Витор мгновенно оправдался перед Асусеной, сообщив о несчастном случае на верфи и о болтливости доктора Оливии.

— Замучила своей болтовней, — говорил Витор, — а я весь был как на иголках, все мечтал успеть к тебе. Ты, наверное, еще не знаешь, что я строю себе новую яхту, — продолжал он, — большую, на ней можно будет пересечь даже океан. Ты когда-нибудь слышала о Карибах?

— Это острова, не слишком далеко отсюда, да? — спросила Асусена, завороженно глядя на Витора. — Отец мне рассказывал, говорил, что они необыкновенно красивые.

— Да, очень красивые, и я хочу, чтобы первое плавание было на Карибы и мы отправились туда вместе. Ну как, согласна?

Имело ли смысл и спрашивать о согласии? Асусена уже плыла по теплому ласковому морю в объятиях своего возлюбленного…

— Ах, Далила, Далила, как же ты неправа! — прошептала она, сожалея о своей недальновидной подружке.

— Кстати, я ее сегодня видел, — беззаботно сообщил Витор. — Может, она тебе говорила?

— Нет, не говорила, — отвечала Асусена. — А ты знаешь, мы с ней помирились, и, похоже, она не будет больше на тебя сердиться.

— Надеюсь, — Витор про себя усмехнулся. — Я и сегодня был с ней предельно вежлив, но она набросилась на меня как кошка, и знаешь, мне это надоело. Я хочу, чтобы жители твоей деревни поняли: им не под силу запретить что бы то ни было Витору Веласкесу. А сейчас я хочу пойти и поговорить с твоей матерью.

— Ты самый лучший человек в мире, Витор, — восторженно прошептала Асусена.

— Я это знаю, — усмехнулся Витор. — Поехали.

Когда Серена увидела Асусену, вернувшуюся вместе с Витором, много легче ей не стало, но все-таки камень свалился у нее с души. Похоже, что на этот раз все обошлось. Однако поощрять эти встречи она не собиралась. И высказала Асусене все, что думала: парень этот ей не пара, он намерен воспользоваться ее молодостью и неопытностью, а героя разыгрывает только потому, что в доме нет мужчин. И что же она услышала в ответ от своей тихой и всегда такой послушной Асусены?

— Я люблю Витора. С ним я сама не своя от счастья, и все это время я с ним встречалась, — страстно говорила тихоня Асусена. — Вот увидишь, мы поженимся, у нас будет семья, дети. А если ты. даже запрешь меня, мама, запретишь видеться, я все равно убегу к нему, когда бы он ни позвал меня — днем, ночью или на рассвете…

— А ты, парень, что мне скажешь? — Серена пристально смотрела на Витора, который все это время скромно стоял в сторонке.

— Асусена у меня одна на всю жизнь, — ответил Витор.

— Ну что ж… — камень вновь лег на сердце Серены, у нее хватило опыта, чтобы различить, когда у человека честные намерения, а когда он пытается обмануть других. Не вызывал у нее доверия Витор, нет, не вызывал, но что она могла поделать? — Раз уж у вас отношения серьезнее, чем я ожидала, встречайтесь. Но встречайтесь под крышей нашего дома, на глазах у меня и Кассиану, как и положено девушке из приличной семьи.

Так сказала Серена, и сказала очень твердо.

— На глазах у Кассиану? — с упреком переспросила Асусена.

— Да, дочка, — столь же твердо ответила ей мать. — Если у твоего парня намерения честные, то они с Кассиану станут родней, и чем раньше подружатся, тем лучше.

— Твоя мать права, Асусена, — поддержал Витор донну Серену, — девушка из хорошей семьи должна встречаться со своим женихом дома. Обещаю, что не обману ваших ожиданий, донна Серена.

— Надеюсь, что нет, Витор.

Витор даже попросил разрешения на прощальный поцелуй и получил его. Поцеловал Асусену, простился с Сереной и уехал.

Вот и свершилось что-то вроде помолвки. Асусена сияла, а Серене было больно смотреть на свою дочь.

— Ты уверена, что поступаешь правильно, Асусена? — спросила она.

— Кто в этой жизни хоть в чем-то может быть уверен? Тем более после того, как ты сама споткнулась на ровном месте, — со свойственной юности жестокостью ответила матери дочь.

И Серена, удержав печальный вздох, замолчала.

Витор провел неофициальное собрание акционеров и даже привез на него Летисию в качестве вице-президента. Летисия не смогла отказать сыну, переоделась в привезенное им платье и поехала. На словах Витор как бы стремился успокоить взволнованных, обеспокоенных людей, но на деле сеял только еще большую панику. Летисия, которая сидела на этом собрании только ради сына, прекрасно увидела, что за спектакль он разыгрывает, и он показался ей более чем неприятным фарсом. Но бороться сейчас с сыном она не могла и предпочла просто покинуть заседание.

После такого заседания со дня на день можно было ожидать только бума на бирже. Всегда устойчивые акции фирмы «Наве» могли пойти по самой низкой цене, и это означало бы конец фирмы. Бонфинь прекрасно понимал это и пришел еще раз поговорить с Витором. Ему было больно видеть, как дело жизни Гаспара развалится в один день.

Но Витор говорил с ним откровенно издевательским тоном:

— Если кто-то и испытывает панику, то только вы, Бонфинь! Никогда еще фирма не находилась в более блестящем положении. Вы знаете, на какую сумму я собираюсь заключить контракт с японцами? Даже говорить не буду, а то у вас начнутся колики. Так что идите себе с миром.

Бонфинь еще раз убедился в своем бессилии, но совесть у него, по крайней мере, была чиста: он просил, предупреждал, предостерегал. На прощание он сказал:

— Я ухожу, мальчик, но колики, к сожалению, будут у тебя, когда тебя припрут к стенке и на шее у тебя затянется веревка.

Бонфинь вернулся домой в очень грустном и подавленном состоянии. Но в его доме не было места для грусти. В этом доме всегда все кипело и бурлило. И Бонфиню, глядя на бьющую ключом жизнь, становилось легче.

Пессоа сейчас наряжал Адреалину для выхода на пляж. Он надел на нее светлый паричок мамы Изабел, сделал макияж и нарядил в яркое дамское платье.

— Это не мой стиль! — заявила Адреалина, глядя в зеркало на размалеванную аппетитную блондинку.

— Зато так тебя и родная мама не узнает! — возразил ей довольный Пессоа.

— Мама узнает, на то она и мама, — со вздохом сказала Адреалина.

— Посмотрим! — грозно насупился Пессоа. — Вперед, Дрена, и не трусь!

А мама Изабел, изнемогая от любопытства, готовилась в экспедицию. Она последней узнала потрясающую новость, что главная дама города, Летисия Веласкес, поселилась в хижине с рыбаком, и должна была все увидеть собственными глазами. Она должна была сделать снимки! Должна была опубликовать эту сенсацию во всех газетах!

Изабел уже провела небольшую подготовительную работу, предупредив Фреда о том, что он должен будет написать целую серию сенсационных сообщений в светскую хронику. Потом она заставила Жанаину отправиться на прогулку с неравнодушным к ней Плиниу, чтобы выведать у него точное местонахождение Летисии.

Жанаина хоть и без всякой радости, но справилась со своей шпионской миссией и выяснила, что хижина, где живет Летисия, находится возле голландского пляжа.

— Вашей машине туда не пройти, — сказала Жанаина, оглядывая мощную машину, на которой обычно ездила Изабел. — Там песок, вы завязнете.

— Я поеду туда на осле, — решила Изабел.

И поскольку никогда не отступала от своих решений, то действительно поехала на осле. Рядом шла Жанаина и заслоняла свою госпожу от палящего солнца зонтиком.

Когда Летисия вернулась к себе с охапкой хвороста, она застала весьма странную компанию — серого ослика, который стоял в тени деревьев с опущенными ушами, скромно стоящую возле него Жанаину с зонтиком и цветущую клумбу, Изабел, которая носилась с фотоаппаратом, то и дело вскрикивая:

— Удобства на дворе! Восхитительно! — затем следовало: щелк! щелк! — Ну и нищета! — щелк! щелк! — Ну и затрапезность! Подумать только! Отныне это резиденция одной из богатейших наследниц! — щелк! щелк! — На что только не пойдешь ради любви?!