Тамара Даниловна, расправляя бахрому белой, как снег, скатерти, украдкой взглянула на мужа. Как всегда в минуты гнева, его уже довольно дряблые, отвислые щеки слегка подрагивали. Было ясно, ей не успокоить его словами.

Выйдя из гостиной, чтобы отдать прислуге еще кое-какие распоряжения, она заглянула в спальню, где отдыхала жена Тайтса, и сообщила ей о приходе подполковника Добровольского, Та тотчас вскочила с постели, подошла к зеркалу и начала приводить в порядок прическу. Через несколько минут она уже входила в гостиную, где накрывали на стол. Комната наполнилась терпким запахом ее духов.

Пристав, с трудом изобразив на лице учтивость, подошел к гостье и поцеловал ее изящную руку. Тамара Даниловна обрадовалась тому, что муж ее несколько рассеялся. Она с рвением продолжала подготовку к ужину.

Подполковник Добровольский и Тайтс, вернувшись из сада, были поражены. За несколько минут, пока они отсутствовали, стол был весь уставлен различными закусками, фруктами, сладостями.

Подполковник развел в сторону руки и восторженно покачал головой.

— Сударыня, вы заставляете нас смущаться!

Тамара Даниловна игриво улыбнулась.

— И вовсе не надо смущаться. Присаживайтесь, пожалуйста. К вашим услугам всего лишь скромный легкий ужин.

Все сели. Подали вино. Послышался звон бокалов.

Осушив второй, подполковник бросил взгляд на рояль, стоящий в глубине гостиной, и обернулся к Тамаре Даниловне.

— Вы играете? — спросил он.

Хозяйка дома смущенно пожала плечами.

— Да. — Она закрыла глаза, словно вспоминая что-то, затем жеманно прищурилась и добавила: — В свое время я играла хорошо. Сейчас многое забыла. Да и пальцы уже не так подвижны. Словом, время идет…

— Не верьте ей, господин подполковник, — перебил Кукиев жену. — Она и сейчас играет чудесно! Истинная правда!

Услышав это, Тайтс хлопнул в ладоши и воскликнул тоненьким голоском:

— Браво-о-о!.. Музыку! Музыку!

Подполковник склонил голову, как бы желая сказать, что он всецело разделяет желание Тайтса.

Тамара Даниловна продолжала упираться. Видя это, Добровольский встал, щелкнул каблуками и галантно поднес к своим губам ее руку, украшершую кольцами и браслетами.

— Просим к роялю. Осчастливьте нас.

— Ах, господин подполковник, я боюсь, что… Вам может не понравиться…

— Помилуйте, как можно так говорить, Тамара Даниловна! — сказал подполковник, изумленно поводя бровями. — Напротив… Я заранее выражаю вам нашу благодарность за то удовольствие, которое вы доставите нам.

Тамара Даниловна, продолжая кокетливо улыбаться, села за рояль. В воздухе мелькнула ее полная белая рука. Зазвучали первые аккорды. Приятная мелодия наполнила комнату. Это был старинный русский романс. Все слушали как завороженные. Лишь пристав продолжал жевать, упершись грузным животом в край стола. Улучив момент, он даже опрокинул в рот стопку водки.

Наконец печальная мелодия умолкла. Тайтс тотчас зааплодировал.

— Браво, Тамара Даниловна!

Остальные поддержали его.

Хозяйка дома признательно поклонилась. Добровольский, слушавший ее игру, сосредоточенно, с надменным выражением лица, опять встал, подал ей руку и проводил к столу.

Хозяйка дома села, а подполковник все продолжал стоять подле нее, склонив голову.

— Тамара Даниловна, — заговорил он наконец, — позвольте объявить вам, что я в восторге от вашего искусства. Вас можно слушать без конца. Ваша игра доставила нам всем неописуемое наслаждение.

Глаза Тамары Даниловны сверкнули лукавством.

— Вы говорите это исключительно из вежливости, я вижу. У меня нет никакого таланта. Возможно, прежде был, но сейчас — нет, я уверена в этом. Вы говорите, вам понравилось мое исполнение. Причиной этому может быть лишь одно: вы, русский человек, слышите старинный русский романс в провинциальном городке на Кавказе. На чужбине всякая задушевная музыка, даже в самом отвратительном исполнении, способна взволновать человека.

Тамара Даниловна обернулась к жене Тайтса, в которой с первых же минут знакомства нашла хулителя провинциальной жизни. Сейчас она рассчитывала на ее поддержку.

— Любезный подполковник переоценивает мои способности, вы не находите, Варвара Степановна?

Жена Тайтса оставила слова хозяйки без ответа. Ее маленькие, невыразительные глаза, кажущиеся под очками еще меньше, были закрыты. Тамара Даниловна подумала, что гостья дремлет. Однако та вдруг встрепенулась и с неожиданной живостью выпалила:

— Нет, Тамара Даниловна, я не согласна с вами! Несомненно, вы обладаете музыкальным талантом. Действительно, порой музыку хвалят из вежливости, однако от вашей игры я получила истинное наслаждение. Игнатий Игнатьевич подтвердит, что мы давно не слышали подобного исполнения. Скажите же, Игнатий Игнатьевич!..

— Браво!.. Браво!.. — опять воскликнул Тайтс и снова зааплодировал.

Подполковник Добровольский то и дело бросал огненные взгляды на хозяйку дома. "Недурна, весьма недурна! — думал он. — Миловидна, свежа!" Глаза его то и дело останавливались на оголенной груди пышнотелой красотки.

Заметив это, Тамара Даниловна как-то неопределенно заулыбалась. Добровольский же, видя, что его страстные взгляды не встречают протеста, все больше воспламенялся.

Пристав и Тайтс порядком захмелели. Жена Тайтса наполовину спала.

Подполковник пальцем ослабил воротничок.

— Жарко, — сказал он, бросая на Тамару Даниловну многозначительный взгляд.

Она обвела взглядом сидящих за столом и вопросительно посмотрела на подполковника.

— Если господин подполковник желает подышать свежим воздухом, можно выйти в сад. Я покажу вам наши скромные владения.

— О, с удовольствием!

Подполковник поднялся и взял Тамару Даниловну под руку. В дверях хозяйка дома обернулась и любезно сказала Тайтсу:

— Прошу вас, не скучайте. Коля, поухаживай за гостями. Я покажу господину подполковнику наш сад. Мы скоро вернемся.

Пристав равнодушно посмотрел им вслед, продолжая что-то жевать. Он тут же наполнил рюмки и привстал со стула, желая чокнуться с Тайтсом. Однако, протянув руку, пристав задел локтем графин с красным вином. Графин опрокинулся, на скатерти расплылось большое розовое пятно.

Пристав, нисколько не смутившись, махнул рукой.

— Не обращайте внимания, — сказал он. — У меня есть примета: хозяев дома, где пролито вино, ждет удача.

Жена Тайтса вскочила, желая спасти вторую половину скатерти.

Пристав запротестовал:

— Не извольте беспокоиться, прошу вас. Сейчас все будет сделано.

Он позвал служанок. Пришли две женщины — одна пожилая, другая совсем юная — и начали менять скатерть.

Пристав, желая развлечь гостей, подвел их к стене, завешенной ковром, на котором красовалось всевозможное оружие. Он долго рассказывал про ружье, верно служившее его отцу при подавлении восставших горцев; сейчас оно, потемневшее от времени, висело на гвозде. Кукиев громко прочел надпись на ложе, сделанную миниатюрными серебряными буквами: "От командования за отличную стрельбу". Затем он начал рассказывать историю коллекции кинжалов, — каких здесь только не было! — и кривых, и коротких, и клинообразных, и тупоносых.

Когда стол был приведен в порядок, пристав пригласил гостей занять свои места, а сам продолжал рассказывать про оружие.

Добровольский и хозяйка дома появились примерно через полчаса. Подполковник, как всегда, был холоден и надменен. Никто не обратил внимания на светящиеся странным блеском глаза хозяйки дома. Лишь от Тайтса не ускользнула одна деталь: изящный накрахмаленный воротничок ее розового вечернего платья был слегка помят.

Очевидно, примета, о которой упомянул пристав, разлив вино, оказалась верной: удача не заставила себя долго ждать. Но это была удача подполковника Добровольского!

Подполковник сидел за столом недолго. Выпив чашку кофе, он поднялся и попросил у хозяйки дома разрешения покинуть их. Все поднялись, желая проводить Добровольского. Однако Тамара Даниловна велела гостям и мужу не беспокоиться и пошла провожать его сама.