— Да, это правда, и всегда, и сейчас. И поэтому я говорю тебе: живи, дочка, так, как подсказывает тебе сердце. Иди вперед и ничего не бойся.

Получив отцовское благословение, Летисия почувствовала большое облегчение. Она видела, что дано оно от души, а значит, никакие недомолвки не омрачат их отношений.

— А где Рамиру? — спросил Гаспар.

— Он сейчас в море, ты же знаешь, это его хлеб. Эстела вошла в палату вместе с Оливией и сразу

увидела, что главное уже сказано.

— Ну теперь мачеха позаботится о падчерице, — весело сказала она, — а папа Гаспар будет беседовать с доктором.

Гаспар с Оливией тут же вышли.

— Присядь, расскажи, как прошел ваш медовый месяц, — попросила Летисия, с улыбкой глядя на счастливую Эстелу. — Папа вел себя как влюбленный мальчишка?

— И как зрелый муж, и как страстный возлюбленный. Погоди! Когда я тебе расскажу, ты вмиг вскочишь с постели, чтобы пережить все то же с Рамиру…

Эстела наклонилась к Летисии, и зажурчал тот женский разговор, который может длиться вечно…

Гаспар узнал от Оливии, что жизнь в тех условиях, в которых Летисия оказалась теперь, противопоказана ее здоровью. Утренняя сырость, повышенная влажность, резкие охлаждения — Летисия в жару купалась в ледяной речке, пила ледяную воду из родника, — все это оказало свое вредное воздействие. Сказались и непривычная пища, и волнения, которые лишили ее аппетита. Сейчас опасность миновала. Но при неблагоприятных условиях возможен рецидив. Со слабыми легкими не шутят.

— Я подержу ее подольше в больнице, — пообещала Оливия, — чтобы максимально уменьшить эту возможность, потому что Летисия и слышать не хочет о том, чтобы куда-то переехать.

— Вот как? Ну что ж, значит, у Гаспара появилась еще одна проблема — нужен дом для Летисии. И замечательно! Чуть позже мы с Летисией как-то решим этот вопрос, — сказал он. — А теперь я попрошу тебя, Оливия, позвонить отцу на верфи и попросить его приехать ко мне домой. Ты, наверное, знаешь, у нас с ним вышла размолвка, и весь этот месяц я будто камень на шее таскал. А сейчас мы с ним посидим, потолкуем и сведем вничью эту глупую стычку.

— Я позвоню с удовольствием, но только домой. Отец уволился, стал безработным и сидит дома, — ответила Оливия.

Гаспар не поверил своим ушам. Да такого просто не может быть! Бонфинь покинул фирму «Наве»!

— Ты, наверное, что-то спутала, Оливия, — Гаспар с сомнением посмотрел на девушку. — Я же несколько раз говорил по телефону с Витором, и он ни словом не обмолвился ни о чем похожем…

— Ну как я могу что-то путать, сеньор Гаспар? А что касается Витора, то, возможно, он просто не хотел вас тревожить.

— Нет, в таком случае, я полагаю, у него были другие причины промолчать, — в раздумье сказал Гаспар. — Так ты говоришь, он дома? Ну и расчудесно. Тогда я сам его навешу. Спасибо за все, Оливия!

Гаспар заглянул к Летисии, простился с ней и Эстелой и, пообещав навестить дочку завтра, немедленно поехал к Бонфиню.

Увидев Гаспара, Изабел разахалась:

— Да ты просто расцвел! Стал совсем как новенький! Что с тобой делала Эстела, ну-ка расскажи!

Она уже кричала Жанаине, чтобы та подавала кофе, и приготовилась выслушать захватывающие подробности свадебного путешествия, но Гаспар охладил ее пыл:

— Изабел, я только что приехал, и у меня, как ты сама понимаешь, дел по горло, и в первую очередь мне необходимо поговорить с Бонфинем.

Бонфинь купался в бассейне, но, услышав голос Гаспара, тут же появился в холле с мокрым полотенцем на плече.

— Мой бонбончик заслужил свой отдых, — защищала мужа от посягательств Гаспара Изабел.

— Оставь нас, Изабел, — распорядился Бонфинь, и Изабел, как всегда в серьезных случаях, беспрекословно ему повиновалась.

Старые друзья не стали тратить время на взаимные упреки. Положение было слишком серьезным.

— Расскажи мне все с самого начала, только ничего не упускай, — попросил Гаспар, когда они уселись рядышком в саду под большим тенистым деревом, глядя на голубую гладь бассейна.

Среди дня в кабинете Витора раздался телефонный звонок. Витора не было на месте, и к телефону подошла Сузана. Как только Витор появился, Сузана передала ему:

— Вам только что звонил сеньор Гаспар.

— Неужели? — усмехнулся Витор. — И откуда? Из Рима? Милана? Парижа?

— Из дома сеньора Бонфиня, и просил, чтобы вы его ждали, он едет сюда.

Похоже, что бум начался несколько раньше, чем предполагал Витор. Он тут же вызвал к себе в кабинет Дави и напомнил об их договоренности.

— Ты обещал, чуть что — ты сматываешь удочки. Помнишь? Так вот, момент настал. Собирай вещички и мотай на все четыре стороны! — распорядился Витор.

Для Дави это предложение было полнейшей и очень неприятной неожиданностью.

— Но может, мы все-таки сначала поговорим с доктором Гаспаром? — нерешительно начал он.

Витор грозно взглянул на него.

— Ты что, хочешь стать предателем и выйти из игры? — спросил он.

Дави, как всегда, спасовал.

— Да нет, конечно! Как скажешь, так и будет.

— Быстренько соберись, и чтобы духу твоего здесь не было, — напутствовал его Витор.

Теперь он был готов к встрече с дедом.

Гаспар не слишком удивился тому, что Витор после его отъезда занял кабинет президента фирмы, о чем сообщила ему Сузана.

После всего, что он узнал от Бонфиня, Гаспара трудно было чем-то удивить.

Легким быстрым шагом Гаспар вошел в свой кабинет, и Витор приподнялся ему навстречу из-за массивного стола.

— Рассказывай, как дела, Гаспар, — предложил он. — Рад тебя видеть, дед!

— Уходи-ка из-за этого стола! — распорядился Гаспар.

— Господи! Но почему? — искренне изумился Витор. Такой резкости от деда он не ждал: как никак, любимый внук! — Что, соскучился по своему трону?

Но Гаспар не принял его шутливого тона.

— Немедленно! Сейчас же! Я жду, — властно и нетерпеливо повторил Гаспар.

— Может, мне перебраться в кабинет донны Летисии? — словно бы советуясь, спросил Витор.

Он как бы в нерешительности стоял возле стола, а Гаспар привычно расположился на своем рабочем месте.

— Ты сказал донны Летисии? С нее-то мы и начнем. Объясни, почему ты скрыл от меня, что она ушла жить к Рамиру? Я звонил вам много раз, говорил с тобой, с Амандой, с Нейде, и никто ни разу мне и словом не обмолвился! Из каких соображений ты запретил им говорить мне об этом?

Темные глаза Гаспара буквально впились в младенчески-невинные глаза Витора.

— Запретил и не раскаиваюсь. Мне не хотелось омрачать твой медовый месяц. Я решил, что это минутное увлечение, в неделю пройдет. Чего тебя было беспокоить? — спокойно и мирно отвечал внук.

— А с каких это пор твою мать стала отличать склонность к минутным увлечениям? — грозно спросил Гаспар. — Твое мнение о матери мне ясно! Хорошо! А когда она заболела, лежала в больнице, здесь что тобой руководило?

— Единственное, к чему я стремился, — это избавить тебя от забот — продолжал настаивать Витор, прямо и открыто глядя в глаза деду.

— Единственное, к чему ты стремился, — это держать меня подальше от Форталезы и от дел нашей фирмы! Только ради этого ты пренебрег интересами семьи, здоровьем своей матери, покоем сестры! Ты возомнил, что умнее всех на свете, и по уши влез в дерьмо! — голос Гаспара напоминал раскаты грома. — Свою фирму я создавал год за годом, она вырастала, как дерево, и давала плоды, а ты задумал подрубить ее под корень в один день своими безответственными решениями! За кого ты меня принимаешь, Витор? За полного идиота?

Сытое, гладкое, с прилизанными кудрями, лицо внука вдруг стало Гаспару необыкновенно противно. На нем читалось только бесчувствие, равнодушие и стремление во что бы то ни стало добиться своего. Ни одно слово Гаспара не нашло отклика в этой душе. Молодой человек, похоже, давно исключил себя из семейного клана и стоял только за себя.

— Тебя настроил против меня Бонфинь! — огорченно воскликнул Витор. Он заметил неприязненный взгляд Гаспара и поспешил изобразить волнение. — Сейчас я все объясню. Опровержение, которое нам так навредило, дал без моего ведома Дави, и я тут же рассчитал его. Я так ему доверял, но, к несчастью, он мое доверие обманул. А Бонфинь убежал как крыса с тонущего корабля. Я один пытался как-то спасти положение, делал, что мог. Может, неудачно, может, ошибочно. Но делал!