Коснячко слушал великого князя, кивая головой. Потом спросил:

- Не возьму я в толк, княже. От кого ты большей вы - годы ждёшь: от короля Генриха иль от маркграфа? С кем из них мне договариваться всерьёз, а с кем токмо для вида улыбаться?

- Это ты на месте решишь, - ответил Всеволод Ярославич. - Ещё не известно, как встретит тебя Ярослав и как воспримет твой приезд Ода. Для меня важнее вернуть Ярослава на Русь, а об союзе с германским королём я не шибко пекусь. Но не хочу также, чтобы Ода и её саксонская родня врагами мне были. Уразумел, друже?

Боярин кивнул.

«На этого положиться можно, он не подведёт, д v мал Всеволод Ярославич, глядя на удаляющегося к дверям Коснячко. - Его знают и в Польше и в Германии. Опять же Коснячко всегда благоволил к Ярославу, а Ода благоволила к Коснячко. Бог даст, столкуется».

Оказавшийся в Германии Ярослав очень скоро разуверился в благородстве и бескорыстии германских князей, которые были удивлены тем, что он пожаловал с пустыми руками. Не имея возможности поживиться добром русского князя, приближенные германского короля попытались опутать Ярослава клятвенными обещаниями: в случае победы над Всеволодом он щедро заплатит им и вдобавок предоставит льготы для немецких купцов, торгующих в Киеве и Новгороде. Епископ[112]мейсенский и вовсе настаивал на том, чтобы Ярослав перешёл в католическую веру, а после утверждения в Киеве привёл бы Русь под влияние Рима.

Беседуя с супругом графини Розамунды и с тем же епископом мейсенским, Ярослав пытался втолковать им, что претендовать на Киев он не может, даже если Всеволод Ярославич вдруг сам умрёт. Ярослав говорил, что на Руси существует княжеская лествица, что переход с одного княжеского стола на другой осуществляется по закону, составленному его дедом Ярославом Мудрым. Самое большее, на что он может претендовать, это Туров или Вышгород, но никак не Киев.

Однако собеседники или не понимали, или не желали понимать. Существуя в жестоком мире, где высшим законом были сила и власть, где все было пропитано враждой и основано на недоверии, немецкие властители всякое состояние дел в соседних государствах мерили своей меркой. Им казалось странным, что они предлагают Ярославу войско для овладения Киевом, а он упрямо твердит, что это невозможно, ссылаясь на какой-то древний славянский закон.

Граф Оттон фон Орламюнде прямо заявил Ярославу, что став великим князем, тот сам может устанавливать законы, либо вовсе отменять их. В качестве примера граф привёл нынешнего германского короля, который возглавил страну в семнадцать лет.

Ярослав все чаще вспоминал предостережения Ярополка и все больше сожалел, что поддался на уговоры графини Розамунды, приехав вместе с нею в Германию.

В голове Ярослава постоянно жила мысль о Кунигунде. Сходясь с её матерью на ложе, он пытался уверить себя, что в сущности мать и дочь - это одно и то же. Влюбившись в Кунигунду, но не осознав этого до конца, Ярослав выплёскивал свои пылкие чувства на её мать. Завидуя Ярополку, князь надеялся, что Розамунда подыщет ему невесту ещё лучше Кунигунды. Поэтому он с таким нетерпением ожидал встречи с племянницей Розамунды.

Однако радужные мечты Ярослава сразу угасли, едва он увидел ту, которую ему прочили в жены. Племянница графини Розамунды была не только некрасива, она была почти безобразна и вдобавок страдала какой-то кожной болезнью. К тому же природа, словно издеваясь, не наделила её даже проблеском ума.

Глядя на это хихикающее без всякого повода бледное белокурое создание, бросающее на него откровенно вожделенные взгляды, Ярослав преисполнился злобой не только на Розамунду и её мужа, но и на всех немцев. Его прекрасная мечта была растоптана самым безжалостным образом. Князь счёл оскорблением, что ему предлагают в жены такую уродину, и без всяких колебании сказал об этом Розамунде.

Графиня попыталась образумить своего любовника, говоря, что за её племянницей дают огромное приданое, на которое можно будет собрать сильное войско. В конце концов, жена не будет Ярославу помехой в том, чтобы он при желании делил ложе с любой приглянувшейся ему красавицей.

Но Ярослав был непреклонен в своём нежелании жениться. Тогда Розамунда перешла к угрозам, заявив, что изгою не приходится выбирать и высоко задирать нос, поскольку милости киевского князя он лишился, а милость германского короля ещё не приобрёл.

Тогда Ярослав, не долго думая, собрался и уехал в Саксонию к матери.

Коснячко там и встретился с Одой и её блудным сыном.

Зная характер Оды, хитрый Коснячко стал через неё воздействовать на Ярослава, который пребывал в унынии после разрыва с Розамундой. Ода, узнав от Коснячко о намерении Всеволода Ярославича выдать замуж за Ярослава свою старшую дочь, мигом оценила все выгоды этого брака. Ей всегда нравилась Янка, к тому же Всеволод Ярославич был готов уступить Ярославу Вышгород. На пару с Коснячко Ода принялась убеждать сына пойти на примирение с великим князем. Ярослав решил послушаться матери, полагаясь на её жизненный опыт. Янка хоть и была старше Ярослава, зато внешне нисколько не уступала Кунигунде, а умом и начитанностью даже превосходила её. Оде также понравилось намерение Всеволода Ярославича отдать в жены её племяннику Генриху свою дочь Евпраксию. Она со своей стороны заверила Коснячко, что сделает все возможное, дабы и этот брачный союз состоялся.

Ободрённый успехом Коснячко даже не стал встречаться с германским королём, а поспешил вместе с Ярославом вернуться на Русь.

Всеволод Ярославич, как и обещал, посадил Ярослава князем в Вышгороде.

Однако не все складывалось удачно. Янка, прознав, что отец не держит данного ей слова и не пытается вызволить из плена Олега, наотрез отказалась выходить замуж за Ярослава. А дабы Всеволод Ярославич не принудил её силой идти под венец, Янка укрылась, как в крепости, в бывшем Андреевском монастыре, превращённом из мужской обители в женскую. Монастырь этот находился на Горе, в самой укреплённой части Киева почти напротив великокняжеского дворца.

Всеволод Ярославич подсылал к Янке для уговоров и Коснячко, и боярских жён, и настоятеля Печерской обители… Но та была непреклонна. Запугивать её было бесполезно, на обман она не поддавалась. Тогда Всеволод Ярославич решился на отчаянный шаг: он предложил в жены Ярославу свою самую младшую дочь от половчанки Анны - Екатерину, которой было всего восемь лет.

Коснячко посоветовал Ярославу не упрямиться и соглашаться, дабы не лишиться выгодного родства с великим князем. О том же писала в письме к сыну и Ода. Ярослав решил согласиться на брак. Для начала была объявлена помолвка Ярослава и Екатерины, которой предстояло подрасти до двенадцатилетнего возраста, прежде чем стать законной супругой.

Летом же опять разгорелась распря с князем Всеславом. Полочане вознамерились было напасть на Пинск, но Владимир Всеволодович вовремя упредил этот удар, осадив Минск. После непродолжительной осады город был взят и дотла разорён. В этом походе в войске Владимира находилась и половецкая конница, присланная ха ном Терютробой. Всеслав устремился было к Смоленску, но и там был бит полками расторопного Владимира.

В канун рождественского поста в Киев прибыл гонец от Рюрика Ростиславича с посланием к великому князю.

Долго читал то послание Всеволод Ярославич, всё больше мрачнея.

Рюрик упрекал великого князя в том, что тот ело ни не держит. Мол, обещал отдать ему в жены одну и› младших дочерей, а сам тем временем для одной подыскивает жениха в Германии, другую же собирается выдать замуж за Ярослава Святославича.

«Когда торки угрожали Киеву и дружина галицкая тебе позарез была нужна, тогда, великий княже, ты на обещания не скупился, - писал Рюрик. - А как угроза миновала, так ты на меня рукой махнул. Ныне тебе более люб племянник Ярослав. Ему ты дал Вышгород, его и зятем своим сделать собираешься. Диву я даюсь, глядя на такое!…»