— Ясно, — вздохнула руководительница, — Дело в том, что я не знаю, как с Вами быть, Ваше Высочество.

Леа мгновенно насторожилась, переход к учтивой вежливости не сулил ничего хорошего.

Стилат снова села напротив девочки, взяла в руки нефритовую фигурку неведомого пузатого божка, покрутила ее в руках, словно испрашивая совета, и сказала, — Ритуал рождения воина обязателен для всех воспитанниц, но Вы не простая ученица, Вы представитель правящей династии сопредельного государства, я не вправе рисковать Вашей жизнью.

Ее Высочество почувствовала, как внезапно защипало глаза и щеки залило предательским жаром.

— Но…

— Нет, — твердо прервала ее возражения Стилат. Ты освобождаешься от Ритуала и всего, что с ним связано, сможешь провести это время с семьей.

— Я сожалею, — мягко сказала воительница, понимающе глядя на расстроенную принцессу.

Леа молча развернулась и выскочила из комнаты. Она быстро пролетела по коридору и с разбегу бросилась на кровать, ожесточенно пнув подушку кулаком. Злость, отчаянье и обида владели душой принцессы. Ее отодвинули, лишили права быть такой как все! Теперь через год она не посмеет посмотреть своим подругам по школе в глаза, она столько усилий потратила на то, чтобы быть наравне с остальными, а тут…

Гуалата смотрела, как в беззвучном плаче сотрясаются плечи подруги.

— Что случилось? — испуганно спросила она.

Как плачет Леа, она не видела со дня знакомства.

— Они запрещают мне участвовать в ритуале Рождения воина! — оторвала от подушки голову девочка.

Мелкие злые слезы беспрестанно катились по щекам, оставляя мокрые дорожки. Гуалата понимающе кивнула.

— Тебе разрешают, а мне нет, хотя ты тоже царевна! Ну почему, почему?!!

— Ты принцесса другого государства, — просто сказала царевна.

Ей было жаль свою подругу, но на месте матери и руководителя школы она поступила бы точно также. Правда на месте своей подруги она бы плюнула на все запреты и…

Гуалата хитро улыбнулась.

— Слушай, а ты что намерена поступить, так как тебе прикажут? — невинно поинтересовалась она.

Леа немедленно перестала всхлипывать, вытерла слезы и недоверчиво уставилась на царевну. Действительно… Кто сможет ее заставить поступить так, как хотят они?! Она свободна в своих поступках!

— Гуалата, а как вы выбираете свой Путь к испытанию? — все еще хмуро спросила девочка, но в синих глазах принцессы уже засветилось упрямство.

Гуалата удобно уселась на кровати, скрестив ноги, прикрыла глаза и завела протяжным голосом бывалого рассказчика, — Каждая девочка в свой тринадцатый день рождения приходит в храм к Великой богине и остается там, на ночь, испрашивая у нее совета в выборе пути. Во сне богиня дает совет, которому и нужно следовать. Путь не легок и страшен, но если преодолеешь себя и выполнишь задуманное, то становишься воином и тебе больше не страшны опасности, ты сможешь преодолеть все, и с этого момента достойна, называться гордым именем азанагов!

— А если не преодолеешь? — насмешливо спросила Ее Высочество, ее отчаянье растаяло, как дым.

— Если же нет, — грозно нахмурила густые черные брови подруга, промолчала, угрожающе сопя, а потом неожиданно легкомысленно закончила, — Ну, надо же кому- то и булочки печь.

В подтверждение своим словам выудила из кармана кусок лепешки, разломила на две части и протянула принцессе. Леа звонко рассмеялась. В очередной раз непреодолимое препятствие, после поддержки подруги, оказалось всего лишь маленьким барьером, не выше школьного забора. Было бы желание, и никто не сумеет ее остановить!

А в храм идти обязательно? — на всякий случай решила уточнить она.

— Не думаю, — невнятно ответила Гуалата, сосредоточенно пережевывая лепешку, — Когда мы были в пути, на кораблях, никакого храма рядом не было, а у дочери маминой советницы видение все равно пришло.

Девочка серьезно посмотрела на принцессу.

— Мне кажется, тут главное задать вопрос, а где это случиться и когда — не важно. А ты твердо решила идти до конца? Ведь тебе и, правда, не обязательно.

Леа только упрямо вздернула подбородок в ответ.

— Ну и ладненько, — широко улыбнулась царевна. А теперь пойдем, поужинаем!

Ее Высочество старательно готовилась к предстоящей ночи. Она решила не откладывать дело и просить пути воина нынешней ночью, ведь тринадцать ей уже исполнилось.

Крадучись, Леа свернула одеяло в валик и под присмотром верной подруги пробралась в зал для тренировок с мастером Куруни. Именно там недавно установили азанаги статую Великой богини, вероятно для того, чтобы она лучше присматривала за своими неугомонными детьми.

Расстелив одеяло у самых ног безмятежно улыбавшейся статуи, Леа завернулась в плащ и мысленно попросила, как научила ее Гуалата, — Направь меня на ту единственную дорогу, проложенную тобой для меня, чтобы, пройдя ее, я могла заново родиться, сделав свою душу сильной и достойной твоих милостей. Не прячь меня от трудностей и невзгод, чтобы после преодоления их я поняла, как прекрасен тот мир, что меня окружает и та жизнь, что ты даровала мне!

После этого девочка свернулась калачиком, пытаясь удобнее устроиться на жестком полу. Колючие ворсинки толстых циновок проходили даже сквозь одеяло, но от волнения принцесса совсем не ощущала их. Ее больше волновало, а вдруг богиня тоже сочтет ее недостойной пути воина, вдруг не придет видение и тогда она точно не сможет смотреть в лицо подругам, тогда ей останется только одно — вернуться домой и больше здесь не показываться.

Так, мучимая сомнениями она и заснула.

И поначалу ей действительно снилась какая- то ерунда, но под утро, вместе с холодным северным ветром, проникшим через щели, увидела принцесса неведомые заснеженные равнины, поросшие мрачным лесом и всадников на тяжелых конях, спешащих ей навстречу, а один из всадников хмуро произнес, — Эти звери вырезали весь городок.

Воин говорил на том странном языке, которому ее вот уже два года учили гномы. А потом она увидела темное войско, где одна тварь выглядела ужаснее следующей, и людей сошедшихся с ними в смертельной схватке и других людей, не менее злобных, чем их страшные союзники. А потом все померкло, и возник перед глазами темный зев пещеры, спрятанной в густом непролазном лесу и улыбающийся юноше, который манил и звал пойти в нее за собой.

— Гед? — узнала юного бога и удивилась девочка, и тотчас проснулась.

Над ней склонилось знакомое невозмутимое лицо Куруни.

— Что ты делаешь здесь в это время, Леа? — спросила она.

— Спала, пока Вы не пришли, — попробовала отделаться от нее принцесса.

Мастер взглянула на статую и спокойно поинтересовалась, — Ну и как, хорошие сны снились?

Ее Высочество покраснела, кто бы мог сомневаться, что Куруни уже все поняла. Леа торопливо вскочила и подхватила свои пожитки.

— Очень хорошие, — твердо сказала она, не отводя взгляда от своей учительницы.

— Ну, раз хорошие, значит, ты уже выспалась, и готова к уроку, — все так же невозмутимо кивнула головой мастер, и приглашающее повела рукой, предлагая начать учебный бой.

Леа обреченно положила в сторонке одеяло и вышла к учителю. Кто она такая чтобы оспаривать решение мастера Куруни использовать ее вместо тренировочной болванки.

Когда через час выжатая как лимон, тяжело дышащая девочка покидала зал, она услышала вдогонку.

— Я буду ждать тебя на занятия каждый день в это время.

Девочка страдальчески закатила глаза, ее только что лишили полутора часов сна. Что ей там говорила Сипхората, стань зеркалом, кажется. Какое зеркало, обычная кожаная груша, набитая песком, подобная той, что висит на канате в углу зала.

Умытая и свежая Гуалата встретила подругу жгучим любопытным взглядом черных глаз и вопросом, — Ну что, получилось?

— Ага, — нашла в себе силы кивнуть головой девочка.

У нее было чувство, что она не спала, а действительно всю ночь скакала на взмыленном коне по холодным снежным равнинам.