Этой новостью она поспешила поделиться с Далилой: их Кассиану медленно, со скрипом меняется. Он стал подолгу о чем-то задумываться, разговаривать с Самюэлем. Но Далила уже не верила, что человек может круто измениться в зрелые годы. Она устала биться головой о стену, пытаясь переделать своего жениха. Ему нужна такая жена, как Питанга, которая будет думать только о нем и его баркасе. Она полюбит Кассиану таким, какой он есть, и сумеет во всем под него подлаживаться.

— Не жалейте с нашей размолвке, донна Серена, — утешала она свою несостоявшуюся свекровь. — Я никогда бы не стала хорошей женой для Кассиану и не сделала бы его счастливым.

Теперь она старалась как можно реже бывать у них в доме, но однажды зашла повидать и утешить Асусену. Ее подруга снова пребывала в тоске по вине своего ненаглядного Витора. Но, кажется, у Асусены стали понемногу открываться глаза.

Далила застала Кассиану по-прежнему возлежащим на диване. Она решила серьезно поговорить с ним. Ведь родные считают ее виноватой в его меланхолии: он забросил лодку, потерял ко всему интерес.

— Кассиану, пора приниматься за дело, — уговаривала его Далила. — Не получилось у тебя со мной, получится с другой женщиной. Все равно придется кормить жену и восьмерых детишек, о которых ты мечтаешь. Или ты решил забросить баркас и остаться холостяком?

Но Кассиану держался с ней в последнее время очень независимо, как с чужой. Он больше не пытался убедить ее в своей невиновности, примириться с ней. Это немного задевало Далилу. Вот и сейчас он отвечал ей чуть насмешливо и с достоинством:

— Не волнуйся, я недолго буду ходить в холостяках. Позаботься лучше о своем будущем, Далила. Кажется, только оно тебя раньше и беспокоило. Если я забросил баркас, то только потому, что у меня голова занята другим. Я кое-что придумал…

Подумать только, какая самоуверенность, удивлялась Далила: Кассиану мыслит! Что он там может придумать своими убогими мозгами? Ей вспомнились слова Серены о том, что ее сын скоро всех удивит. Ну что ж, материнское сердце — вещун.

Асусена невыносимо страдала. Все прежние беды казались пустяками в сравнении с ее теперешними ревнивыми сомнениями и муками гордости. Она так долго была женой Витора, что забыла о чувстве собственного достоинства. И вдруг это чувство проснулось и настойчиво заявило о себе. Асусена считала причиной своих несчастий мать, брата, Далилу. А оказалось, что Витор нагло обманывал ее, в то время как она ему безгранично верила.

Ей нужно было выговориться. Хорошо, что Далила с готовностью выслушивала ее исповеди.

— Как мне больно, Далила! Впервые я задумалась: а что, если я и в самом деле дурочка, а Витор — негодяй? Я словно прозрела.

Далила внимательно слушала подругу и старалась утешить ее. Она уже не ругала Витора, потому что этот подлец сам себя выдал. Так и должно было случиться. Сейчас главное — помочь Асусене переболеть Витором и как можно скорее полностью излечиться.

— Когда ты выздоровеешь, твоя жизнь изменится. Витор не ценит тебя, знать не желает ничего о твоих чувствах. Ты для него просто игрушка, — каждый день повторяла она, и Асусена с ней соглашалась. — Он из тебя просто веревки вьет, унижает на каждом шагу, а ты ему все прощаешь.

Далила оказалась настоящим другом. Она не только поддержала Асусену в трудную минуту, но и дала ей несколько полезных советов, как справиться со своим наваждением, не проявить слабость, когда появится Витор, держаться с ним с достоинством. Асусена обещала ей поставить Витора на место.

— Раньше я на все была готова ради него, Далила. Но он причинил мне такую боль. Никогда я не стану делить его любовь с другой.

И все же Далила с тревогой ждала этого момента. Она уже насмотрелась на своем веку на влюбленных без памяти девчонок. Они клянутся отомстить неверному возлюбленному, но стоит тому появиться — без памяти бросаются ему на шею. Но Асусена превзошла все ее ожидания. Откуда что взялось? Робкая голубка превратилась в тигрицу.

Как-то они с Далилой уже приближались к дверям школы, когда подъехал Витор и притормозил у ступенек. Он ждал, что Асусена, как всегда, сияя от счастья, бросится к нему. И вдруг — он не поверил своим глазам! — она прошла мимо, сделав вид, что не заметила его. Точно так же, как он в день открытия парка прошествовал в двух шагах от Асусены, не удостоив ее даже взглядом.

От возмущения Витор даже выпрыгнул из машины и ринулся за ней. Обычно он только ждал, когда Асусена покорно сядет рядом, и включал зажигание.

— Ты что, ослепла или с ума сошла? — грубо схватил он ее за руку.

— Нет, Витор, я очень хорошо тебя вижу. Именно поэтому и прошла мимо, — спокойно отвечала Асусена, вырвав свою руку и продолжая шагать к дверям школы.

Витор взглянул на ее решительно вздернутый носик, ставшие вдруг холодными и чужими глаза, в которых еще недавно было такое обожание, преданность, готовность на любые жертвы. Это была совсем другая Асусена, ее словно подменили. Он попробовал обратить все в шутку. Посмеялся над ее детскими выходками и дал понять, что совсем не сердится, а даже совсем наоборот — приглашает ее на прогулку по одному безлюдному пляжу.

— Никуда я с тобой не поеду! — отрезала Асусена. — Можешь взять с собой ту, с кем ты встречался вечером.

Витор не оправдывался. Нет, он сердито отчитал ее за вздорную ревность, ведь он деловой человек и ежедневно назначает встречи с десятком людей. Но Асусену его слова не убедили.

— Да, я такая — глупая, ревнивая, недалекая, — сказала она на прощанье с вызовом. — Но я еще не разучилась себя уважать.

Далила не верила своим глазам: неужели это безропотная рабыня Витора? Теперь она стала хозяйкой своей судьбы.

Через несколько дней Витор повторил попытку, но Асусена снова отказалась ехать с ним на пляж и заявила, что встречаться они будут отныне у нее в доме, как просила мать. Тут уж Витор пришел в настоящую ярость: значит, маменька и пигалицаподружка победили и Асусена теперь пляшет под их дудку. Он бы не поверил, что эта удивительная перемена совершилась в ней вовсе не под влиянием близких.

— Асусена! Это было великолепно, как ты его отшила! — хвалила ее подруга. — Только теперь ты стала настоящей женщиной, дочерью Серены Соарес. Все, довольно страдать по мужикам! Нам и без них хорошо, будем веселиться и поедем в парк к Франшику. Вперед!

Асусена была счастлива от своей решимости, но в то же время грустила и боялась, что Витор больше не придет. Поэтому Далила изо всех сил пыталась развлечь ее. Франшику принимал их с радостью, приглашал пообедать или поужинать, водил на аттракционы. И Далила с удовлетворением отмечала, что Асусена понемногу оттаивает, улыбается и беззаботно радуется развлечениям. Как бы им с Франшику хотелось, чтобы это дурное наваждение — Витор — навсегда выветрилось из ее сердца.

Семейство Веласкесов заканчивало ужин, когда Нейде позвала Летисию к телефону. С ней хотела поговорить какая-то женщина. Наверное, из приюта, подумала Летисия, как всегда, будут просить денег. Но она сразу же узнала голос из прошлого и побледнела.

— Это Иванильда! — прошептала она Нейде, прикрыв трубку ладонью.

Летисия была явно испугана, Нейде тоже забеспокоилась. Почему их так взволновало неожиданное появление Иванильды, бывшей няньки? Уже несколько лет она не давала о себе знать, и они надеялись, что она исчезла из их жизни навсегда. Но Иванильда почему-то оказалась в Форталезе и просила Летисию о встрече. По телефону она отказалась объяснить, в чем дело, только намекнула о неприятном происшествии с Витором. Летисия лихорадочно думала, в каком тихом месте, подальше от любопытных взглядов они могли бы поговорить с Иванильдой? Ну конечно, в хижине Рамиру, там никогда не бывает ни души.

Всю ночь она не сомкнула глаз, а рано утром поспешила в хижину. Ей пришлось снова солгать Рамиру, что она идет в парикмахерскую, и от него не укрылось, как она обеспокоена. Иванильда с нетерпением ждала ее. Они не виделись несколько лет. Вскоре после смерти Жорди она нашла себе место в другом доме, но иногда наведывалась к Веласкесам, и Летисия каждый раз давала ей деньги. Потом она перестала приходить, и Летисия вздохнула с облегчением.