Великий магистр наказал всем присутствующим, чтобы они не проронили ни слова о том, что обсуждалось этой ночью. Нужно было соблюдать чрезвычайную осторожность.

Рыцари разошлись по своим постам, когда первые лучи рассвета уже пробивались через окно, выходившее на море.

С приходом на этот южный остров осени наступил третий месяц осады. Первые три дня после совета принесли с собой невиданное количество пушечных ядер. Обстреливали крепостные стены, защищаемые Италией, Англией, Провансом и Арагоном, всю южную часть цитадели. Теперь мины часто взрывались в темное время суток. Защитники крепости больше не могли обходиться малочисленными ночными дозорами.

Мины доставляли много хлопот. Независимо от того, насколько хорошо рыцарям удавалось обнаруживать туннели, противник отвечал на это рытьем новых. И защитники крепости просто не успевали их обнаруживать, поскольку враг превосходил их численностью. К тому же во внутренний ров, который помогал обнаруживать и обезвреживать мины, теперь сыпались камни и земля, потому что его крыша к этому моменту уже была основательно разрушена. Находиться там детям стало небезопасно. Да и в любом случае барабаны Мартиненго уже не имели особого смысла: из-за взрывов мин даже по ночам было невозможно обнаружить ни малейших признаков рытья туннелей.

Трехдневная атака ужаснула не только население крепости, но даже тех, кто находился за пределами Родоса. Рыцари, защищавшие Кос и Бодрум, отправили корабли, чтобы получить сведения о происходившем. Наблюдавшие с моря сравнивали Родос, окутанный дымом и гремевший от постоянных взрывов, с вулканом, неожиданно поднявшимся из моря. За три дня на защитников обрушилось полторы тысячи пушечных ядер и двенадцать мин было успешно взорвано.

Все ожидали, что после этого турки пойдут на приступ.

Как правило, турецкая армия всегда так действовала. Она начинала с сокрушительного обстрела, чтобы разрушить фортификационные сооружения. Одновременно турки рыли туннели для мин. Когда мины начинали взрываться, артиллерия усиливала огонь. И когда крепость была достаточно обработана, турки шли в решительную атаку. В те времена, когда даже Карл, самый могущественный монарх Западной Европы, мог собрать лишь двадцать тысяч человек, только султан Сулейман, имевший сто тысяч воинов, мог действовать в такой последовательности.

Эти три дня перед главной атакой обычно использовались для того, чтобы набраться сил. Всех, кроме артиллеристов и инженеров, солдат освобождали от их обязанностей. Нужно было только наточить оружие. Солдаты должны были отдохнуть душой и телом, насколько это было возможно; они должны были соблюдать пост. Во время подготовки к решительной атаке дух солдата становился непоколебимым — иначе это не был исламский воин. Война против неверных считалась священной и давала возможность получить благословение Аллаха.

Однако в любые времена треть солдат в турецкой армии не были мусульманами. Большинство из них составляли православные греки, живущие под турецким игом. Турки и не ожидали от этих людей, что, прежде чем отдать свою жизнь Аллаху, они испытают духовный подъем, но им тоже надлежало поститься эти три дня.

Греки знали без специальных объяснений, что ожидалось от них, как только начнется штурм. Они должны были составить первую волну атаки. Это тоже было принято в оттоманской армии.

24 сентября до восхода солнца в турецком лагере раздались звуки флейт и барабанов. Музыка начала звучать перед Английским фортом и быстро распространялась вокруг укреплений Прованса, Италии и Арагона. Это был сигнал к наступлению, и приступ должен был начаться практически у всех крепостных стен, выходивших на сушу. В течение предыдущих двух месяцев турки провели пять атак, но каждый раз наступление шло лишь на одном из участков. Сегодняшний день ознаменовался первым общим штурмом.

По всему городу зазвонили колокола, призывая защитников занять свои места. В ответ на этот резкий звук не только рыцари и солдаты-наемники, но и защитники из числа жителей города поспешили к своим боевым постам. Кастильские и французские рыцари, отвечающие за участки стены, обращенные к морю, двинулись на помощь к тем, чьи участки выходили на сушу. А их места занимали экипажи европейских купеческих судов, которые застряли в гавани.

В тот день появился золотой шатер поменьше, его было легко заметить с крепостных стен. Он находился на платформе перед фортом Коскину, точно в центре участка. Отсюда султан собирался следить за ходом битвы. У края рва на великолепных арабских скакунах ожидали четыре визиря, которые должны были командовать войсками. А на самом верху крепостной стены рядом с огромным боевым флагом, на красном поле которого был изображен белый крест, появился сам Великий магистр.

Первыми в наступление пошли христианские нерегулярные части. На протяжении двух последних месяцев они рыли туннели и сооружали платформы для пушек. Теперь у них не было выбора — только идти вперед; они выглядели так, словно их выталкивали из рва прямо на поле боя. Позади них на дне рва находились янычары с обнаженными мечами, готовые прирезать любого, кто попытается повернуть назад.

Пушки умолкли. Слышались только громкие голоса наступающих, но было непонятно, то ли это были боевые призывы, то ли крики ужаса. Атакующие заполнили ров необыкновенно быстро и стали просачиваться через проломы во внешней стене. Но они продолжали наступать только потому, что идти назад было страшнее, чем продвигаться вперед. Те, кто добрался до стен, приставляли лестницы и пытались взбираться по ним. Те, у кого не было лестниц, карабкались по стенам, как ящерицы.

Защитники ответили на это расчетливо и безошибочно. Они не могли позволить себе тратить понапрасну боеприпасы или людей, поэтому им приходилось подпускать вражеских солдат как можно ближе, прежде чем разделаться с ними. Воины, защищающие форты, почти лежали ничком, опрокидывая бесконечных врагов.

Когда солнечный свет наконец согрел все вокруг, нерегулярным войскам было приказано отступить. Они отошли, оставив позади себя почти три тысячи трупов. Затем, не медля ни минуты и даже не убрав тела погибших и раненых, в атаку ринулась вторая волна воинов. На этот раз наступали регулярные турецкие войска. Штурмуя стены, они использовали не только лестницы, но и другие приспособления. Однако как только турки цепляли что-нибудь за стену, защитники крепости тут же поджигали это из огнеметов. Против этих регулярных войск рыцари также применяли что-то вроде ручных гранат маленькие терракотовые сосуды, наполненные взрывчаткой. Обычно турецкие солдаты не носили стальную броню и поэтому были практически беззащитны перед пламенем. Даже боевым товарищам приходилось уворачиваться от солдата, чье тело превращалось в огненный клубок.

Тем не менее это была регулярная армия султана, и турки не действовали безрассудно. Их сила была в согласованности действий и дисциплине. К тому же сама их численность — пятьдесят тысяч воинов подавляла защитников крепости.

Новость о том, что над Испанским фортом водрузили вражеский флаг, быстро разошлась по всей крепости. Великий магистр поспешно отправил к форту резерв, в то же самое время до него дошли новости о том, что на итальянском участке идет рукопашная схватка с врагами, которым удалось взобраться на стену. Рыцари, спешившие туда-сюда, заполнили десятиметровый проход на стене. Турки, вероятно, заметили брешь в обороне между Английским и Испанским фортами. Именно туда они направили пятнадцатитысячное войско янычар, которые присоединились к двадцатитысячному войску Мустафа-паши.

Повсюду шла битва, но самый яростный бои разгорелся на участке, который подвергся атаке янычар.

Будущих янычар силой забирали в возрасте семи-восьми лет из христианских земель, находившихся под турецким господством. После того как их обращали в ислам, они жили коммуной и вместе занимались военной подготовкой. Им не разрешалось заводить жен или иметь собственные дома. Они подчинялись только Аллаху и его представителю на земле — султану. Сила янычар заключалась в их уникальной психологии: не имея родителей и собственных семей, они были привязаны только к султану, а в фанатизме превосходили самих турок. Не являясь мусульманами по рождению, они испытывали сознательную потребность постоянно доказывать, что они истинные мусульмане. Их фанатизм сильно действовал на турок, когда они сражались с христианами.