Велев Ване караулить вход, Дейв вернулся в комнату с их брошенными факелами. Он был спокоен – ведь рабы уже осмотрели ее и вряд ли решат заглянуть сюда повторно.

Подойдя к окну, юноша осторожно выглянул наружу. Из ближайшего окна торчала широкая доска, тянущаяся к соседнему таракорму. По ней медленно семенили двое мускулистых рабов, расставив руки для равновесия. В правой руке у каждого было копье. Они старались держаться друг от друга на расстоянии, чтобы не прогнуть доску. Наконец один из них добрался до конца моста и исчез в окне каюты дальнего таракорма. Через несколько секунд за ним последовал и второй, а вслед за ними – рабыня с факелом.

Чуть позже по мосту переправилось еще несколько рабов, двое выживших сыновей Фирш, и наконец сама ведьма, крепко ухватившаяся за плечо идущей впереди нее женщины. Рабыня от страха еле переставляла ноги, и Фирш постоянно подгоняла ее злобными возгласами.

Своей очереди на переправу ждали еще семь человек. Дейв быстро вернулся в комнату, где оставил друзей, и объяснил им свой план.

Стараясь не шуметь, они подкрались по коридору к врагам. К этому моменту у окна осталось только пятеро рабов, а Джованарр и Сильги неуверенно продвигались по доске. Джованарр то и дело пошатывалась и оступалась; судя по всему, удар по голове давал о себе знать. Сестра придерживала ее сзади за плечи.

Женщина с факелом в руке высунулась в окно, освещая сестрам путь.

Еще одна рабыня с факелом стояла у дальнего окна напротив.

– Вперед! – выкрикнул Дейв. Эджип с шипением ворвалась в комнату и бросилась на ближайшего врага. Джум в прыжке вцепился одному из рабов в горло. Дейв, не отставая, зарубил еще одного, а меч йотля вонзился в живот четвертому. Оставшаяся в живых женщина закричала, выпустила факел и бросилась бежать по доске. Юноша проводил ее метким пинком, и она, кувыркаясь, исчезла в темноте.

Пока звери расправлялись со своими жертвами, Дейв с Хузисстом ухватились за конец доски и изо всех сил дернули на себя. Джованарр успела запрыгнуть в окно, но ее сестра вместе с доской полетела в пропасть.

Таким образом, на дальнем таракорме оставалась сама ведьма, двое ее сыновей, одна дочь и неизвестное число рабов. Если Слуш в самом деле остался на своем посту у окна, он должен был видеть все происходящее и наверняка перекрыл ведьме выход из комнаты. С другой стороны, он мог отвлечься на поиски еще одной доски, чтобы дать друзьям возможность вернуться.

Дейв высунул голову наружу. В самом деле, из окна дальнего корабля показалась широкая доска. – За мной! – крикнул он.

К этому моменту пес с кошкой прикончили последних рабов.

Юноша пробежал по погруженному во тьму коридору, ладонью отсчитывая дверные проемы. У четвертой двери он остановился и шагнул внутрь. Тут же кто-то врезался в него сзади. Он пошатнулся, выругался, ухватился за край оконной рамы и выпрямился. Убедившись, что доска лежит надежно и не скользит, он ступил на импровизированный мост и быстро перебежал на ту сторону. Страх промедления оказался сильнее страха высоты.

В комнате никого не оказалось. Судя по всему, Слуш перекинул доску на их сторону и сразу же отправился навстречу Фирш.

Дейв выбежал в коридор. Из дверного проема в дальнем конце падал слабый свет, высвечивая фигуру Слуша с палкой в одной руке и громадной секирой в другой. Из комнаты доносился голос ведьмы, перемежающий угрозы с проклятиями в адрес своих трусливых сыновей. Но кентавр внушал своим видом такой ужас, что никто из них не осмелился даже приблизиться к двери.

Пленников связали по рукам и ногам и затолкали в пустую комнату, за окном которой открывалась воздушная бездна. При помощи странного зверька, висящего на стене в каюте Фирш, им удалось опустить дверную перегородку, так что узники не могли вырваться. Чтобы ведьма не выпрыгнула в окно, ее поместили в отдельном глухом чулане, где Слуш предварительно пробил дырку для притока воздуха.

Хузисст любовался болтающимся у него на шее Изумрудом предвидения.

Все, кроме арчкерри, высказались за то, чтобы немедленно пробить газовый пузырь корабля, но Слуш был против. – Это слишком опасно, – сказал он и предложил всем подняться на палубу.

– Видите вон ту гору на горизонте? – указал он вдаль. – Обратите внимание, как быстро она движется относительно нас. Мы летим с огромной скоростью, не меньше ста миль в укромихтаншух.

– Что? – сказал Дейв.

Слуш издал последовательность гудков, соответствующих звукам языка Ваны, но ей это слово тоже не было знакомо.

Тогда арчкерри принялся объяснять:

– Укромихтаншух, также известный как «час», является мерой времени. Земля совершает полный оборот вокруг оси за сто сорок два целых и восемь десятых укромихтаншуха. Время сна наступает приблизительно каждые тринадцать часов. В первобытные времена один оборот Земли занимал ровно двадцать четыре укромихтаншуха. Однажды случилось так, что Земля вовсе перестала вращаться, но вскоре Древние вновь раскрутили ее с прежней скоростью.

Никто не понял из его объяснений ни слова.

– Дело в том, что у вас практически отсутствует чувство времени. В этом, конечно, нет вашей вины… Просто вы дети примитивной культуры.

Его слова задели Дейва. – Это у тебя нет чувства времени, а у нас есть! – в сердцах воскликнул он.

– Ошибочное замечание. Точнее было бы сказать, что у меня отсутствует чувство спешки. Впрочем, и его мне в последнее время удалось развить благодаря постоянному общению с вами. При виде таких успехов мои собратья были бы поражены. В последнее время я даже склоняюсь к мысли, что подобную черту характера следовало бы привить всем арчкерри. Рискну предположить, что именно из-за ее отсутствия наш народ так малочислен по сравнению с прочими сапиенсами.

Он закрыл глаза, но вскоре вновь распахнул их.

– Хорошо, попробую выразить свою мысль иначе. Помните, как мы летели на таракорме и нас выбросило за борт? Тогда наш корабль двигался со скоростью около пятидесяти миль в укромихтаншух, а сейчас мы мчимся вдвое быстрее. Если мы пробьем газовый пузырь, это приведет к катастрофе. Таракорм, вероятно, уцелеет при крушении, но нас, фигурально выражаясь, расплющит в лепешку. Поэтому сейчас не стоит ничего предпринимать.

– Но буря может длиться еще очень долго! – вскричала Вана. – Если не приземлиться прямо сейчас, нас унесет за тысячу миль от дома!

– Более вероятная оценка – за три тысячи миль, – сказал Слуш. – Возможно, за шесть. Но не исключено, что и за десять. Кто знает?

От его слов все ужаснулись. По щекам Дейва и Ваны покатились слезы, и даже йотль едва не разрыдался. Видя, что хозяева чем-то расстроены, пес принялся скулить, а Эджип – нервно облизываться. Возможно, зверей напугала приближающаяся гроза.

Вскоре буря усилилась, и им пришлось укрыться от оглушительных раскатов грома и слепящих молний на нижней палубе. Дейву не терпелось побеседовать с ведьмой, но на корабле стоял такой грохот, что разговаривать было невозможно. Каждый раз, когда поблизости ударяла молния, он вздрагивал и подпрыгивал. Конечно, допрашивать пленных следовало в более спокойной обстановке.

Фантазия живо рисовала Дейву, как он наконец отнимет у ведьмы похищенное яйцо души. Как приятно будет снова ощутить его тяжесть на ладони, погладить, прижать к груди, поцеловать! Погрузившись в красочные мечты, юноша постепенно успокоился; гром с молнией уже не так пугали его. Неприязнь к ведьме с каждым часом усиливалась. Как только закончится гроза, он заставит ее говорить, даже если придется вытянуть все жилы из ее тела!

Путники пережидали бурю в закрытой каюте, в безопасности от молний. Дейв сидел на корточках, прислонившись спиной к стене. Одной рукой он обнимал прижавшегося к нему пса. Вана рядом гладила кошку.

Слуш стоял в углу, прикрыв глаза. Невозможно было сказать, спит он или размышляет о высоких материях, непонятных человеку. Йотль, как и люди, пребывал в нервном состоянии, но ему некого было обнять или погладить, поэтому он скорчился в углу, прижав колени к груди, обхватив их руками и опустив голову. Когда молния ударяла совсем близко, он поднимал голову и с недоуменным видом оглядывался, словно младенец в утробе матери, услышавший зов внешнего мира.