- Значит, Всеволод Ярославич недруг тебе и друг Ростиславичам, поскольку он желает породниться с Рюриком, - заявила зятю прямолинейная Розамунда. - Тем более, Ярополк, тебе нельзя отталкивать от себя Ярослава, который может стать твоим союзником в борьбе.

Ярополк ушёл от этого разговора. Было очевидно, что затевать распрю с великим князем из-за Ярослава он не собирается.

- Не беспокойся, дружок, я тебе помогу, - шепнула Розамунда Ярославу после завтрака. - В полдень поднимись на теремную башню. Я буду ждать тебя там.

Ярослав был заинтригован услышанным, но ещё больше его заинтриговал взгляд Розамунды. От такого взгляда красивой женщины и у самого недалёкого мужчины сильно забьётся сердце. Ярослав же был далеко не глуп и сразу сообразил, для какой цели желает с ним уединиться мать Кунигунды.

Он кое-как дождался полуденного часа. Сказав Ярополку, что желает немного вздремнуть, Ярослав сделал вид, что направляется в отведённую ему светлицу, а сам по боковому переходу поспешил к теремной башне. Эта башня была выше воротной башни, с неё открывался широкий вид на узкие улочки Владимира, которые едва виднелись среди высоких тополей и тесовых крыш. Застройка во Владимире была столь плотная, что терема местных бояр буквально лепились вплотную один к другому. С верхней площадки башни, укрытой от непогоды четырёхскатной кровлей, хорошо просматривалась река Луг и её мелководные притоки, один из которых нёс свои медленные зеленоватые воды близ юго-восточного вала владимирского детинца. За рекой виднелись луга и пажити, небольшие деревеньки, утопающие в садах. Горизонт замыкали обширные дубовые и буковые леса, укрывавшие подобно косматому плащу дальние холмы, вздымавшиеся живописными уступами.

Осень была в разгаре, но здешнее солнце щедро одаривало теплом эту благословенную землю, поэтому листва на деревьях только-только начинала желтеть.

«В Муроме уже вовсю идёт листопад», - с непонятной грустью думал Ярослав, любуясь из бойницы окрестными далями.

Он уже решил, что Розамунда не придёт, когда внизу послышались лёгкие торопливые шаги. Из люка в самом центре верхней смотровой площадки показалась голова графини в белом платке, поверх которого поблёскивала золотая диадема.

Увидев Ярослава, графиня мило улыбнулась, сверкнув белыми ровными зубами, и промолвила извиняющимся тоном:

- Я, конечно, негодница, Ярослав. Но мне с трудом удалось отделаться от опеки служанок, не дающих мне и шагу ступить одной.

- Ради такой красавицы я готов торчать на этой башне день и ночь напролёт, - Ярослав подал руку графине, которая путалась в своём длинном платье.