- Наш тоже совсем плох, - Коснячко понизил голос, кивнув на дверь, куда лекари увели великого князя, - хвори одолевают. То бывает светел разумом, то начисто все забывает. Я так мыслю, - Коснячко приблизился к Оде, перейдя на шёпот, - кто-то из лекарей нарочно опаивает его каким-то дурманом. Не иначе, козни Святополка.

Живя в Киеве и часто бывая в великокняжеском дворце, Ода увидела царящую там обстановку. В окружении Всеволода Ярославича появилось много новых людей, в основном молодых, обуянных честолюбивым желанием влиять на великого князя больше остальных. Каждый на новых советников старался втереться в доверие, беззастенчиво потакая Всеволоду Ярославичу в его слабостях.

С возрастом сильно изменился и сам великий князь. У него теперь не было прежнего желания вникать во все дела и заботы, вести переписку с иноземными государями, выслушивать судебные тяжбы и проверять боеспособность старшей дружины. Ныне одолеваемый недугами Всеволод Ярославич гораздо больше времени проводил на ложе. Даже когда он не спал, его старались не беспокоить понапрасну. У Всеволода Ярославича вошло в привычку уединяться с молодыми наложницами не только в ночное время суток, но и днём. Бояре и купцы, желая разрешить какую-нибудь тяжбу, приводили во дворец красивых рабынь, зная, что женские прелести способны пробудить во Всеволоде Ярославиче особое сочувствие к просителю.

Хуже всего было то, что приближенные великого князя постоянно затевали склоки друг с другом, отстаивая интересы людей, стоящих за их спиной. Нити из дворцовой кутерьмы тянулись к имовитому киевскому боярству, которое все больше входило в силу. Под шумок негодяи всех мастей растаскивали сокровища из великокняжеской казны, спекулировали на продаже соли и пушнины, обирали до нитки зависимых смердов и городской ремесленный люд. Жалобы народа на произвол тиунов и подъездных[136] как правило не доходили до великого князя, который все больше превращался в куклу на троне.

Из прежних советников остался лишь Коснячко. Остальные либо погибли в сражениях, либо состарились и умерли, либо ушли на покой.

Видели все это и сыновья Всеволода Ярославича. Младший Ростислав, княживший в Переяславле, откровенно презирал отца, насмехаясь над его похотливостью и старческим слабоумием. Подстрекаемый своей матерью, Ростислав намеренно не выполнял повеления, идущие к нему из Киева, желая показать местным боярам и своей дружине: великий князь для него ничего не значит. Старший сын Владимир, княживший в Чернигове, редко бывал в Киеве, ибо был постоянно занят отражением какой-нибудь опасности: он то воевал с половцами, то с Всеславом, то с Ростиславичами…

Однажды случилось так, что Владимир сильно заболел. В это же время до Киева дошёл слух, что Рюрик Ростиславич ищет себе невесту в половецких станах. В подтверждение тому вскоре объявилась дочь Всеволода Ярославича Мария, сообщившая отцу, что Рюрик расторг их брак, Мария поведала, что претензии к ней мужа сводились к следующему: мол, она рожает одних только дочерей, а нужны сыновья-наследники. В супружестве с Рюриком Мария действительно родила двух дочерей, которых и привезла с собой в Киев.

Советники убедили Всеволода Ярославича в том, что поступок Рюрика есть прямое оскорбление. Более того, женитьбой на половчанке Рюрик желает заручиться в будущем помощью половецких ханов в своём противостоянии с великим князем.

Масла в огонь подлил Коснячко, который сообщил, что злодей Нерадец живёхонек и находится в Галиче. Мария Всеволодовна своими глазами видела его среди телохранителей Рюрика.

- Гляди, княже, - молвил Коснячко, - Рюрик бросает тебе вызов. Ныне, полагаю, он ещё одолим. Но как спутается с половцами, сила его возрастёт многократно.

Выслушав своих советников, Всеволод Ярославич объявил поход на Галич. Причём он решил сам возглавить войско, зная о болезни старшего сына.

Володарь и Василько, узнав о намерении великого князя, попытались убедить старшего брата пойти на поклон ко Всеволоду Ярославичу.

- Идёт на нас большая сила, а мы не готовы к войне, - говорил Володарь. - Выдай ты Нерадца и верни в свой терем Марию. Тогда мы разойдёмся миром с великим князем.

Василько соглашался с братом.

- Всеволод Ярославич того и гляди скоро помрёт, тогда, брат, ты можешь смело разводиться с Марией и жениться на ком угодно. Покуда же лучше не дразнить лихо.

Но Рюрик не прислушался к братьям.

- Коль вы робеете пред великим князем, то я не оробею сразиться с ним и без вас, - заявил он. - Незачем мне дожидаться смерти его от болезни. В сече любое копье может Всеволода Ярославича жизни лишить. Унижаться пред выжившим из ума стариком я не стану.

Исполчив дружину и пеший полк, Рюрик без промедления устремился навстречу рати великого князя, которая уже миновала города Луцк и Перемиль, приближаясь к верховьям Буга.

У городка Плеснеска две рати разминулись, но обнаружив это, вернулись и сошлись в небывалой по ожесточённости битве близ села Убежичи.

Галичан было раза в два меньше, чем киевлян и союзных с ними владимирцев и туровцев, но благодаря умелому расположению на пересечённой оврагами местности Рюрику удалось в самом начале сражения вклиниться своею дружиной между владимирцами и великокняжеским полком. Галицкие лучники перестреляли половину лошадей у дружинников владимирского князя и тем пришлось сражаться спешенными против конных.

Галицкая пехота обманным бегством заманила пеших туровских ратников в топкую низину близ разлившейся в весеннее половодье реки Сереть. Туровцы бежали, устилая землю телами убитых и раненых.

Но видя бегство своих фланговых полков, киевляне не растерялись и долго сражались одни, выдерживая натиск галичан одновременно с трёх сторон. Сгрудившись на холме, они полдня отбивались от обступивших их врагов, изнемогая от усталости.

Тут вернувшиеся владимирцы ударили галичанам в спину, мигом изменив картину сражения. Теперь галичане оказались меж двух огней. Когда упал стяг Рюрика, они обратились в повальное бегство…

Всеволод Ярославич сидел на убитом коне, прихлёбывая из чаши целебный настой, когда перед ним появился торжествующий Коснячко, нёсший за волосы отрубленную голову.

- Гляди, княже! - Воевода сунул голову чуть ли не под нос великому князю. - Вот он - Нерадец. Долго мы за ним гонялись, но настигли-таки!

Коснячко злорадно засмеялся.

- Убери, воевода! - морщась, Всеволод Ярославич старался не смотреть на голову. - Что за дикость! Христианин ты иль нет?

Коснячко насупился и зашагал прочь, перешагивая через груды мёртвых тел.

«Жалостливый стал! - сердито думал он. - Когда посылал злодеев по души княгини Эльжбеты и её сына, то не жалел».

Великокняжеские гридни долго искали на поле битвы Рюрика и наконец нашли его, покрытого множеством ран. Рядом с князем лежали бездыханными его телохранители на почерневшей от крови земле.

Чуть живого галицкого князя уложили на щит и принесли ко Всеволоду Ярославичу, который при виде внучатого племянника залился слезами.

- Видит Бог, не по твою голову я шёл сюда, - молвил Всеволод Ярославич, склонившись над Рюриком. - Мне была нужна твоя покорность, а не жизнь. Эх, Рюрик, Рюрик… Ныне из-за твоей непокорности я грешен стал, ибо на мне кровь твоя. Скажи мне свою последнюю волю, сыне. Обещаю выполнить её.

Рюрик слабо пошевелил бескровными губами, силясь что-то сказать, но силы уже покидали его. Всеволод Ярославич не расслышал даже шёпота. Через несколько мгновений Рюрик умер.

Всеволод Ярославич зарыдал пуще прежнего, глядя в мёртвые глаза племянника, в которых ему чудился немой упрёк. Подоспевшие лекари и слуги кое-как успокоили старого князя, чуть ли не силой уведя его от бездыханного тела.

Забрать мёртвого брата приехал Володарь. Ему-то великий князь и передал во владение удел Рюрика как следующему по старшинству.

Был год 1092-й.