Когда взвод проходил мимо женской школы, в одном из открытых окон появились головы девочек.

Был конец учебного года, поэтому учительница Лалезар-ханум не стала возвращать девочек на места. Она сама подошла к окну и стала смотреть на шагающих солдат. Лица их были черны от загара, потные рубахи прилипли к спинам. Проходя мимо, солдаты кидали на окна школы быстрые взгляды. Один из солдат, взглянув на окно, у которого стояла Лалезар-ханум, так и не смог отвести от нее глаз. Солдат пошел тише и, сам того не замечая, отстал от товарищей. Конечно, это было грубым нарушением воинской дисциплины, и, видимо, что-то очень важное заставило солдата покинуть строй. Наконец взвод свернул за угол. Солдат же продолжал стоять и, будто завороженный, смотрел на Лалезар-ханум. Странное поведение солдата рассмешило девочек. Они принялись подшучивать над ним.

Поступок солдата удивил и Лалезар-ханум. Что с ним? Почему он остановился и не отрывает глаз от окна? Вдруг учительницу осенило: "Это же он, тот самый солдат, которого я в ливень взяла к себе в фаэтон!"

Лалезар-ханум бросила взгляд на девочек — не услышали ли они ее шепота? Нет, все продолжали глазеть на странного солдата. Наконец одна из девочек обернулась к ней.

— Учительница, что с этим солдатом? Почему он стоит и не сводит с нас глаз?

Лалезар-ханум не ответила. Ею овладело оцепенение, похожее на то, в каком пребывал солдат. Сердце у нее в груди стучало так порывисто, что она испугалась: как бы стоящие рядом девочки не услыхали его стука. Смутившись, учительница отступила от окна на шаг.

Девочки, не обращая на нее внимания, продолжали подтрунивать над солдатом, хихикали, перешептывались, некоторые даже махали ему рукой.

Тем временем солдат продолжал стоять как вкопанный, безразличный к шуткам развеселившихся школьниц.

Одна из них сказала:

— Честное слово, он спятил с ума.

Вторая насмешливо возразила:

— Да нет же, просто его хватил солнечный удар! Разве не видишь, у него отнялся язык! Мой дедушка рассказывал: человек от солнечного удара становится вялым, неповоротливым, застывает на месте, не в силах шевельнуться.

— А может, он влюбился в кого-нибудь, — в меня, например?

Эта фраза, сказанная бледнолицей толстушкой, вызвала взрыв смеха, который не мог не достигнуть слуха солдата.

Девочка обернулась к учительнице и, увидев ее грустные глаза, смутилась и поспешила спрятаться за спины подружек.

Лалезар-ханум стояла неподвижно, как изваяние.

Но вот солдат будто очнулся от сна. Он сунул руку в карман, достал большой платок и провел им по шее и лицу, утирая обильный пот, затем каким-то странным жестом спрятал платок на груди.

У Лалезар-ханум замерло сердце: она узнала свой платок. В тот дождливый день она поразилась не меньше, увидев этот платок в руках у незнакомого русского солдата. Тогда на ее вопрос солдат ответил коротко: "На базаре купил". Это все, что ей удалось узнать от него. Поведение солдата в тон день показалось ей странным.

А сейчас?.. Увидев снова свой платок в руках у того же незнакомого солдата, она ощутила чувство, неопределенное, но приятное, ощущение, что ее судьба как бы связана невидимыми нитями с судьбой этого светловолосого молодого человека. Его голубые глаза, пристальные и умные, казалось, давно были знакомы ей.

"Кто же он такой? Как попал к нему мой платок? И почему он так смотрит?"

Лалезар-ханум невольно отдалась потоку всех этих мыслей, совершенно позабыв, где она находится и кто стоит у окна рядом с ней. Лалезар-ханум хорошо помнила, что в платок этот она завернула листовки и передала их кузнецу Бахраму. Неужели платок попал солдату через Бахрама? Если это так, почему Бахрам ничего не сказал ей? Неужели под окном на улице стоит тот самый человек, который руководит революционной работой среди солдат?

Солдат снова достал платок из-за пазухи и переложил его в карман. Затем он поднял руку и помахал ею, глядя в окно.

Неожиданно для себя Лалезар-ханум слегка кивнула ему. К счастью, никто из девочек не заметил этого.

Солдат торопливо зашагал по дороге, догоняя свой взвод.

Это был Виктор Бондарчук.

Девочки расселись по своим местам. Одни из них, подняв руку, сказала:

— Разрешите спросить?

— Пожалуйста.

— Говорят, будто сосланные в Закаталы солдаты украли у царя Николая корабль и продали его в Румынию. Верно это?

Сидящая на передней парте бледнолицая толстушка, не дав Лалезар-ханум ответить, обернулась назад и бросила:

— Конечно, верно! Если бы они не были ворами и разбойниками, их не сослали бы сюда! Шутка ли? Из России — на Кавказ!..

— Вот именно! — подхватила ее соседка. — Невинного человека не отправят в ссылку. Да не одного ведь сослали, а целых пятьсот человек!.. — Она скривила губы.

Лалезар-ханум в задумчивости ходила по классу. Ее воображение рисовало в эти минуты образ молодого солдата, утиравшего лицо ее платком, его грустные голубые глаза.

Наконец учительница остановилась перед девочкой, задавшей ей вопрос.

— Заблуждаешься, Гюльджахан, — сказала она. — Сосланные в Закаталы солдаты — не воры, они ни у кого не крали кораблей. Прежде они были матросами броненосца "Потемкин", подняли на корабле восстание, за это их выслали сюда. Это бесстрашные, мужественные люди… — Глаза у Лалезар-ханум засветились печалью, будто она вспомнила что-то. — А теперь они обречены умереть на чужбине… Но герои бессмертны, они не умирают…

Лалезар-ханум опять подошла к окну. На пыльной дороге еще были видны следы сапог молодого матроса. Она застыдилась, ощутив в сердце странное чувство, несмелое, давно забытое и в то же время такое знакомое.

Что это? Неужели она изменяет памяти человека, которому отдала свою молодость? Этому не бывать! Нет, нет, она не хочет этого!

Так думала Лалезар-ханум, а сердце, непокорное сердце, не хотело внимать доводам рассудка.

Вдруг сзади раздался насмешливый детский шепот:

— А разве ее муж не умер на чужбине? Она же говорила: он — герой.

Лалезар-ханум обернулась, отыскивая глазами ту, которая произнесла эти недобрые, оскорбительные слова.

У многих девочек на лицах был испуг, но некоторые улыбались. Однако в глазах Лалезар-ханум стояла такая печаль, что эти улыбки в миг исчезли.

"Кто из них посмел сказать это?.. Откуда у девочек такая черствость? Ведь они знают меня не первый год. Я отдаю им все свое время и силы. Неужели они так бессердечны?!"

Лалезар-ханум подошла к доске и вывела на ней мелом: "Как должен яшть человек?"

— Девочки, вот тема нашей сегодняшней классной работы. Достаньте тетради.

В классе стало тихо.

Одна из девочек глубоко вздохнула. Некоторые недоуменно переглянулись. От Лалезар-ханум не ускользнуло это замешательство, однако она продолжала как ни в чем не бывало ходить по классу. Подошла к окну, взглянула на то место, где только что стоял светловолосый матрос. Опять те же мысли овладели ею. Почему солдат так странно вел себя? Почему? Она мучительно подыскивала ответ на этот вопрос. Но ответы в ее голове возникали разные и противоречили один другому. И все же среди этих мыслей и догадок была одна, наиболее упорная, но ее было трудно прямо высказать самой себе. Скорее всего, это была не мысль, а чувство, ощущение, приятное, волнующее…

Но она должна была бороться с этим ощущением сладкой тревоги, бороться беспощадно!

"Что со мной происходит? Нет, нет, этого никогда не случится! Никогда, никогда!"

Лалезар-ханум обернулась к классу. Десятки пар глаз были устремлены на нее — вопрошающие, удивленные.

Лалезар-ханум сдержанно улыбнулась.

— Почему никто не работает? Что с вами, девочки? Или не ясна тема?

Девочки молчали. Учительница заговорила снова:

— Как должен жить человек? Это важный, серьезный вопрос. Жить без высокой цели, прозябать, существовать — настоящий человек не может. Человек должен стараться проявить себя с лучшей, самой благородной стороны. Жить надо красиво. А моральная красота — удел тех, кто живет настоящей, содержательной жизнью. Как видите, тема вполне определенная и ясная, справиться с ней хотя и трудно, но можно.