Из Яицкого городка экспедиция намеревалась направиться на Соль Илецкую и далее к Уральским горам. Атаман казаков отговаривал Долматова от похода на Урал:

– У кочевых башкир на Урале слышно замешание. Размир. Попадете в жернова – никто не выручит.

Долматов тревожными вестями был озадачен, но решил не отступать и пройти намеченный маршрут до конца. Ведь экспедиции до сих пор так везло. Спокойствие и задумчивость Вожи была воспринята Долматовым как уверенность в успехе похода, и он еще более укрепился в своем решении.

В это время в отряде Остроги произошел давно зревший бунт. Один из его самых молчаливых соумышленников выпил из походного бурдюка последний глоток воды и положил руку на рукоять пистолета, висевшего на поясном ремне:

– Все! Хватит дурить нам головы. Скажи, Острога, зачем столько месяцев мы болтаемся в дикой степи, не видя ни браги, ни мягкой постели? И если ответ твой мне не понравится, то…

Острога было потянулся к оружию, но голос оказавшегося у него за спиной волжского разбойника Заплатки также не оставил сомнений Остроге в том, что терпение соумышленников на пределе:

– За такую же работу Вожа и конвойные казачки получат доброе вознаграждение, а что получим мы?

Острога почувствовал, что напряженность вокруг него растет с каждым мгновением, и поспешил широко улыбнуться, и, демонстрируя уверенность, снял руки с оружия и развел в стороны:

– Какое нетерпение у вас. Знать, тоже чуете близкую поживу, только не знаете где.

– Хватит кормить нас обещаниями и сказками про клады из древних мар, которые будто бы ищет экспедиция этих полоумных, – жестко сказал Заплатка. – Они раскопали всего одну мару и золота там не нашли. Набрали разной медной дряни, а другие мары копать и не собирались. Бабочек в степи ловят.

– А зачем они такой крюк сделали? – Острога озадачил соумышленников. – Зачем идут к Уральским горам таким крюком? Зачем запутывали следы, если ловят бабочек? Сегодня все узнаем. Захватим одного из них и развяжем ему язык.

– Ну так и быть, – Заплатка отпустил рукоять пистолета.

До Соли Илецкой исследователи Дикого поля добрались быстро. В дороге посетили гипсовую гору, у подножия которой осмотрели вход в примечательную пещеру, из которой непрерывно дул ветер. О пещере в Яицком городке казаки рассказывали: зимой от теплого ветра снег у входа в пещеру тает, а летом от холодного ветра вода мерзнет. Действительно, ветер, дувший из пещеры, оказался холодным.

Урочище Соль Илецкая, или озеро Илецкое, и соляную гору Илецкую у реки Илек знали давно. Казаки яицкие ездили сюда ломать соль с шестнадцатого века. Соль добывали и в горе, и в озере. Лучшей считалась добытая в озере. Добывать ее в озере тяжело, мешал рассол, разъедающий кожу.

На соляном озере экспедиция встретила ломщиков соли. Держались они несколько настороженно. В обветренных оборванцах нетрудно угадать беглых крепостных крестьян, нанятых казаками на ломку соли. Соль в значительных количествах шла на засолку рыбы, икры…

Увидев, что начальственный люд из экспедиции не причинит им вреда и никого не собирается арестовывать, ломщики размякли, согласились показать, как они ломают соль, и даже подарили Долматову несколько своих поделок из особо прочных ядер, своеобразного соляного хрусталя, который они называли сердце. Находили такие ядра весом в два-три фунта и даже более.

Среди простых ломщиков нашлись чудо-умельцы, которые промышляли помимо ломки соли обработкой соляного хрусталя. Из найденных ядер они точили вазы и солонки. Долматов вертел в руках уникальные творения и удивлялся тому, насколько сердце неграмотного ломщика может быть открыто красоте.

– Какое чудо могут сотворить эти загрубелые руки и сердца! – воскликнул Долматов.

– Соляным сердцем глаза лечим, – посоветовал один из ломщиков, подметив у Долматова красные воспаленные глаза, которые надуло пыльным пустынным ветром. – Прикладывайте к глазам, и обязательно полегчает.

Участники экспедиции, как и на Эльтоне, использовали остановку для того, чтобы искупаться в удивительной и лечебной воде Илецкого озера. Купальщики не ныряли, так как рапа щипала глаза, да и трудно это сделать в воде, которая выталкивает на поверхность. Мамон лежал на воде, не делая никаких движений. Васек плеснул в него водой:

– Дядя Мамон, смотри, – Васек поднял руки вверх, притом голова его осталась на поверхности. – На глубине стою, могу пешком через глубину пройти.

Долматов и писарь Миша уехали на лодке вместе с ломщиками на середину озера, где обозначился соляной остров. В лодке Долматов диктовал об очередном наблюдении:

– Соль вырубают топорами с длинными топорищами. Прорубают борозды глубиною пять четвертей, а шириной вершка три, так, чтоб одна борозда от другой находилась на расстоянии аршина. Заготовя несколько борозд и сойдясь в одно место по двадцать-тридцать человек, сбивают соль с самой подошвы бревном, называемым барсом, ударяя по нескольку раз в косяк. А как косяк даст трещину, то отделяют его от соляной подошвы большими рычагами. В косяке случается пудов по триста. Косяк разбивают, грузят на лодку и переправляют на берег. Что до доброты здешней соли, то чистотой и твердостью едва ли сыщется где подобная ей, ибо истолченная бывает так бела, что по виду от чистого толченого сахара распознать ее не можно.

Долматов ненадолго задумался и продиктовал небольшое дополнение:

– Государству на пользу взять ломку соли илецкой под свое попечение.

В это же время художник сидел на берегу и рисовал. Никто не заметил, как он исчез. Кто купался, кто купал коней. И хватились его искать не сразу. Нашли только лист с рисунком…

Острога и его соумышленники по злодейскому промыслу охотились за Рудознатцем, которого приметили еще на Общем Сырте. Но тот все время находился рядом с казаками и мастеровыми. Зато увлеченный и беспечный живописец Константин Константинович оказался легкой добычей. Он рисовал пейзажи и карты вместе с геодезистом и, по мнению злоумышленников, знал о планах экспедиции. Его оглушили и уволокли.

Разбойники связали живописца в утку и положили в соленое озеро. В рот засунули палку так, чтоб его нельзя было закрыть, и давай лить в глотку сильно соленую воду.

– Говори, куда экспедиция идет, – требовал Острога.

– Говорил уж, – слабым голосом сказал Константин Константинович, – на Уральские горы путь держим. Оттуда в Самару. Об этом и в Самаре знают.

– Золото нашли?

– Как же, нашли. Страна эта чудесная и есть золото.

– Залей-ка ему еще, – приказал Острога Заплатке. – Он еще шуткует. Скоро тебе не до шуток будет. Соль свое дело сделает. Ты ж соль искал. Получи.

– Чего вы от меня хотите? – взмолился живописец. – Никакого золота другого не ведаю.

– Заливай, – скомандовал Заплатка подручным. – Теперь полежи, подумай. Если к ночи не подохнешь, то к утру от тебя никто и звука никогда не услышит.

Так плохо Константину Константиновичу еще никогда не было. Все внутренности у него горели… Жизнь уходила из его тела.

Когда обнаружилось, что живописца нигде нет и он не отзывается, Вожа обследовал то место, где оставался Константин Константинович.

– Чужие были, – сказал Вожа и махнул казакам.

Вожа и четверо казаков пошли в погоню за похитителями, оставив Мамона и Васька для охраны остальных специалистов экспедиции. Иногда Вожа останавливался, искал след и снова погонял коня.

Злоумышленников увидели издали. Казаки постарались подъехать к ним скрытно, укрываясь за кустарником. Ехали, свесившись за бока коней. Но их все-таки обнаружили. Завязалась перестрелка.

Из этой стычки удалось уйти только Остроге и Заплатке. Казаки долго преследовали их по степи, но от дальнейшей погони отказались. Надвигались сумерки. К тому же у разбойников имелось по заводному коню, на которых каждый из них мог пересесть. А казаки оставили своих заводных с вьюками на стане.

Когда казаки вернулись, Вожа уже развязал живописца, дал ему несколько глотков воды, но тот был плох.