Антонио представился, подумав про себя, что этот француз, который был старше его не более чем на семь или восемь лет, казалось, остро чувствовал свою принадлежность к дворянам.

Ла Валетт был худощавым, но при этом высоким и красивым мужчиной, и в его жилистом теле чувствовалась сила. Резко очерченные скулы, хотя все еще излучали молодость, казалось, были выточены острым лезвием и придавали лицу благородство. Блеск узких миндалевидных глаз не угасал независимо от того, на кого смотрел юноша. Его манеры, скорее высокомерные, нежели изящные, однако же, не заставляли окружающих испытывать неловкость. Его высокомерие не выходило за рамки приличий. Даже при первой встрече можно было почувствовать, что этот молодой человек из именитого рода Оверни относился к особой породе. Антонио понял, что перед ним образец «целомудренного рыцаря», который когда-то заслужил хвалу всей Европы, но в Италии встречался уже редко.

— Вам предстоит встретиться с Великим магистром. Завтра утром я приду на итальянский двор, чтобы сопроводить вас, — сказал Ла Валет, после чего повернулся и ушел.

Оставив своего слугу с багажом позади, Антонио последовал за итальянским рыцарем через ворота и попал в город. Улицы, вымощенные мелкими камнями, напоминали небольшие итальянские города. Однако лавочки, которыми были усеяны обе стороны улицы, придавали ей скорее восточный, нежели европейский колорит. Чуть дальше, прямо у выхода на открытую площадь, стояло большое здание, стиль которого был явно навеян готикой, но, возможно, из-за того что оно было построено из песчаника, оно не выглядело западным. Над башнями по обе стороны от входа развевался флаг ордена Святого Иоанна. Это величественное здание служило госпиталем. Рыцари ордена Святого Иоанна в отличие от тамплиеров или тевтонских рыцарей изначально посвятили себя исцелению больных.

На Родосе, как и в Западной Европе, существовала традиция размещать на фасаде здания герб того, кто его построил. На доме итальянских рыцарей, где Антонио предстояло провести первую ночь, парадную дверь украшал герб семейства дель Каретто.

Рыцарские дома — как для итальянцев, так и для выходцев из Оверни, Прованса, Иль-де-Франс, Арагона, Кастилии, Англии и Германии — отличались друг от друга размером и внешним видом, но их внутреннее устройство было одинаковым. Внизу размещались конюшни, оружейный склад, сарай и комнаты слуг. На втором этаже, куда из внутреннего двора вела винтовая лестница, находился зал для собраний, служивший также столовой и окруженный множеством комнат. Это были комнаты рыцарей, в которых им надлежало проживать в первый год их пребывания на острове. Потом рыцарям разрешалось жить в городе. Венчала здание крыша в арабском стиле.

Хотя устройство рыцарских домов было похоже на устройство западных монастырей, здесь царила совершенно другая атмосфера. Рыцари пользовались только самыми изысканными серебряными приборами, на каждом из которых был вырезан семейный герб. Кровати, рядами стоявшие в комнатах, покрывал черный бархат, на каждом покрывале серебряными нитками был искусно вышит семейный герб. Легкие пеньковые простыни зачастую были украшены геральдическими знаками рыцарей.

Антонио был не единственным гостем в итальянском доме в ту ночь. Другой приезжий не отличался знатностью. Он был родом из Бергамо, города на севере Италии, находившегося под властью Венеции. Габриэле Мартиненго был инженером, знающим толк в возведении крепостных стен. Генуэзский корабль, на котором приплыл Антонио, делал короткую остановку в тени пустынного мыса, как раз перед тем как проплыть вдоль южного берега Крита. Единственная цель этой остановки заключалась в том, чтобы встретиться в назначенном месте с Мартиненго, который сбежал с острова на лодке.

Едва голова Антонио коснулась подушки, он уснул здоровым сном молодого человека, совершенно не подозревая, что Мартиненго, которому было уже за сорок, скоро станет его близким другом.

На следующее утро Антонио буквально вздрогнул при виде изобилия красок острова: накануне в сумеречном свете он этого не заметил. Антонио знал, что название Родос означало «цветущие розы», но все же теперь, по прошествии полутора тысяч лет, пышные розы античных времен уже не были столь поразительными. Темно-зеленое поле украшали ярко-красные бугенвиллеи, малиновый гибискус, красный и белый олеандр и желтые лимоны. Белые как снег цветы миндального дерева, наверное, осыпали остров с ранней весны.

Чувствовался легкий ветерок. Ветра, свирепствовавшие в море, стихали в защищенном стенами городе. Небо было таким голубым, что, казалось, если ткнуть в него пальцем, на нем останется пятно; насыщенный зеленый цвет кипарисов резко выделялся на фоне этой синевы. Для строительства на острове использовали местный камень — песчаник, поэтому большинство зданий в городе было нежно-желтого цвета. Каменные стены не были обработаны, но это не делало их грубыми. В общем, перед Антонио был залитый солнечным светом южный остров.

Во времена Древнего Рима Родос стал приютом академии философии, которая была столь же популярна, как и афинская школа. Тиберий, второй римский император, в молодости приезжал на остров учиться, как и Цицерон, Цезарь и Брут. Но получение образования явно не было их единственной целью. Ни один древний народ не чувствовал так красоту природы, как римляне.

Антонио покинул итальянский дом в сопровождении прибывшего Ла Валетта. В то утро вместо короткого черного плаща, который он носил во время морского путешествия, Антонио надел черную рясу длиной до пят, с вышитым на спине белым крестом. Хотя это и была южная страна, рыцарям было предписано облачаться в длинные одеяния. Но ветерок развевал мантии и освежал на жаре.

Вымощенная камнями дорога вела от западной стены госпиталя вверх, к дворцу Великого магистра. Эту дорогу прозвали улицей Рыцарей, так как по обе ее стороны располагались дома рыцарей из разных стран: Италии, Германии, Иль-де-Франса (обычно называемого просто Францией), Испании (где проживали рыцари из Арагона и Кастилии) и, наконец, Прованса. Английский дом был напротив госпиталя, оверньский располагался рядом с верфью. Таким образом, все самые важные здания ордена находились недалеко друг от друга и вокруг дворца Великого магистра.

Взобравшись на самый верх улицы Рыцарей, слева они увидели церковь Святого Иоанна, главную церковь ордена. Напротив находился вход во дворец Великого магистра. Тщательно укрепленные ворота с бруствером наверху были защищены двумя огромными круглыми башнями. Антонио и его спутник прошли через ворота и оказались в коридоре, таком большом, что в нем мог поместиться отряд солдат; дальше виднелся просторный внутренний Двор, залитый ярким солнечным светом. Французский рыцарь миновал лестницу, начинавшуюся слева от входа, и вошел во двор. Антонио последовал за ним.

Внутренний двор был вымощен плоскими камнями. В двух его углах располагались колодцы. В стенах, окружающих двор, были прорублены маленькие узкие окна в западном стиле, но песчаник и арки восточной архитектуры, защищавшие проходы от прямого солнечного света, смягчали грозный вид этого пространства. С одной стороны внутреннего двора прямо на второй этаж вела широкая лестница без перил.

Ла Валетт и Антонио успели подняться на несколько ступенек, когда заметили наверху мужчину. Его фигура в обрамлении арки, поддерживаемой тонкими круглыми колоннами, заставила Антонио инстинктивно остановиться. Мужчина начал медленно спускаться вниз, направляясь к ним.

Его высокая, стройная фигура была покрыта стальной броней, сверкавшей, как серебро. На его нагруднике виднелся белый крест ордена на красном поле. В правой руке мужчина нес шлем, украшенный белыми перьями, а левая рука рыцаря покоилась на рукоятке длинного меча. Облаченный в военное одеяние, он выглядел готовым к бою.

Его волнистые, соломенного цвета, волосы были коротко подстрижены на затылке, чтобы не мешали надевать шлем, на слегка загорелой коже проступал румянец. Насмешливый взгляд серо-голубых глаз был обращен на новичка.