- Я сильно любила Ростислава и делала все, чтобы в моем присутствии он забывал про дружину и боевых коней… - Ланка помолчала: - Чем ещё женщина может привязать к себе мужчину, как не любовью? Но наша Любовь имела одно крыло, потому-то полет её был недолог…

Когда Ланка попросила Оду посодействовать, чтобы Святослав предпочёл союзу с Гезой союз с Шаламоном, она услышала искренние сожаления.

- Я целиком на твоей стороне, моя милая, - вздохнула Ода, - но к моему мнению Святослав никогда не прислушивается. Даже советы Всеволода мой муж принимает далеко не всегда, полагая, что у него самого семь пядей во лбу.

Тогда Ланка завела речь о своих сыновьях. Ведомо ли Оде, какие княжеские столы намерен дать Святослав своим подросшим внучатым племянникам?

Ода лишь пожала плечами, всем своим видом говоря, что об этом ничего не знает.

- Я знаю, что Святослав собирается взять Рюрика и Володаря в поход на болгар, - задумчиво молвила она. - О княжеских столах же он никогда речь не заводил, во всяком случае при мне.

Ланка печально вздохнула.

- Отчаиваться рано, - подбодрила её Ода. - Сыновья твои ещё слишком юны, младшему Васильку всего- то шестнадцать лет. Пусть окрепнут, наберутся ума-разума. А я при случае намекну мужу, что Ростиславичи ему как чада родные. И кто, как не он, обязан их столами княжескими наделить.

- Может, мне самой перемолвиться со Святославом, попросить у него стол княжеский хотя бы для старшего Рюрика? - Ланка вопросительно посмотрела на Оду.

Ода в ответ лишь опять пожала плечами. Ей было попятно стремление подруги использовать все возможности, чтобы в будущем её сыновьям не пришлось скитаться по Руси, как скитался их покойный отец.

Ода поселила Ланку в своих покоях. Ей не составило особого труда сделать так, чтобы в один из вечеров Ланка осталась со Святославом наедине. Их беседу слышала Регелинда, выполняя повеление своей госпожи.

Как и следовало ожидать, Святослав сначала дотошно расспрашивал о житье-бытье Шаламона в Германии, о том, велико ли у него войско, готовы ли немецкие графы и бароны исполчиться на Гезу за Шаламона, хватает ли у германского короля забот и помимо венгерских распрей… Расспрашивал Святослав Ланку и о многом другом вплоть до того, хороша ли собой дочь Шаламона?

Ланка отвечала на все вопросы правдиво, так как Святослав сразу предупредил: от её честности будет зависеть его милость к ней. Он прекрасно знал, что Ланка печётся о своих сыновьях, поэтому беззастенчиво играл па её материнских чувствах.

Выспросив все, что ему было нужно, Святослав перевёл беседу в фривольное русло, довольно откровенно предложив Ланке лечь с ним, ибо «Ода надоела до икоты».

Ланка ответила горделивым отказом.

Тогда Святослав насмешливо заметил: это не может не послужить примером того, как следует беречь своё достояние» Ежели достоянием Ланки является её женское естество, то у киевского князя достояние русские земли и города, которые он не может раздавать направо и налево. Не сказав больше ни слова, Святослав удалился на мужскую половину дворца.

За вечерней трапезой Ланка была неразговорчива и слегка подавлена, словно сожалела о своём поспешном отказе.

Ода не знала, как разговорить подругу и чем утешить её. Она не призналась Ланке, что ей ведомо о бесстыдных домогательствах Святослава, дабы не огорчать ещё больше.

Однако Ланка сама завела речь об этом перед тем, как идти спать: её опочивальня находилась рядом с опочивальней Оды.

- Сожалею, что гнусность нрава моего мужа коснулась и тебя, моя милая, - сочувственно молвила Ода, приобняв Ланку за плечи.

- Я не посмела сказать «да» Святославу, поскольку он твой муж, - сказала та. - Но не будь Святослав твоим мужем… - Ланка не договорила, борясь с волнением. - Пусть это тяжкий грех, но ради своих сыновей я готова согрешить, - твёрдо выговорила она.

По глазам Ланки было видно, что ради своих сыновей она пойдёт даже на смерть.

Ода, расчувствовавшись, прижала Ланку к себе и запечатлела поцелуй у неё на лбу.

Не разнимая рук, подруги сели на скамью, не в силах расстаться после такого откровения. Ланка прижалась к Оде, положив голову к ней на плечо.

Растроганная Ода нежно гладила Ланку по плечам и спине, чувствуя горячие слезы на своих глазах.

«А ведь я была любовницей её мужа. И даже хотела отнять Ростислава», - сердце Оды заныло от стыда и презрения к самой себе.

- Скажи, чем я могу тебе помочь, ненаглядная моя? - ласково спросила она, смахивая слезы с глаз. - Хочешь, я потребую, чтобы Святослав дал уделы твоим сыновьям. Или хотя бы один удел на троих. Хочешь?

- Благодарю, - ответила Ланка, - но это излишне. Женское благородство бессильно перед мужским коварством.

- Зато мужское коварство порой бывает бессильно перед коварством женским, - вздохнула Ода.

Ланка подняла голову и заглянула подруге в глаза, не понимая, куда та клонит.

Послы Шаламона покинули Киев в конце ноября, так ничего и не добившись от Святослава, который не хотел сближения с германским королём, приютившим у себя Изяслава. Святослав не верил в то, что Шаламон сможет утвердиться на венгерском троне, имея союзниками немцев и чехов. Он сделал выбор в пользу Гезы и не скрывал этого. Послы уехали, но Ланка осталась в Киеве, не желая так скоро расставаться со своими сыновьями. Святослав не только не противился присутствию Ланки у себя во дворце, но всячески выказывал ей знаки своего расположения.

Ланка, наученная Одой, с каждым днём делалась все более податливой к ухаживаниям Святослава, который совсем забросил государственные дела, одолеваемый похотью. По вечерам Святослав и Ланка часто сидели вдвоём при свечах в какой-нибудь небольшой светлице, пили вино, листали книги, вели задушевные беседы. Святослав был мастером проникновенных речей, он старался опутать Ланку сетями своего внимания и очаровать её тем многознанием, каким мог смело гордиться.

Ланка со своей стороны старалась «обаять» князя женственной грацией, кокетливыми улыбками, многообещающими взглядами. Она вела свою игру, действуя так по совету Оды, толкавшей её в постель к Святославу. В откровенной беседе Ода сказала: если подруга и добьётся каких-то выгод для своих сыновей, то только через постельные утехи с её мужем.

- Не бойся, я не стану тебя ревновать, - успокоила она Ланку, - мои чувства к Святославу давно умерли, а вместе с ними и ревность.

И вот однажды свершилось то, к чему Ланка долго себя готовила: она провела ночь в ложнице Святослава…

Вскоре после этого Святослав послал Рюрика, старшего из сыновей Ланки, на княжение в город Овруч, расположенный к северо-западу от Киева. Это была сильная крепость, закрывавшая подступы к Киеву со стороны Полоцкого княжества.

Ланка, вернувшаяся после осмотра владений Рюрика, была в приподнятом настроении. Она поделилась с Одой увиденным, не скрывая своих восторгов. Ей понравился и сам город, и сельская округа с богатыми деревнями. В Овруче сходились дороги из Полоцка, Турова и Чернигова. По этим дорогам постоянно шли торговые караваны. Ещё в Овруче располагались зернохранилища на случай неурожая в киевской земле.

- Ну, что, идёт Рюрику шапка княжеская? - с улыбкой спросила Ода.

Ланка просияла:

- Ещё как идёт!

После вокняжения Рюрика в Овруче ухаживания киевского князя за Ланкой утратили всякую пристойность, словно это событие отдало её тело в безраздельное владение Святославу. Иной раз Святослав позволял себе обнять Ланку при Оде, не стесняясь, тискал при слугах, утрачивая всякое чувство меры. Ода делала вид, что иного от мужа и не ожидала. Единственно, что её раздражало - это шушуканье служанок. Святослав даже как будто помолодел, посвящая все своё время утолению страсти с красивой венгеркой.

Ланка несколько раз просила у Оды прощения, чтобы та не подумала, будто подруга всерьёз прельстилась её мужем.