Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

На другой день спозаранку Ода приказала запрягать лошадей. Она уже была готова сесть в свой возок, когда из терема выбежал заспанный Давыд и схватил её за Руку.

- Да куда же ты, матушка? И не погостила совсем! - торопливо забормотал он. - Неужто я обидел тебя чем? Не уезжай, останься! Что Глеб-то подумает… Подумает, из-за него ты уехала, не прощаясь.

Ода молча отталкивала Давыда, но он продолжал удерживать её, не давая сесть в повозку. Слуги и телохранители с интересом наблюдали за происходящим.

Наконец Ода натянуто улыбнулась и сказала:

- Сын мой, передай от меня Глебу поклон. Дай, я тебя поцелую на прощание.

Ода схватила Давида за рубаху и притянула к себе, по вместо поцелуя вцепилась зубами ему в щеку да так сильно, что Давыд вскрикнул от боли и резко отпрянул, зажимая окровавленную щеку ладонью. В глазах у него были испуг и недоумение.

Воспользовавшись этой заминкой, Ода юркнула в возок, крикнув вознице, чтобы погонял лошадей.

Глава семнадцатая. СМЕРТЬ ГЛЕБА СВЯТОСЛАВИЧА.

Существование Оды в Муроме в первые дни после возвращения из Ростова было тоскливым и безрадостным. Угрюмая, скучающая, злая она слонялась по терему от рассвета до заката, не зная, чем себя занять. Душа её горела местью к Изяславу и Всеволоду, но орудия мести не было. Ярослав, видя состояние матери, старался не приставать к ней с расспросами. Регелинда и та держалась от Оды подальше, чтобы не вывести её из себя каким-нибудь словом, сказанным невпопад.

Ода пыталась занять себя чтением книг, которых было немало у Ярослава. Но все книги, оказывавшиеся в её руках, были о царях и полководцах далёкой языческой древности, когда миром правил великий Рим, когда греческие и персидские цари в ожесточённом противоборстве строили многие сотни кораблей, срывали с места огромные массы азиатских племён. По ночам Ода просыпалась от лошадиного ржания и грозной поступи тяжеловооруженной пехоты. В её сумбурных снах проносились боевые колесницы, звенели мечи. Давно ушедшие в небытие полководцы казались Оде титанами, полубогами, сверхлюдьми, бросавшими вызов не только собственной судьбе, но и судьбам целых царств и народов. Их жизнь была похожа на величавый полет орлов, на стремительную охоту больших гордых птиц. Все русские князья после Ярослава Мудрого казались Оде мелкими пташками в сравнении с Ксерксом[75], Цезарем[76]и Митридатом[77]. А сын Ярослав и его сводные братья Глеб и Давыд и вовсе казались мотыльками, не способными противостоять даже пташкам.

Ода забросила книги и принялась писать письма к германскому королю и своим саксонским родственникам, призывая их вмешаться в события на Руси или хотя бы усовестить Изяслава Ярославича, убедить дать княжеские столы племянникам-изгоям. Вечерами Ода писала письма, а утром сжигала их в печи, ибо понимала тщетность своих усилий добиться справедливости таким способом.

В разгар лета из Ростова в Муром прибыл воевода Гремысл, верный спутник Глеба во всех его мытарствах.

- Надумал князь мой мечом справедливости добиваться, - поведал Оде Гремысл. - Янка извещает, что Всеволод Ярославич соглашается уступить ему город Курск и только. Глеб считает унизительным для себя княжить в Курске, поэтому намеревается изгнать из Новгорода Святополка Изяславича.

- Давно бы так, - сказала Ода, сидевшая у стола напротив Гремысла.

- Давыд согласился помогать Глебу против Святополка, - продолжил Гремысл. - Давыд перекроет волжский торговый путь, а Глеб тем временем пойдёт с дружиной к Белоозеру, чтобы перекрыть новгородцам верхний переволочный путь из Онежского озера в Белое. Однако с Волги есть ещё один путь до Новгорода - по Оке и Москве-реке через Волок-Ламский и Тверь. Вот кабы Ярослав закрыл сей путь возле Мурома иль в устье Москвы-реки, было бы славно.

Ода оценила замысел Глеба и Давыда, признав его неплохим.

Новгород издревле живёт торговлей, и волжский путь важен тем, что в основном по нему в неурожайные новгородские земли поступает зерно. Если перекрыть переволочный путь у Онежского озера, то новгородцы лишатся соли из своих варниц и пушнины, которой расплачиваются с Новгородом в виде дани северные лесные племена. Путь по Оке есть продолжение торгового пути не только с Волги, но и с Дона, который связывает Нои город с Тавридой и Византией. По донскому пути в Нои город сплошным потоком идёт арабское серебро в обмен на меха и моржовый зуб.

Нарушение торговли хотя бы на одно лето неизменно вызовет в Новгороде возмущение купеческих гильдий, ремесленников, живущих за счёт сбыта своих изделий, мастеров-корабелов, менял и ростовщиков. Вместе с утраченными прибылями может наступить и голод, тогда возмущение новгородцев обернётся восстанием против Святополка.

- Я поняла тебя, воевода, - кивнула Ода. - Можешь передать Глебу и Давыду, что окский водный путь будет перекрыт.

- За это не грех и выпить, княгиня, - улыбнулся падкий на вино Гремысл.

Ода хлопнула в ладоши, призывая слуг. В дальнейшем разговоре она сказала Гремыслу, выпив с ним за успех задуманного дела, что было бы неплохо отрезать Новгород и от днепровского водного пути.

- Далеконько до пути «из варяг в греки» от Ростова, - вздохнул воевода, - и войска для этого потребуется немало. Святополк ведь медлить не станет, непременно попытается силой устранить преграду для кораблей, идущих с севера на юг. В том ему Владимир Всеволодович поможет, ему-то из Смоленска действовать сподручно.

- А ты скажи Глебу и Давыду, пусть они с полоцким князем в союз вступят, - предложила Ода. - Всеслав Брячеславич свяжет руки Владимиру, а Глеб и Давыд тем временем разобьют Святополка.

- Тебе бы самой войском верховодить, княгиня, - Гремысл усмехнулся, но тут же нахмурился. - Вряд ли Глеб пойдёт на союз со Всеславом, с которым он столько раз воевал и от которого много зла испытал, покуда в Новгороде княжил. Всеслав за просто так ничего не делает. За содействие немалую плату потребует, ещё и обманет, чего доброго.

- Унял бы Глеб свою щепетильность, - поморщилась Ода. - Как будто у него выбор есть.

- Так-то оно так, княгиня, - Гремысл вновь потянулся к сосуду с вином.

* * *

Ярослав без особого восторга узнал о намерении Глеба и Давыда попытаться отнять Новгород у Святополка, но открыто противиться задуманному братьями не стал, видя, что мать целиком на их стороне. Разделив свою дружину, он поставил заслоны торговым судам, идущим с Волги и по Москве-реке.

Однако ушлые торговцы, будь то арабы, персы или греки, находили всевозможные обходные пути, пробираясь к Волоку-Ламскому по реке Клязьме. Новгородские и немецкие купцы, которых воины Ярослава останавливали на Москве-реке, бросали корабли, перегружали товар на возы и сухим путём двигались к верховьям Днепра, где покупали новые суда в Смоленске и Дорогобуже, чтобы плыть вниз по Днепру до самого моря.

Если Ярослав лишь заворачивал купцов в обратный путь, то Давыд не брезговал и самым откровенным грабежом. Он намеренно перебрался в Ярославль, чтобы самолично определять, какой товар следует отнять, а какой можно оставить владельцу. Слухи об алчности Давыда докатились и до Мурома. Прознали о бесчинствах, творимых Давыдом на волжском торговом пути, и в Новгороде.

Глеб перевёз в Белоозеро всю соль, заготовленную новгородцами на продажу, туда же его дружинники отправляли связки ценных шкурок, захваченные в городищах чуди[78]. Новгородские сборщики дани ни с чем вернулись домой, поскольку Глебовы воины не пустили их дальше Онежского озера.

Купцы и бояре новгородские стали требовать у Святополка, чтобы он шёл с дружиной против Глеба в Заволочье и одновременно послал другое войско против Давыда к Ярославлю.

вернуться

[75]

Ксеркс - персидский царь, сын Дария, из династии Ахеменидов. Царствовал с 486 по 465 г. до н. э. Прославился походом в Грецию в 480 году до н. э. во главе несметного войска.

вернуться

[76]

Гай Юлий Цезарь - древнеримский полководец и политический деятель, живший в 100-44 гг. до н. э.

вернуться

[77]

Митридат VI Евпатор - знаменитый понтийский царь, живший в 132-63 гг. до н. э.

вернуться

[78]

Чудь - в Древней Руси общее название некоторых западно-финских племен.

34
{"b":"231720","o":1}