Нападающие добились полного превосходства в воздухе, и если бы весь наш флот стоял в гавани, а самолеты Ярнелла несли настоящие бомбы, они потопили бы или повредили все корабли.

Там же, среди теоретических руин, старшими офицерами был проведен критический разбор произошедшего, и это обсуждение получило широкий резонанс в военно-морских кругах. Военным теоретикам было очевидно, что произошло нечто, перевернувшее все существующие концепции ведения морской войны.

Конечно, нашлись и такие, кто не придал случившемуся особого значения, объяснив все элементом неожиданности. Действительно, как и предполагалось, ранним воскресным утром обороняющиеся были менее бдительны, однако все явно свидетельствовало о том, что, если бы они и были более осторожными, они все равно не смогли бы эффективно отразить нападение.

Кое-кто из высших офицеров даже предлагал пересмотреть сами принципы организации военно-морских сил, выдвигая совершенно революционную идею, согласно которой не самолеты обеспечивали вместе с другими кораблями поддержку линкорам, составлявшим ядро соединений, как было принято, а линкоры и остальные боевые корабли должны были поддерживать действия авианосцев, вокруг которых предлагалось формировать эскадры. К сожалению, их идеи не были приняты во внимание.

Однако они не были приняты во внимание в Вашингтоне, а критический разбор маневров был произведен не только в Перл-Харборе — такое же обсуждение произошло в Токио.

Атаку наших самолетов на Перл-Харбор наблюдали и имевшие весьма активную шпионскую сеть на Оаху японцы, устроившиеся на всех высоких точках острова, имея на то весьма правдоподобные объяснения. Зрители сидели и в густом кустарнике, окружавшем гавань, и в маленьких сампанах, «рыбачивших» недалеко от берега. А позднее в Гонолулу, где собирались морские командиры, появились и «слушатели».

Полученная с Оаху информация, тщательно изученная японцами, легла в основу целого ряда проведенных ими секретных маневров. Теперь уже известно, что японские военно-морские эксперты пришли к выводу (как и некоторые из наших адмиралов), что главной ударной силой современного флота является авиация, и организация военно-морских соединений должна производиться в соответствии с этим фактом. Так, сделав после исследования обстоятельств наших маневров соответствующие выводы, которые большинство из наших адмиралов, к несчастью для себя, сделать отказалось, японцы в корне преобразовали свои военно-морские силы, сообразив, что имеют превосходный и опробованный план действий по выведению из строя большей части флота Соединенных Штатов. 7 декабря 1941 года они привели этот план в действие.

8 декабря некоторые из наших офицеров,— из числа тех, что пилотировали самолеты с «Саратоги» и «Лексингтона» в J 932 году — с горьким пониманием узнавали подробности японского нападения на Перл-Харбор. Это, и это, и это — да, все один к одному, как было на наших маневрах девять лет назад!

В некоторых отношениях задача, стоявшая перед японцами 7 декабря, была более сложной, чем та, которую пришлось выполнять нападающей стороне на американских маневрах. Например, была усилена обороноспособность базы и значительно усовершенствованы приборы раннего оповещения. Но из-за отсутствия на базе боевой готовности японские самолеты появились из нависших над Кулау-Рэндж облаков совершенно неожиданно.

В других моментах достижение цели оказалось более легким: самолеты удобно стояли рядами на аэродромах и легко расстреливались с бреющего полета, и почти все линкоры Тихоокеанского флота находились в гавани.

Трагедия Перл-Харбора разрушила все старые стратегические схемы, поскольку получилось так, что в этот день в гавани не было ни одного из наших авианосцев, и в силу обстоятельств нашими основными военно-морскими соединениями стали авианосные оперативные соединения. Скоро мы стали применять авианосцы не менее эффективно, чем японцы,— в Коралловом море, у Мидуэя, у Рабаула, у Маршалловых островов и у островов Трук.

ПОСЛЕДНИЕ МГНОВЕНИЯ МИРА[5]

Эта операция принадлежит к числу самых отчаянных а истории военных авантюр. До 7 декабря 1941 года Перл-Харбор, американский «тихоокеанский Гибралтар», считался одной из наиболее защищенных военно-морских баз мира. Для нападения на него японцы собрали армаду из 31 корабля, включая шесть больших авианосцев. Вероломное нападение, подготовленное в глубочайшей секретности, было проведено с полной неожиданностью для американцев, которые оказались застигнутыми врасплох, так что японцы не потеряли ни одного из участвовавших в нем кораблей.

В ста милях впереди приближающегося к базе флота в темных океанских водах крались три подводные лодки. Они шли на перископной глубине с целью своевременного обнаружения чужих судов, которые, вполне возможно, могли оказаться у них на пути. Далеко за ними пенили воды корабли основных сил — эскадренные миноносцы, крейсера, линкоры и авианосцы — огромное соединение, растянувшееся по океану в линию, по протяженности равную расстоянию от Вашингтона до Гаррисберга в Пенсильвании. Затерявшись в бескрайних просторах Тихого океана, эта армада прошла никем не обнаруженной почти три с половиной тысячи миль.

На взлетных палубах авианосцев бомбардировщики, торпедоносцы и истребители выстроились в стартовой позиции, задрав к небу свои хищные носы, словно принюхиваясь в предвкушении добычи. Авиамеханики, точно злобные карлики, зловеще сновали между машинами, делая последние проверки моторов, раций, шасси и топливных баков. В кабинах уже стояли ящики с полным боезапасом, ленты были заправлены в пулеметы, бомбы и торпеды висели на своих держателях. Один из механиков, ухмыляясь, начертал мелом на боку одной из торпед иероглифы, гласившие: «Она начнет войну с Америкой!»

Это был Первый воздушный флот японских императорских военно-морских сил, которому поручалось нанести удар по Перл-Харбору — совершить потрясающую по своей вероломности акцию, от которой сами японцы даже не поежились. Пускаясь в эту крайне рискованную военную авантюру, отчаянная нация ставила на карту всю свою дальнейшую судьбу.

Мрачная атмосфера царила на японских боевых кораблях в предрассветные часы 7 декабря 1941 года. Летчики-ветераны, имевшие за плечами сотни вылетов, испытывали скорее напряжение от ожидания, чем тревогу, но молодые пилоты, лишь недавно закончившие обучение, были охвачены страхом, смешанным с сильным возбуждением. Особенно их нервировали непривычные еще взлеты с быстро идущих новых авианосцев «Секаку» и «Дзуйкаку», и, поев напоследок перед боем рисовые шарики с зеленым чаем, они чувствовали, что те так и остались лежать комьями в желудке. После инструктажа многие пилоты подходили к маленькому синтоистскому алтарю, чтобы склониться перед ним в молчаливой молитве. Другие прощались со своими друзьями и приятелями из членов корабельных команд.

Но беспокойство владело не только младшими офицерами. Командующий всей экспедицией адмирал Тюити Нагумо, страдая на протяжении всего плаванья бессонницей, то и дело начинал нервно ходить взад-вперед по своей каюте, с самого начала убежденный, что их миссия обречена. Офицер, назначенный руководить воздушными операциями, капитан 3-го ранга Минору Гэнда, был вне себя от давившего на него чувства ответственности. Обычно не склонный к беспокойству, он не мог избавиться от охвативших его в эти последние оставшиеся до взлета часы мыслей о возможных непредсказуемых ошибках и промашках. Грядущий день мог принести или величайшую победу, или — если будет угодно духам предков — грандиозное поражение. От моих действий, заводил себя Гэнда, зависит будущее ста миллионов соотечественников.

План удара по Перл-Харбору задумал и отстоял от всех нападок и возражений главнокомандующий объединенным флотом Японии Исороку Ямамото. Это была явная ирония судьбы, так как сам Ямамото, умный, способный человек и прекрасный стратег, был реши^ тсльным противником войны с Соединенными Штатами. Он не понаслышке имел представление об индустриальной мощи Америки, пройдя обучение в Гарвардском университете и прослужи® некоторое время военно-мор⁴-ским атташе в Вашингтоне. Но адмирал был убежденным националистом и японцем до мозга костей, в нем горела священная любовь к императору и родине, и в груди билось сердце воина, сердце верного традициям самурая — долг был для него превыше всего. Ямамото верил, как и большинство японцев в то время, что их нация является избранной Провидением для утверждения своей воли. Такой образ мыслей диктовал только один способ завоевания Японией главенствующей роли среди азиатских стран.