Ждать пришлось не больше пяти минут. Донесся натужный вой мотора, грузовик медленно, с пробуксовкой, вползал на холм, было слышно, как шуршит разбрасываемая колесами галька. Наконец задранный вверх передок показался у края поляны, а вот выползла и вся машина. Они уже явно заметили вездеход, но разобраться в чем дело, не успели.

Транспортер взревел, стремительно бросился вперед. Он достал «Урал» точно в центр кузова, сразу опрокинул набок и на мгновение остановился, задрожав. Люди посыпались из завалившейся машины, Игорь успел наполовину высунуться из люка. Но вездеход вновь рванулся вперед, положил «Урал» на барахтающихся людей, еще секунда — обе тяжелые машины, каша из тел, брезента, досок, оружия — все исчезло за краем обрыва.

Мы подбежали к месту столкновения. Внизу горели машины, слившиеся в единый ком искореженного металла, валялись трупы. Человека три-четыре убегали от гигантского костра к другому берегу, один, пылая как факел, полз к ближайшей протоке. Игоря нигде не было.

— Спускаемся? — Мишка закинул карабин на плечо.

— Давай. Посмотрим у машин, — ответил я, продолжая искать взглядом Гольцева среди неподвижных тел.

Нет, никто не похож.

— Эй, отцы! Я здесь! — вдруг раздалось откуда-то слева.

Из-за причудливого скального обломка, торчащего из склона в десяти метрах от нас, выглянула улыбающаяся рожа.

— Живой, слава те… — Бахметьев влез обратно, облегченно рассмеялся. — Руку давай, камикадзе хитрожопый!

Угроза временно отдалилась, но расслабляться было рано. Цель наша для преследователей очевидна, нас наверняка постараются достать на маршруте. И сами Гутары тоже не подарок — девяносто девять из ста, что поселок под контролем людей Саманова; одно утешает — с тофаларами отношения у них, похоже, далеко не радужные. В Гутарах у нас, правда, будет чем козырнуть. Если только Виктор не подведет.

Разобрали оружие, груз. Я выступил с краткой речью:

— Парни, у нас четверо суток и впереди два перевала и три переправы. Егерь и Степаныч в плохом состоянии, да и все мы далеки от лучшей формы. Но отдыхать будем мало, по часу через каждые семь, иначе нас возьмут до Гутар.

Идем налегке, только по одному стволу на брата и по два боекомплекта, выбирайте по вкусу, «стечкин» остается у Степаныча, он только одной рукой стрелять может.

Золото и оставшиеся патроны погрузим на Станислава Михайловича. Компаса нет, идем по карте, по абрису. Рельеф здесь выраженный, я думаю, не собьемся. Вопросы есть?

Вопросов не было. Ну, тронулись, что ли…

Перевалив через небольшую каменную гряду, мы попали в редкий хвойный лесок. Подлеска там почти не было, лес больше походил на хорошо ухоженный парк, нежели на тайгу. Почва, покрытая разноцветными мхами, упруго пружинила под ногами. Прохладный воздух, насыщенный ароматами горной растительности, приятно бодрил.

Постепенно стали угадываться контуры старой тропы, кем-то давным-давно проложенной вдоль ручья. Отряд двигался резво, начало маршрута оказалось неожиданно легким.

Но, как говорится, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал! Через пару километров тропа вывела нас на обширную марь и затерялась среди мокрого, заболоченного кочкарника. Идти стало заметно тяжелее, вязкая, хлюпающая жижа превратила ходьбу в тяжелую работу. Наконец марь кончилась, и мы уперлись в сплошную стену колючих зарослей густого кустарника.

— Так дело не пойдет. — Я устало вытер пот со лба. После болота коленки заметно дрожали. — Здесь не продеремся, надо обходить.

Справа от нас, на краю мари, уходила вверх небольшая скальная терраса. Издали она выглядела привлекательно — никаких зарослей и болота, одни каменистые осыпи. Терраса тянулась в нужном нам направлении. Метров триста было до ее границы.

— Двигаем туда, — показал я стволом автомата направление. — И вдоль скал пойдем параллельно ручью.

Решение оказалось правильным, дело пошло живее. Мы быстро проскочили скальную осыпь, но тут терраса круто повернула вправо. Делать было нечего: сохраняя нужный азимут, мы вломились в кустарник.

Не меньше часа, оставляя клочья одежды на колючих ветвях, мы преодолевали этот барьер. Наконец заросли расступились, перед нами блеснул веселый, прозрачный ручеек, шумно катившийся по пестрому каменистому ложу.

— Проклятый мудодер! — Мишка присел у воды, с омерзением выдергивал из куртки и штанов многочисленные колючки. — Живого места не оставил!

Мой расчет времени оказался явно ошибочным. Для всех нас, кроме, пожалуй, егеря, такой маршрут был внове и, очевидно, требовал гораздо больше сил, чем предполагалось. Необходим был отдых, часа два как минимум.

Все с наслаждением растянулись на траве у воды, лишь Гольцев направился вверх по ручью.

— Пойду гляну, что за теми останцами, — сказал он, махнув автоматом в сторону скал.

Останцы представляли собой два невысоких, бурого цвета каменных столба, между которыми бурлил маленький водопадик, продолжавшийся нашим симпатичным ручейком. Игорь обошел один из столбов и скрылся в густых зарослях. Через минуту он с треском выскочил обратно и закричал, подняв оружие над головой:

— Отцы! Давайте скорее сюда!

И снова исчез среди деревьев.

Когда мы, вслед за Гольцевым, обогнули скалу, глазам нашим открылась удивительная картина.

Останцы закрывали вход в небольшой каньон, окруженный могучими высокими скалами. В центре каньона располагалось красивое озеро правильной круглой формы, как монетка. Из него и вытекал приведший нас сюда ручей. На дальнем от нас берегу озера стоял великолепный двухэтажный особняк, окруженный белой колоннадой. Диковато было видеть в глухой тайге такое чудо архитектуры!

Справа от дома находилась круглая забетонированная площадка с черным кругом посредине, очевидно место посадки вертолета. За домом, на опушке старого соснового бора, виднелась низкая темная рубленая часовня с православным крестом. Больше никаких построек, никаких дорог, даже тропинок не было видно. Дом и площадку окружал ковер густой роскошной травы.

Я взглянул на карту. Не должно быть здесь никакого озера.

— Это что за Швейцария? — Мишка ткнул локтем в бок егеря.

— Не знаю, не бывал здесь никогда, — растерянным голосом пробормотал тот.

— Это резиденция Саманова. Любимое место отдыха старика. — Кедров раздвинул нас, шагнул вперед.

— Там есть сейчас кто-нибудь? — спросил я.

— Нет. Здесь люди появляются только тогда, когда прилетает Хозяин.

— А когда он прилетает?

— Трудно сказать. В ближайший месяц не собирался, насколько мне известно.

— Может быть, здесь подождем? Заодно и Хозяина этого распатроним! — Мишка рассматривал дом в прицел карабина.

— Хоромы — будь здоров. И искать нас здесь вряд ли догадаются.

— Как вы оцениваете это предложение, Станислав Михайлович? — обратился я к Кедрову.

Тот усмехнулся:

— Я был бы не против подождать.

— Ладно, пойдем дом посмотрим. — Я перешел ручей и зашагал к коттеджу.

Нет, нельзя здесь оставаться. Неизвестно, когда этот Саманов прилетит, может, он сюда полгода не покажется. А вертолет Виктора — верная синица в руках.

Дом был заперт. Дверь массивная, похоже, стальная под деревянной обшивкой. Ставни первого этажа плотно закрыты.

— Ну, ты, ублюдок. — Гольцев тряхнул Кедрова за воротник. — Есть внутри что полезного?

Кедров, отрицательно помотал головой.

— Нет, там пусто. Все с собой привозят.

Заниматься взломом этой крепости все равно не было времени. Я подошел к часовне, открыл низенькую дверь, заглянул внутрь.

На стене напротив входа висела всего одна икона. Оклада на ней не было. С растрескавшейся доски на меня глянули пронзительные, жутковато живые глаза седобородого святого. Выражение его аскетического лица было холодным, казалось, губы вот-вот готовы сложиться в презрительную усмешку. Рука была поднята в благословляющем жесте, но какая-то неуловимая деталь сделала это движение почти угрожающим, создала ощущение, что не слова благословения, а сухой, отрывистый приказ выкрикнет сейчас этот странный старик.