Было намечено подбросить труп у Уэльвы, небольшого порта у португальской границы. Испанцы, конечно, передадут тело британскому вице-консулу для погребения, но мы были уверены, что местный агент нацистов предварительно снимет копии со всех его бумаг.

По удачному стечению обстоятельств как раз в это самое время на Мальту собиралась отбыть подводная лодка «Сераф» лейтенанта Джуэлла. В 1942 году Джуэлл возил в Северную Африку генерала Кларка перед высадкой союзников.

Теперь оставалось только получить «добро» на проведение акции от премьер-министра Черчилля. Мы должны были предупредить его, что, если немцы разгадают нашу хитрость, они поймут, что на самом деле высадка произойдет на Сицилии. Черчилль дал свое согласие и распорядился проинформировать о нашей акции генерала Эйзенхауэра, командовавшего вторжением на Сицилию.

19 апреля 1943 года в 6 часов вечера «Сераф» вышла в море. На ее борту находился «майор Уильям Мартин» — в шестифутовом металлическом ящике, наполненном сухим льдом. Подводная лодка шла десять дней и всплывала только по ночам. 30 апреля, точно в назначенный час, 4.30 утра, «Сераф», никем не замеченная, поднялась на поверхность в 1600 ярдах от Уэльвы, и «майор Мартин» был поднят на палубу и извлечен из ящика. Джуэлл надул его спасательный жилет и прочитал заупокойную молитву, которой внимали, склонив головы, четыре молодых офицера. После этого мягким толчком «майор Мартин» отправился на задание. Отойдя на полмили, Джуэлл бросил в воду резиновую лодку с самолета только с одним веслом, как будто ее спускали в большой спешке.

Ранним утром 30 апреля 1943 года испанский рыбак заметил в море недалеко от берега тело, которым затем занялись местные власти. Вскрытие трупа дало заключение о смерти: «асфиксия вследствие погружения в море». О происшедшем было сообщено британскому вице-консулу, и 2 мая 1943 года «майор Мартин» был похоронен со всеми воинскими почестями.

Пока все шло хорошо, тело объявилось. Однако нам ничего не сообщили о документах!

4 мая мы послали «срочно и совершенно секретно» оповещение, что нам стало известно: майор Уильям Мартин имел при себе бумаги «огромной важности и секретности». На документы был сделан официальный запрос нейтральному испанскому правительству.

Тем временем немецкий агент в Уэльве действовал в соответствии с нашим планом. Он узнал о существовании пакетов и о том, кому они адресовались, и, судя по тому, что случилось потом, проинформировал обо всем свое руководство. Только 13 мая начальник штаба испанских военно-морских сил передал нашему атташе документы, заверив его, что «все они в полной сохранности».

После этого мы направили в Испанию просьбу, чтобы на могиле майора Мартина был поставлен надгробный камень (который стоит там до сих пор), «Пам» прислала венок, а его имя появилось в списке погибших, опубликованном в «Таймс» от 4 июня 1943 года.

Успех высадки на Сицилии свидетельствовал о том, что наша уловка удалась. Но конкретные доказательства этого были обнаружены позднее в захваченных документах противника. Как-то уже после окончания войны британский офицер, занимавшийся изучением немецких военно-морских архивов, со смятением в голосе доложил заместителю начальника военно-морской разведки об обнаруженных им крайне секретных письмах, судя по всему перевозившихся на самолете и попавших в руки противника.

Конечно же, он говорил о документах, бывших при «майоре Мартине». В немецких архивах хранились фотографические копии писем, их переводы и отчеты разведки. Там же имелась папка, подготовленная специально для адмирала Карла Деница. Четырнадцать дней спустя после того, как тело прибило к испанскому берегу, в военном журнале германского морского штаба появилась запись, что найденные документы подлинные и что главную высадку союзники произведут не на Сицилии, а на Сардинии с вспомогательным десантом в Греции.

Германское верховное главнокомандование перебросило из Франции в Грецию на побережье Пелопоннеса целую танковую дивизию[11] на мыс Араксос и к Каламате, упоминаемым в письмах майора Мартина. Это была длительная и сложная процедура, лишившая дивизию на время ее боеспособности. Верховное главнокомандование также отдало приказ о минировании греческого побережья, установке береговых батарей, устройстве баз R-ботов (торпедных катеров), командных пунктов и организации морского патрулирования. В июне целый отряд торпедных катеров был переведен с Сицилии в Г рецию.

Фельдмаршал Вильгельм Кейтель сам подписал приказ от имени верховного главнокомандования вооруженных сил, предписывающий «укрепление Сардинии». Сильные танковые части были отправлены и на Корсику[12], а на северном побережье Сицилии (где мы не собирались высаживаться) начались работы по усилению укреплений для отражения <даверсионной атаки во время нападения на Сардинию».

Даже после того, как вторжение на Сицилию началось, верховное главнокомандование Германии требовало бдительно следить за Гибралтарским проливом на предмет появления конвоев, направляющихся на захват Корсики и Сардинии. В других документах с досадой отмечалось, что отправкой торпедных катеров в Грецию оставлена дыра в обороне Сицилии.

Успех «миссии» «майора Мартина» подтверждается словами фельдмаршала Эрвина Роммеля, из личных бумаг которого становится ясным, что, когда союзники высадились на Сицилии, немцы были застигнуты врасплох — «в результате появления трупа курьера, который вынесло на берег Испании».

Гитлер, видимо, тоже видел его бумаги, потому что адмирал Дениц записал в своем дневнике в те дни: «Фюрер не согласен... что наиболее вероятным объектом вторжения является Сицилия. Он уверен, что обнаруженная англо-саксонская депеша подтверждает, что нападение осуществится, главным образом, на Сардинии и Пелопоннесе».

История об уничтожении японского адмирала Исо-року Ямамото, осуществленном весной 1943 года в воздухе над одним из тихоокеанских островов,— это история о чрезвычайно сложной и тщательно и долго подготавливаемой операции, о шпионаже, перехваченных шифровках, точно спланированном полете и совершенной навигации и потребности в национальной мести. То, что Ямамото был специальной целью такого полета, на протяжении всей войны отрицалось японцами, которые отказывались верить в возможность осуществления подобной акции.

Ямамото представлялся важной целью по двум причинам: во-первых, он был тем самым человеком, который разработал нападение на Перл-Харбор,— незаурядным стратегом, спланировавшим несколько смелых операций от Перла до нападения на Мидуэй, имевших своей целью сокрушение американской военной мощи на Тихом океане. Для большинства американцев с 7 декабря 1941 года он был самым ненавистным врагом. Во-вторых, для американских военных Ямамото был гением стратегии, очень опасным военачальником, личностью, вдохновлявшей все японские военно-морские и военно-воздушные силы; для своего же народа адмирал являлся символом военной неуязвимости. Благодаря усилиям американских дешифровальщиков его блестящая карьера была прервана — Ямамото удалось выследить и убить.

Еще до нападения на Перл-Харбор американцы сумели разгадать систему дипломатического кода японцев. Сообщения, перехваченные перед 7 декабря 1941 года, показывали, что на Тихом океане готовится какая-то крупная военная акция, однако ее цель либо обозначалась неопределенно, либо игнорировалась американскими военными, по большей части из-за национального самомнения, а также соперничества между различными службами.

Расшифровка японского дипломатического кода, обеспечившая нас той скудной информацией, которую мы имели перед Перл-Харбором, была частью приоритетных усилий такого рода, предпринимаемых правительством с 1920 года, и в этом были заняты управление военно-морской разведки и разведывательная служба войск связи. В 1929 году государственный секретарь Стимсон остановил такое «неджентльменское занятие», как взламывание кодов, но морская разведка продолжала свою деятельность неофициально. Ее старания не пропали даром.