– Вы, недоумки! – с покрасневшим злым лицом вскричала Вана. – Вы не можете понять, что я говорю правду, потому что вас одурманили эти плоды!

Слуш издал свист, которому у людей соответствовало цоканье языком. – Ну хорошо, предположим, что мы действительно одурманены, – сказал он. – Тогда каким образом все мы пришли к выводу, что Фирш желает нам добра? Ты же не хочешь сказать, что плоды оказывают на нас гипнотическое воздействие и внушают чужие мысли? С научной точки зрения это абсолютно невозможно.

– Да, но плоды могут вызвать непреодолимую лень, так что вы будете искать самый легкий выход из любой ситуации, даже если он опасен и нелеп. Смотрите! Вы даже не можете заставить себя отправиться на помощь Эджип!

– Думаю, ты ошибаешься, – после долгой паузы сказал Слуш. – Но твою теорию следует опровергнуть фактами. Я знаю, что мы сделаем. Не испытываю ни малейшего желания этим заниматься, поскольку условия эксперимента помешают мне наслаждаться этими восхитительными плодами. Кроме того, нам придется приложить заметные физические усилия, к чему я сейчас, честно сказать, не расположен. Но необходимость прежде всего.

Дейву с Хузисстом не хотелось покидать уютный лес и бродить по болоту, но арчкерри строго заявил, что теория Ваны должна быть подвергнута научному испытанию. Вооружившись, они двинулись в сторону зеленых выдр, которые все это время терпеливо сидели у самого края леса. У Дейва в руках был меч, у Ваны и йотля – духовые ружья, Слуш же размахивал огромным сухим суком. Раньше никто не видел его с оружием в руках.

После краткой битвы уцелевшие хищники обратились в бегство.

Вскоре Вана вывела их к растущему в глубине болота дереву, у которого она столкнулась с выдрами. У подножия ствола валялось несколько зеленокожих тушек; рядом сидела Эджип, утоляя голод свежим мясом. Когти выдр оставили на ее шкуре несколько царапин, но серьезных ран кошка не получила.

На обратном пути Вана сказала:

– Если увижу, что кто-то опять ест розовые плоды, я проломлю ему череп!

– Такая травма нарушит ход эксперимента, – возразил Слуш. – Или ты опять преувеличиваешь?

– Пора бы уже привыкнуть.

Слуш утомленно свистнул. – Ах, эта людская манера общения... Почему вам так сложно называть вещи своими именами?

Прошло две ночи. Темный зверь все выше карабкался по небосводу, покрывая землю своей холодной тенью. Наконец он затмил все небо, оставив только узкую светлую полоску вдоль горизонта. Сломанная рука йотля окончательно срослась, полученные Ваной ранения зажили. Все это время они не прикасались к розовым плодам, отчего их рассудок прояснился.

– Нам следует принести женщине свои извинения, – сказал Слуш. – Но следует отметить, что она лишь по случайности избегла общей участи.

Скрепя сердце, Дейв с Хузисстом признали ее правоту.

– Не знаю, что бы вы, безмозглые болваны, без меня делали, – сказала Вана. – А ты, Слуш, мог бы хоть раз в жизни просто сказать «спасибо», без этих своих оговорок.

Все пристыженно промолчали. Никому не хотелось вспоминать этот позорный случай.

После долгой паузы арчкерри сказал:

– Полагаю, пора отправляться в путь.

Они взвалили куб Слушу на спину и пересчитали свой запас отравленных дротиков. Затем они вышли из леса и цепочкой двинулись к центру песчаной котловины. Слуш, как и прежде, шагал первым. На этот раз они уже знали, чего ожидать, но при виде тянущихся из-под песка когтистых щупалец все равно не сдержали дрожи. Преодолев страшную тропу, все вздохнули с облегчением, хотя главная опасность лежала впереди.

Наконец путники добрались до зависших над землей таракормов. Хузисст пояснил, что воздушные корабли не связаны между собой, а склеены бортами. При ближайшем рассмотрении оказалось, что удерживающий их трос свит из трех прочных стеблей. Йотль предостерег их, что от малейшего касания стебли передают на таракормы сигнал тревоги.

– К счастью, они реагируют не на любое прикосновение. Если их случайно коснется ветка или заденет летящий лист, ничего не произойдет. Я надеялся, что Фирш забудет поднять веревочную лестницу, но тут нам не повезло. Зато удача улыбнулась нам в другом – с нами Слуш, человек-растение, и он может подняться по тросу, не подняв тревоги.

– Я бы не утверждал это с такой уверенностью, – тихо продудел Слуш. – Мой организм имеет белковую основу.

– Вот и проверим, – с кривой усмешкой сказал йотль.

Слуш подошел к витому канату и, не прикасаясь к нему, запрокинул голову. Таракорм еле различимым светлым пятном маячил в черном небе. Хузисст заверил его, что отверстие, через которое спущен трос, достаточно велико даже для арчкерри. Слуш хотел бы убедиться в этом своими глазами до начала подъема, но было слишком темно.

Кентавр протянул руку и решительно взялся за трос. Дейв напрягся в ожидании тревожного сигнала, но ночную тишину не нарушил ни крик, ни рев. Впрочем, успокоение длилось недолго – Слуш тут же отметил, что сигнал мог быть негромким, чтобы с земли его невозможно было услышать. Кроме того, на борту таракормов мог находиться ночной караул, который обнаружит их в любом случае. Правда, пока они пересекали песчаную котловину, на палубах не было видно ни малейшего движения, но это ничего не значило – возможно, часовые просто покинули свой пост на время.

Арчкерри обеими руками ухватился за якорный канат. Дейв забрался ему на спину и накрепко привязался веревкой к его верхнему торсу. Обхватив канат всеми четырьмя ногами, Слуш начал подтягиваться вверх при помощи рук. Он лез медленно, но уверенно. Дейв держался за веревку и следил за тем, чтобы случайно не коснуться стеблей.

На середине пути арчкерри остановился передохнуть. Дейв бросил взгляд под ноги. Земля смутно виднелась далеко внизу. Ночной сумрак скрадывал любое движение. Теперь Дейв был уверен, что с палубы их сейчас невозможно обнаружить.

Конечно, если часовой подойдет к отверстию в днище, через которое проходит трос, и заглянет в него, то неизбежно заметит Слуша. Но вряд ли часовой станет это делать…

Под напором ветра таракорм слегка отнесло в сторону, поэтому канат был натянут не отвесно, а под небольшим углом. Стоило ветру немного ослабнуть, как канат начинал провисать и раскачиваться.

Ощущение было не из приятных.

– Мне пришли на ум слова великого Синдсиндбата, – тихо прогудел арчкерри. – Согласно его теории, колебания материи в нашей вселенной возникают под влиянием не физических, а духовных сил. Хотя точнее будет сказать «духофизических».

– Скрикмишгакль! – воскликнул Дейв. – Что ты говоришь такое?

– Синдсиндбат учит, что материя, исторгнутая первичным взрывом огненного шара, не разлетается до бесконечности, а спустя какое-то время начинает падать обратно к центру мироздания под действием отрицательного психического заряда, исходящего от бессчетного числа разумных существ, обитаемых на квадрильонах – а возможно, даже квинтильонах! – планет. Когда сумма гнева, ненависти, страха и боли во вселенной достигает определенного порога, этот отрицательный заряд останавливает разбегающееся движение звезд и начинает притягивать их обратно друг к другу.

– Все это совершенно непонятно, но звучит сильно, – сдавленным голосом сказал Дейв. – Ты в самом деле считаешь, что сейчас удачное время обсуждать теории этого вашего Синдсиндбата?

– Он не «этот наш», а мой дед по материнской линии и одновременно прабабка по линии отца, – уточнил Слуш. – Синдсиндбат несомненно является одним из величайших умов в истории арчкерри, несмотря на свою склонность к чудачествам. Например, ему принадлежит…

– Довольно! – сказал Дейв. – Я не могу представить большего чудачества, чем нести бессмысленную ерунду о судьбах вселенной, болтаясь над бездной. Никакой Синдсиндбат…

– «Бессмысленная ерунда» – это тавтология, – перебил его Слуш. – Любая ерунда бессмысленна по определению.

– Ты ничего не понимаешь в людях, – сказал Дейв. – И давай уже помолчим. Что, если на палубе кто-то не спит? Они могут услышать наши голоса.