А еще башню частенько посещала ее младшая сестра. Маленькая Милена серьезно и обстоятельно училась спускаться по крутой лестнице. Королева Роанна, в компании придворных дам, терпеливо ожидала девочку внизу, внимательно прислушиваясь к ее сосредоточенному пыхтению. Работы у прачек немного прибавилось, потому, как спускаться у малышки получалось пока только на четвереньках, а ходить в грязном платье Милена очень не любила.

Так пролетели, полные повседневных забот двенадцать дней и ночей. На тринадцатое утро, прямо на подоконник королевской опочивальни порхнул личный голубь Ее Величества Роанны. Птица отличалась от остальных сизарей цветом и была приучена принимать угощение прямо из нежных ручек королевы.

Роанна открыла окно и счастливо рассмеялась, ее любимый супруг обещал выпустить белого голубя, когда до Награны останется меньше четырех часов езды. Через несколько минут сначала дворец, а затем и вся столица, наполнились радостной суетой.

— Леа!

Голос, прозвучавший очень четко, словно человек, позвавший ее, сидел рядом, заставил девушку мгновенно очнуться от сна, вскочить и оглядеться вокруг. Сердце гулко колотилось о ребра, она узнала бы этот гортанный кенлирский выговор из тысячи других. Он мог принадлежать только одному человеку, которого не было на этом свете вот уже почти месяц.

Девушка потерла пальцами виски, пытаясь вспомнить, что же ей снилось, но так и не смогла. Одно только она могла сказать точно, Тиара в этом сне не было.

Желание спать, как рукой сняло, да и особой потребности в этом уже не было. Комната постепенно наполнялась светом, еще чуть- чуть и солнце выберется из- за верхушек садовых деревьев, и знакомый настойчивый стук в дверь оповестит, что пришло время приема очередной порции отвара.

Принцесса поморщилась, до чего же отвратительное это лекарство! Хоть бы один раз поесть, не ощущая противное послевкусие от снадобья во рту!

Леа упрямо вздернула подбородок. Будь, что будет, но это утро она проведет так, как пожелает! Без лекарства и без вейана за спиной!

Приняв такое решение, непослушная больная быстро оделась, выскользнула из комнаты и уже через полчаса, выехав на горячем жеребце через западные ворота, пустила его во весь опор. Обезображенный войной пригород, стараниями крестьян уже зеленел тоненькими саженцами. Растения прижились на удивление легко, пройдет всего несколько лет и они принесут первые плоды, еще вкуснее тех, что собирали здесь прежде. И эта веселая зелень в возрожденных садах внезапно показалась девушке хорошим предзнаменованием.

Въехав под сень леса, Леа придержала коня, переведя его на шаг, и с удовольствием вдохнула воздух, в котором уже появились первые признаки надвигающейся осени. Минует еще пара недель и в леса потянуться сборщики лесных орехов с большими заплечными коробами.

Ее Высочество свернула на узкую тропинку, которая скоро привела ее к небольшому чистому озеру, где можно было вдоволь наплаваться в прозрачной воде, что принцесса и сделала. И когда она сушила волосы, распластавшись на большом плоском камне у самого берега, до ее слуха донеслась призывная песнь колокола, только на этот раз она была полна ликования. Похоже, королевская дружина, наконец, возвратилась домой!

Девушка натянула на еще влажное тело одежду и свистом подозвала пасущегося под сенью деревьев коня.

Не хорошо получится, если она опоздает на встречу вернувшихся с войны родственников.

Город встретил ополченцев веселым сумасшествием. Из распахнутых настежь окон на героев летели букеты цветов, девушки бросали приглянувшимся молодцам разноцветные ленты, дети с восторженным визгом висли на братьях и отцах. Но иногда суматоху, словно ножом пронзал отчаянный женский плач, под Тургором остался лежать не один воин. И все- таки это горе не могло затмить всеобщей радости, ведь горожане на своих шкурах успели почувствовать острые зубы сгинувшего врага.

Рядом с энданцами ехали на своих огромных конях северяне. Их осыпали цветами и знаками внимания ничуть не меньше, чем дружинных людей и ополченцев короля Аттиса.

Во главе тяжелой кенлирской конницы, рядом с королем Энданы ехал правитель союзников. Он мужественно выдержал в повозке почти весь путь, но два дня тому назад взбунтовался и заявил, что достаточно хорошо себя чувствует и больше не желает трястись по ухабам, а поедет верхом. Возразить королю Кенлира было некому, Верховная жрица азанагов вернулась в Варнабу, а Его Величество Аттис считал Тиара достаточно взрослым и способным правильно оценивать собственные силы.

Едва ступив в Награну, энданцы угодили в объятия родных и быстро разбрелись по домам, северян распределили на постой в богатые дома горожан, к восторгу незамужних /а порой и замужних/ обитательниц этих самых домов.

Счастливый Главный Наместник встретил своего отца у городских ворот, торжественно вернув главный символ власти, короткий и тяжелый золотой жезл, украшенный изображением летящего дракона, после чего облегченно вздохнул, широко улыбнулся и заявил, что, наконец, полностью счастлив.

Толпы ликующих горожан плотно забили улицы, ведущие к восточным воротам и принцессе Леа, которая въехала в город с противоположной стороны, все же удалось добраться до дворца прежде отца. Она легко взбежала по лестнице, на ходу выпив подсунутое сердитым вейаном лекарство, отмахнулась от его нравоучения и скрылась за дверью своей комнаты. Итирия только осуждающе покачал ей вслед головой, но потом усмехнулся. В первый раз принцесса показалась ему удивительно похожей на своего брата Эдвина.

Скорость, с которой девушка привела себя в порядок, расчесав спутавшиеся волосы и переодевшись, для обычной женщины была неосуществима, но все же Леа не успела встретить победителей на лестнице, рядом с матерью и сестрами. Она нашла отца и брата уже в галерее.

Аттис обнял любимицу, крепко прижав к груди. Голубиная почта донесла подробности обороны Награны, и он был несказанно рад увидеть свою девочку живой и невредимой. Но когда кольцо сильных рук разжалось, и Аттис отступил в сторону, перед принцессой призраком возник тот, с кем она успела попрощаться много дней тому назад.

Синие глаза Ее Высочества широко распахнулись, кровь отлила от лица, и она застыла неподвижной статуей, молча, взирая на восставшего из мертвых воина, не веря своим глазам и боясь ошибиться.

Король Кенлира Тиар шел к ней навстречу, не сводя с девушки взгляда. И такое напряжение вдруг образовалось вокруг этой парочки, что разговоры и смех стихли сами собой, люди расступились и замерли, стараясь даже не дышать. И когда чужеземец подошел к принцессе и взял ее за руку, она очнулась, обняла его, прижавшись всем телом, и Тиар, забыв, что не подобает, что нельзя так себя вести при людях вообще, и при отце девушки в частности, наконец, сделал то, о чем давно мечтал. Он поцеловал свою любимую в губы. И великая воительница не отшатнулась, не выскользнула из его рук, а ответила не менее горячо, так что стоявший рядом Аттис смущенно закашлялся, а королева Роанна в немом изумлении прикрыла рот ладонью.

И в этой потрясенной тишине вдруг прозвучал яростный шепот первого наследника короны, — Эдвин! Ты что не сказал Леа, что он жив?!! Я же просил тебя!

— Вот еще, — довольно фыркнул юноша, — Если бы я ей сказал, она успела бы накрутить себя к его приезду, и вместо объятий парень получил бы ледяной взгляд, и они оба снова стали несчастны! А так, видишь, все хорошо.

Потом юный интриган дождался окончания поцелуя, несильно ткнул кулаком Тиара в бок и невозмутимо заявил, — Величество, ты мне теперь должен до конца своих дней!

И уже обращаясь к остальным, громко приказал, — Так, всем разойтись! Наш верный друг и союзник, Его Величество Тиар и Ее Высочество Леантина должны поговорить!

Люди послушно разбредались, с любопытством оглядываясь на парочку, которая казалось, совсем не замечала их присутствия. Но прежде чем придворные и ближайшие друзья короля Кенлира покинули зал, Тиар успел задать принцессе тот единственный вопрос, который волновал окружающих больше всего.