Тут Далила окончательно вышла из берегов: он еще осмеливается защищать эту бесстыжую и заставляет просить у нее прощения.

— Вот что, оставайся с ней, целуйся, обнимайся. Можешь жениться на ней, а на меня не смей больше даже смотреть! — в сердцах выговорила она жениху и убежала.

В это время Франшику бодро выкрикивал:

— Все в порядке, праздник продолжается! Дамы и кавалеры танцуют. Музыка!

Снова загремела музыка, и молодежь радостно устремилась на танцплощадку. Бал разгорался, и неприятное происшествие стало понемногу забываться. Только королева исчезла и больше не появлялась в парке. Питанга горько рыдала у себя в комнате. Не только от обиды, что Далила унизила ее на глазах у всех в такой день. Питанга давно и безнадежно любила Кассиану и не знала, как ей справиться со своим чувством.

И Далиле было невыносимо тяжело. Они и раньше ссорились с Кассиану. Ко сегодняшняя ссора не похожа на прошлые, она должна непоправимо изменить их отношения. Далила торжественно поклялась самой себе и матери, что ни за что не простит Кассиану эту измену, как бы он ни упрашивал и ни убеждал ее.

Рамиру вернулся в дом Веласкесов только поздно вечером. Его с нетерпением ждали. Внизу, в гостиной, молча сидели Гаспар, Эстела и Аманда. Они не поехали на открытие аквапарка, потому что Летисии снова стало хуже. Она тосковала, поглядывала на часы и жаловалась на нездоровье. Но Гаспар понимал, что причиной ее дурного настроения была не болезнь, а Рамиру. Единственное, что нужно было сейчас Летисии, — это его присутствие. Они планировали, заехав на открытие парка, отправиться на фазенду и отдохнуть на природе всей семьей. А вместо этого Рамиру весь день провел в деревне, со своими детьми и бывшей женой.

— Наконец-то явился наш рыбак! — ехидно заметила Аманда.

Она уже не скрывала своей неприязни к странному избраннику матери. Донна Летисия вовсе не выглядела счастливой, наконец-то заполучив своего Рамиру. А он, вместо того чтобы быть с ней, скитается неизвестно где, занимается своими делами. Теперь Аманда была уверена — у матери с ним ничего не получится, слишком разные они люди. И как могла мама совершить такую мену, когда у нее была возможность устроить свою жизнь с умным, интеллигентным мужчиной ее круга!

Несмотря на ворчание Аманды, Гаспар с Эстелой встретили Рамиру, как всегда, очень приветливо, расспросили о делах, о празднике. Правда, Гаспар, грустно вздохнув, сообщил ему, что Летисии очень плохо и она давно его ждет. И Рамиру понял этот мягкий упрек. Он поспешил подняться в спальню. Летисия неподвижно лежала на постели, устремив глаза в потолок. Эта поза красноречивей слов выражала ее боль, отчаяние, ожидание.

Рамиру взял ее за руку, погладил по голове, как ребенка. Летисия тут же с готовностью отозвалась на ласку, она никогда не умела мстительно молчать и дуться.

— Где ты был так долго, дорогой? Я так соскучилась! — обиженно спросила она.

Рамиру охотно описал ей свой богатый событиями день. Они договорились с Самюэлем и выгодно продали фирме свой улов. Потом он отвез Серену с девочками и их побрякушками на ярмарку. Торговля у них пошла отлично.

— Значит, ты виделся с ней, Рамиру? Ты был с ней все это время? — губы у Летисии предательски дрогнули, в глазах заблестели слезы.

Так вот что мучило ее весь день, подумал Рамиру. Вовсе не то, что он оставил ее одну, занимаясь делами, а то, что он встречался с женой. Но он сумел подавить в себе даже легкое недовольство и спокойно убеждал Летисию:

— Что же, мне теперь из дому нельзя выйти? Сидеть с тобой взаперти, жить твоими заботами? Мне нужно работать, дорогая, зарабатывать деньги. Да, в парке было весело. Серена пела, продавала в киоске ожерелья. И никто, похоже, не убивается из-за моего отсутствия…

Тут Рамиру улыбнулся ей, и, хотя улыбка была чуть грустной, Летисия совсем успокоилась и тоже улыбнулась ему сквозь слезы.

— Прости меня, Рамиру! Я больше никогда не буду действовать тебе на нервы, клянусь. Я хочу только одного — чтобы ты был счастлив.

К ночи они совсем помирились. Рамиру по привычке сбросил одеяло с кровати и улегся спать на полу. Он не мог уснуть на этих барских пуховиках и простынях с кружевами. Но Летисия на этот раз захватила покрывало и последовала за ним. Они долго смеялись, представляя себя как первобытных людей, где-то на голой земле, под ясным небом, а не в стенах душной спальни. В эту ночь Летисия снова была безоблачно счастлива. Они любили друг друга, и Рамиру принадлежал только ей одной, позабыв о своей деревне, артели и семье. Если бы так было и днем!

Утром Рамиру так торопился в офис, что даже не успел позавтракать с Летисией.

— Мне очень жаль, дорогая, но у меня нет времени, — оправдывался он. — Меня ждет Гаспар. Мы договорились с ним, что я сам приму улов у Самюэля.

— Ты заговорил совсем как министр, Рамиру, — посмеивалась над ним Летисия. — Скоро ты будешь уезжать рано утром, возвращаться поздно вечером, и у тебя совсем не останется времени для меня.

Она, как заботливая жена, помогла ему одеться, напоследок окинула с ног до головы придирчивым взглядом и рекомендовала не заглядываться на молоденьких секретарш Гаспара. Она была бы рада каждое утро провожать его в офис, чтобы он поскорее привыкал к «Наве», к фирме и забывал свою деревню, артель и Серену.

Самюэль с Рамиру благополучно отгрузили рыбу в холодильник. Им осталось только подписать договор у Гаспара и получить деньги. Сеньор Веласкес уже ждал их в кабинете и попросил секретаршу подать им кофе и кое-чего покрепче, чтобы ознаменовать удачную сделку. Но перед этой встречей Самюэлю хотелось повидать сына. Дави почему-то давно не навещал их с матерью. Самюэль не предполагал, какие дурные новости обрушатся на него.

Секретарша, очень смутившись, сообщила ему, что Дави больше не работает в фирме, но подробности его увольнения сообщить отказалась. Гаспар сам захотел поговорить с ним об этом:

— Я не люблю ходить вокруг да около, Самюэль. Тем более из уважения к тебе хочу сказать только правду. Дави уволили. Он оказался замешанным в заговор против фирмы.

Самюэль был поражен и не нашелся, что сказать на это. Гаспар не скрыл от него, что Даьи служил лишь орудием в руках его внука, который задумал отстранить от дел деда и мать и встать у руля компании. Ему нужны были послушные исполнители его коварных замыслов, и он выбрал именно Дави.

Когда Самюэль, отказавшись от кофе, вышел из кабинета, секретарша так была испугана его необычным видом, что даже предложила ему помощь. Рамиру поспешил за ним вслед, не зная, как утешить друга и объяснить странное поведение Дави. Ведь фирма была для него дороже дома, а Гаспар — наставником и учителем.

— Я чуть не сгорел со стыда, Рамиру, — признался Самюэль, опустившись на сиденье своего «джипа». — Мне еще предстоит рассказать Эстер, какую змею мы с ней вырастили. И вот она ужалила меня в самое сердце. Эстер еще станет защищать своего сыночка, вот увидишь, ведь он всего лишь выполнял приказы начальника. Рамиру тоже пытался оправдать Дави:

— Ведь Гаспар сказал тебе, что он просто попал, как цыпленок, в когти Витора. Вот увидишь, все уладится и Дави снова возьмут на работу.

Но Самюэль не верил в то, что Дави — покорная овечка. Он умный, хитрый, с огромными претензиями и желанием разбогатеть. Хорошо, если этот случай послужит ему хорошим уроком и сынок наконец поймет, что кроме денег и карьеры, в жизни есть и другие ценности. Рамиру хотел было замолвить слово за Дави перед сеньором Веласкесом, но Самюэль строго-настрого запретил ему это делать. Его сын совершил подлый поступок, пускай сам расхлебывает кашу, которую заварил.

Рано утром Адреалина зашла в комнату к Пессоа проститься и поблагодарить его за все, что он сделал для нее:

— Поцелуй за меня Бонфиня, Изабел и Оливию. Попроси прощения у Жанаины и Хильдегарды за мои выходки. Нельзя мне больше оставаться у вас, пора сматывать удочки.