На самом деле она понимала, что Рамиру это едва ли понравится. Но если он вернется раньше и спросит о ней, она уже придумала объяснение. Она давно собиралась присмотреть себе маленький домик на окраине. Теперь Летисия собиралась рассказать ему, что ездила поискать такой дом с маленьким садом недалеко от моря.

Далила считала, что в ее жизни наступил решительный поворот. И не только потому, что они окончательно расстались с Кассиану. Его кругозор оставался все таким же узким. Как ни уговаривала его Далила прочесть хотя бы одну книгу, научиться чему-нибудь, он упорно отказывался. Мечта Кассиану не простиралась далее лодок, полных рыбы, а свое будущее он видел только в деревне, артели и очередных выходах в море.

Такая жизнь уже не устраивала Далилу. Теперь она это точно знала. Как он противился ее учебе, особенно на курсах английского языка! Но почему она должна полностью соответствовать представлениям Кассиану о многодетной и покорной мужу подруге рыбака? Далила совсем другая — умная, деятельная и энергичная. И дело здесь совсем не в ревности, убеждала она себя. Просто они очень разные с Кассиану и отныне пойдут каждый своей дорогой.

Почувствовав себя совершенно свободной и на распутье, Далила решила с головой окунуться в учебу и устройство их торговых дел с донной Сереной. И начала она именно с английского, который так ненавидел Кассиану. Язык ей просто необходим, потому что приходится ездить по отелям для туристов, пристраивать их поделки в киоски и магазинчики для иностранцев, разговаривать с торговыми агентами.

Занятия на курсах начинались завтра, и Далила отправилась на квартиру Дави. Он обещал оплатить счет за первый месяц обучения. Каково же было ее изумление, когда дверь ей открыл Витор Веласкес! Наверное, во взгляде Далилы было такое отвращение и ужас при виде его, что Витор невольно хохотнул:

— Что ты так смотришь? Я что — ядовитая кобра или бандит с большой дороги? Проходи, я тебя не съем. Твой братец отлучился в магазин.

Но Далила медлила. Она уже решила обождать Дави на улице, когда Витор насильно втащил ее в квартиру и зачем-то запер дверь.

— Я зайду попозже, — забеспокоилась Далила, припомнив/их последние встречи у него в кабинете. От Витора можно было ожидать любой пакости.

— Неужели ты меня боишься? Это меня очень возбуждает, — посмеивался Витор, медленно надвигаясь на нее. — Я прямо чувствую, как адреналин бродит в крови.

Он схватил ее за запястья и, грубо заломив ей руки за спину, вдруг рывком притянул к себе и жадно впился губами в ее шею, плечо.

Далила отчаянно сопротивлялась и кричала:

— Пусти меня негодяй, животное!

— Ты сама этого хочешь, — бормотал Витор, напрасно пытаясь поцеловать ее в губы. — Иначе зачем ты выставляешь напоказ свои ножки и дразнишь меня?

Но тут Дави отпер ключом дверь и появился на пороге. Он удивился, зачем это Витор запер дверь, но еще больше удивился, увидев взволнованную Далилу в объятиях шефа.

— Дави, этот подонок приставал ко мне! — чуть не плача бросилась к нему сестра.

Но Витор ничуть не смутился. Наоборот, он держался особенно нагло и развязно:

— Твоя сестрица просто ненормальная. Я только хотел поговорить с ней, а она сразу в крик. И это у нее уже не первая истерика. Я советую тебе серьезно, Дави, покажи ее Оливии. Это похоже на припадок.

Дави растерялся. Он не знал, как ему поступить. Ясно, что Далила не могла выдумать такое. Кровь бросилась ему в голову. В эту минуту он ненавидел Витора как никогда и готов был пустить в ход кулаки. Но здравый смысл подсказывал ему, что из-за такого пустяка не стоит ссориться с патроном. И здравый смысл победил. Дави спокойно и снисходительно обнял сестру за плечи и усадил на диван. Но Далила вырвалась из его рук.

— Дави, я зашла к тебе взять деньги за английский. Но теперь мне ничего от тебя не нужно. Я знать тебя не хочу! — говорила она, глядя на него с презрением. — Ты ничтожество! Мне противно смотреть, как ты стелешься перед ним. Вы оба мерзавцы!

И она пулей вылетела вон, оставив Дави неподвижно стоящим посреди комнаты. Ему потребовалось неимоверное усилие, чтобы взять себя в руки. Далила словно швырнула ему в лицо эти слова, причинившие такую невыносимую боль.

— Ах-ах! Какие трагедии! — Витор воздел руки к потолку. — Я тебе давно говорил, что твоя сестра ненормальная. Ты купил хлеб, молоко? Отлично, я проголодался как черт.

И Витор как ни в чем не бывало принялся уплетать свой поздний завтрак и не заметил, какой мрачный, тяжелый взгляд бросил на него компаньон перед тем, как заняться работой.

Аманда не сразу решилась на это. Но дни шли за днями, она видела, как страдает мать, как хмурится Рамиру. Слышала отголоски их ссор, потому что ее комната была рядом со спальней Летисии. Дед Аманду не понимал. Он был уверен, что Рамиру постепенно привыкнет к их дому и станет «своим». Аманда в это уже не верила.

Она решила сама помочь матери. Все обиды были забыты. Осталась только щемящая жалость к этой несчастливой, запутавшейся женщине, которую они с Витором насмешливо называли донной Летисией. Аманда повзрослела настолько, что взяла на себя заботу о матери.

Как-то утром она подъехала к дому Франсуа и вошла в него никем не замеченной. Адреалина еще спала, а Пессоа пока что не появился, хотя он проводил здесь все дни. Аманда завидовала счастливой беззаботности этой пары. Какие они разные, несмотря на то что принадлежат к одному поколению. Франсуа, тихо напевая, готовил на кухне завтрак для своего шумного семейства.

Аманда заметила два завешенных тканью холста в его мастерской. Франсуа ухитряется еще работать! Как она завидовала людям, увлеченным каким-нибудь делом. Ее собственная жизнь была совершенно пуста. Может быть, поэтому она так страдала от семейных неурядиц. Женское любопытство заставило ее взглянуть на холсты. С одного из них глянули на нее грустные глаза ее матери. Аманда чувствовала, что Франсуа продолжает любить Летисию, иначе бы не приехала к нему. Но ревность не вспыхнула в ней, как прежде. Франсуа, действительно, стал для нее только другом.

Он очень обрадовался ее неожиданному появлению на своей кухне в столь ранний час. Но по ее лицу сразу догадался, что Аманда приехала для серьезного разговора. Но Франсуа и представить себе не мог, какое странное предложение сделает ему дочь Летисии.

— Помоги мне, Франсуа, вернее, моей матери. Освободи ее от Рамиру! — взмолилась Аманда. — Ее нужно спасать. Только она об этом не знает или не хочет признаться даже самой себе.

— Постой, постой, Аманда! — растерялся Франсуа. — Я вовсе не считаю, что твою мать нужно спасать. Рамиру вовсе не монстр. Ты забыла, что живет она с ним не против воли.

Но Аманду уже невозможно было остановить. Ей хотелось высказать все наболевшее. И никто не способен все это понять лучше Франсуа, тем более что ему далеко не безразлична жизнь Летисии. Больше всего Аманда боялась, как бы он не заподозрил ее в слепой ненависти к Рамиру. Он всегда нравился ей, но в своей среде обитания, в рыбацкой деревне. Когда она навещала Асусену и Далилу, то всегда охотно общалась с доном Рамиру. Но в их доме он навсегда останется чужим.

Франсуа не ожидал, что его настолько выведут из равновесия слова этой девочки, почти ребенка. Он взволнованно шагал по кухне из угла в угол, забыв про завтрак. Да, в душе он тоже полагал, что Рамиру не тот мужчина, который нужен Летисии Веласкес. Но что толку, если сама Летисия думала иначе. И вот теперь его тайные мысли словно подслушала Аманда.

— Моя мать — женщина культурная, умная, любит музыку, искусство, изысканные блюда, тонкие напитки. Рамиру — хороший человек, но у него на уме только море и рыба, — рассуждала она. — Ей нужен близкий человек, с таким же вкусом, уровнем и понятиями, с кем она могла бы делиться мыслями. Ей нужен такой мужчина, как ты.

Франсуа даже остановился и удивленно посмотрел на нее. Еще недавно Аманда с ума сходила от ревности, а теперь мечтает о том, чтобы они с Летисией были вместе. Но этому не бывать. Франсуа грустно покачал головой. Уж он-то знал по своему богатому опыту, что любви не помеха ни разница в происхождении, ни доводы рассудка. Страсть все сметает на своем пути. А Летисия — женщина сильная, страстная.