Антонио никогда раньше не видел такого красивого рыцаря. Молодой человек остановился, не дойдя до них четырех-пяти ступенек; его броня перестала греметь. Он повернулся к Ла Валетту и спросил его по-французски:

— Это он новенький?

От такой грубоватой прямолинейности Антонио чуть не рассмеялся, но французский рыцарь серьезно ответил:

— Это господин Антонио, племянник Фабрицио дель Каретто.

Молодой человек с серо-голубыми глазами весело рассмеялся:

— Так ты тоже из тех, кого прислали на замену? Меня зовут Джамбаттиста Орсини. Можно задохнуться, если все время сидеть взаперти в рыцарском доме, так что время от времени приходи ко мне.

Он стал спускаться вниз, оставляя за собой бряцание брони. Антонио обернулся, чтобы посмотреть, как он уходит. Вид тянувшейся за ним длинной рыцарской мантии малинового цвета с вышитым белым крестом надолго остался в его памяти.

Когда они поднялись на самый верх, Ла Валетт остановился, видимо, решив, что настало время говорить. Он устремил свой проницательный взгляд на Антонио и начал так:

— Сэр Орсини — один из непростых членов ордена. Если бы он скрывал свои недостатки, все было бы ничего. Но он открыто насмехается над тремя принципами ордена: бедность, послушание и целомудрие. Однако он член благородной семьи Орсини и имеет сильные связи в Ватикане. К тому же он является потомком пятого Великого магистра. Действующий магистр не может призвать его к порядку, как бы ни хотел.

Ла Валетт не посчитал нужным добавить, что Орсини нет равных, когда речь идет о доблести перед лицом врага; что он бросается в битву, словно обладает даром бессмертия; что даже турки считают его храбрость неслыханной и называют его единственным неверным, прощенным Аллахом.

Встреча Антонио с Великим магистром Филиппом Вилье де Л’Илль-Аданом прошла гладко. Великий магистр был родом из Бретани, из знатной семьи. На вид ему можно было дать лет шестьдесят с небольшим. Через тридцать лет так мог бы выглядеть Ла Валетт. Единственным отличием было то, что двадцативосьмилетний рыцарь из Оверни, казалось, превосходил Великого магистра в упорстве, которое доходило до фанатизма.

Когда Антонио уже уходил, Великий магистр, окинув его отсутствующим взглядом, неожиданно проговорил:

— Сорок лет назад, когда мы отражали нападение турок, ваш дядя был моим товарищем по оружию.

Он имел в виду битву 1480 года, когда рыцарям удалось защитить остров от огромной армии, посланной османским султаном Мехмедом II. Христианский мир восхищался тем сражением. Череда триумфальных побед турецкой армии, начавшаяся с падения Константинополя, была прервана рыцарским орденом, чья слава стремительно взлетела за одну ночь. Фабрицио дель Каретто и Филипп де Л’Илль-Адан были тогда моложе, чем теперь Антонио.

Когда встреча с Великим магистром закончилась, Антонио, простившись с его секретарем Ла Валеттом, проследовал за другим рыцарем через вереницу комнат, спустился по лестнице левого коридора и вышел на улицу Намного сильнее, чем впечатление, произведенное Великим магистром, в память Антонио врезались слова, высеченные на стенах комнат, через которые он проходил: «FERT FERT FERT», что на латыни означает «терпеть». Рыцари на Родосе, подобно Орсини, в основном, казалось, не старались «терпеть» три обета ордена — бедность, послушание и целомудрие. «Что же тогда нужно терпеть? — подумал Антонио. — И как им приходилось это терпеть?»

Антонио вышел на улицу Рыцарей, но не стал спешить. Он немного постоял, стараясь почувствовать под ногами камни, которыми была вымощена дорога.

В середине IX века, когда Иерусалим все еще находился во власти мусульман, богатый купец по имени Мауро построил здание, которое могло бы служить одновременно госпиталем и странноприимным домом для паломников, пришедших с Запада на Святую землю. Купец был родом из города Амальфи, весьма оживленного в Средиземноморье, даже в сравнении с другими прибрежными городами Италии — Пизой, Генуей и Венецией. Восьмиконечный крест неправильной формы, который позже стал знаком ордена Святого Иоанна, изначально был гербом Амальфи.

Однако в какой-то момент итальянцы, кажется, потеряли контроль над этим братством, которое в то время еще не стало рыцарским орденом, и власть перешла в руки Французов из местечка Прованс. Во времена крестовых походов житель Прованса, известный только по имени — Жерар, умело управлял госпиталем и странноприимным Домом, который основали купцы из Амальфи.

Усилия Жерара были вознаграждены в 1091 году: первый крестовый поход закончился захватом Иерусалима, и теперь, когда город находился во власти христиан, братство, которое выбрало своим покровителем святого Иоанна, могло приблизиться, согласно историческим источникам, к «Святой Гробнице на расстояние брошенного камня» — другими словами, к центру Иерусалима. Спустя четыре года папа римский Пасхалий II официально признал рыцарско-монашеский орден, посвятивший себя богослужению, сражениям и заботе о больных. С того момента братство рыцарей-госпитальеров стало известно как орден Святого Иоанна.

В 1130 году папа римский Иннокентий II пожаловал ордену Святого Иоанна боевое знамя, на котором был изображен белый крест на красном поле. Рыцари решили использовать этот флаг во время сражений, а свое старое знамя с восьмиконечным крестом на черном поле оставить для мирного времени. Иметь боевое знамя было необходимо, так как орден, изначально посвятивший себя исцелению больных, постепенно становился военным. В 1119 году был основан религиозно-военный орден тамплиеров. Затем, начиная с Тевтонского ордена, появившегося в 1190 году, один за другим начали рождаться рыцарские ордены. Христиане, обосновавшиеся в Палестине, захватившие Святую землю, чувствовали необходимость защищать ее с применением силы.

Однако поведение светских воинов было неприемлемо для членов этих орденов, имевших целью объединить ценности монашества и рыцарства. Рыцарям надлежало отказаться от своего мирского статуса и поклясться следовать заповедям монахов: бедность, послушание и целомудрие. Иметь жену запрещалось. По сути, это были воины-монахи.

Несмотря на малочисленность армии, первый крестовый поход закончился захватом Святой земли. Во время второго и третьего крестовых походов как среди крестоносцев, так и среди королей и пап в Западной Европе происходили изменения, и орден Святого Иоанна приобрел еще более воинственный характер.

В средневековой Европе считалось, что у тех, кто посвящал себя защите других, в жилах должна течь голубая кровь. Члены ордена Святого Иоанна всегда носили черные рясы независимо от того, какого цвета была их кровь; теперь они стали четко разграничивать братьев, которые поднимали меч для защиты христиан от неверных, и тех, кто применял знания медицины для исцеления страждущих. Занимавшиеся исцелением больных больше не получали звания рыцаря. Кроме того, к обладателю наивысшего титула ордена, которого раньше называли ректором, стали обращаться как к Великому магистру. Это означало, что орден продолжал свое превращение в военную организацию.

Рыцари ордена Святого Иоанна, превратившиеся из «служителей бедняков» в «воинов-защитников Христа», отстаивали свое право на существование на протяжении двух веков — с 1099 по 1291 год. Борьба за власть приводила к расколам в рыцарских орденах, поэтому будет справедливым заметить, что редко удавалось объединить все силы, но христиане в Палестине не могли обойтись без военной мощи рыцарей. Рыцари принимали участие во всех важных сражениях, и зачастую их героические усилия изменяли ход битвы. Невозможно написать историю крестовых походов, не упомянув об этих братствах.

В то время военную мощь ордена Святого Иоанна представляли около пятисот рыцарей и приблизительно такое же количество наемников. В ордене царила строгая дисциплина, и дух борьбы госпитальеров, отказавшихся от мирских устремлений ради служения Христу, намного превосходил дух плохо организованных крестоносцев в Палестине.