– Позвольте узнать, каким образом вы намереваетесь лечить больную? – спросил Симэнь.
Во время этого обсуждения доложили о прибытии доктора Чжао, которого привели Циньтун и Ван Цзин.
– Кто прибыл? – спросил Хэ.
– Слуги привели еще одного медика, – отвечал Симэнь. – Прошу вас, почтенный сударь, не придавать этому значения. Пусть и он обследует пульс. Тогда я попросил бы вас вдвоем обсудить состояние больной и решить, какое лекарство скорее облегчит недуг.
Вскоре появился доктор Чжао. Симэнь, а за ним и все остальные, приветствовали вошедшего. Почтенный Хэ сидел в центре. Доктору Чжао предложили место слева от него. Ин Боцзюэ расположился справа, а Симэнь занял место хозяина. Лайань подал чай. После чаепития посуду убрали.
– Позвольте узнать высокие имена почтенных господ, – обратился Чжао к сидевшим рядом с ним.
– Фамилия этого господина – Хэ, а моя – Цяо, – сказал сват Симэня.
– Ваш покорный слуга – Ин, – отрекомендовался Боцзюэ. – Позвольте узнать ваше почтенное имя, сударь. Где вы проживаете? Чью школу чтите?
– Ваш покорнейший слуга, – начал Чжао, – обитает за Восточными воротами, в Первом переулке, у храма Второго отрока[19], у моста Трех поворотов, у Четвертого колодца. Прозываюсь я Чжао Лунган по кличке Каверзник[20], живу врачеванием. Мой дед занимал пост старшего медика в Коллегии врачей Его Величества, отец был знаменитым врачом округа Жуфу[21]. Три поколения в нашем роду посвятили себя исцелению болящих. Изо дня в день я упорно изучаю труды Ван Шухэ[22], читаю «Трактат о свойствах лекарств» Утин-цзы, почтенного старца из Дунъюань[23], «Исконные вопросы Хуан-ди»[24], «Канон трудностей»[25], «Книгу исцеления»[26], «Главное из принадлежащего Даньси»[27], «Профессиональные тайны Даньси»[28], «Тайны пульса старца Цзегу»[29], «Тринадцать неизменных рецептов»[30], «Рецепты сильнодействующих составов ценой в тысячу золотых»[31], «Чудодейственные рецепты предельного долголетия»[32], «Священные рецепты с моря»[33] – Словом, нет книг, которые бы я не читал, нет книг, которые бы я не изучал. Мне открыты лекарственные способы излечения грудной полости, под пальцами моими проясняется тайная пружина пульса, понятны мне пометы различения сил тьмы и света по шести пневмам и четырем сезонам[34], всякие там внешние и внутренние признаки[35]. Я определяю глубинные и поверхностные колебания разъединяющего пульса[36] явления в теле ветра и недостаточности, холода и жара[37]. С первого взгляда постигаю струнный и наводняющий, лукообразный и окаменелый пульсы[38]. Но мое косноязычие не позволяет даже перечислить всего, что я знаю. Вот несколько поэтических строф. Они лучше раскроют вам суть моих достоинств. Внемлите:
Я – всем известный Чжао-врачеватель,
Талантов медицинских обладатель.
И у меня больных – невпроворот:
С утра так и толпятся у ворот!
Неведомы мне снадобья и травы,
Лекарств не отличаю от отравы.
Недужных я по-своему лечу –
При них в бубенчик весело бренчу
[39]:
Наукою пренебрегая грубо,
Больному заговариваю зубы
И серебро раздобываю ловко…
Стяну больную голову веревкой,
Прижгу глаза настойкою полынной,
В ушах иглою ковыряю длинной,
На боли в сердце сетовать начнешь –
Уверенно берусь за острый нож.
Чем кончится болезнь – гадать не надо.
Моя забота – за труды награда.
Беда нередко в тот приходит дом,
Где практикуюсь в ремесле своем.
Да,
Он, подвиги свершая, не забудет,
что чрево ублажить необходимо.
Целителей пути, как и блаженных,
воистину же неисповедимы!
Все громко рассмеялись.
– Смею узнать, вы причисляете себя к прямым наследникам предков или же к побочным? – обратился к Чжао почтенный Хэ.
– Что это значит? – недоумевал Чжао.
– А то, что прямой наследник перенимает науку предков, – пояснил Хэ. – Побочный же лишь осведомляется о болезни и прописывает лекарство.
– Неужели нам, почтенный сударь, неведомо завещание древних?! – удивился Чжао. – Осмотри, принюхайся-прислушайся, расспроси, ощупай[40], и только тогда ты найдешь чудодейственное волшебное средство. Так говорили древние, и так поступаю я, потомственный медик в третьем поколении. Прежде всего расспрашиваю о болезни, а потом смотрю пульс. Еще нужно наблюдать за общим состоянием духа, подобно тому, как сам Цзыпин сопоставлял свои расчеты с пятью небесными телами[41] Также надо наблюдать отражение судьбы на руках и в лице, и только тогда можно увидеть истинную картину и наверняка не ошибиться.
– В таком случае прошу вас, почтенный сударь, осмотреть больную, – предложил Хэ.
Симэнь велел Циньтуну предупредить горничных и пригласил медика Чжао в спальню. Лекарь в сопровождении хозяина вошел туда. Пинъэр только что успокоилась и забылась, но ее снова подняли и посадили на постель среди подушек. Чжао ощупал пульс сперва на левой руке, потом на правой. Затем попросил ее поднять голову и стал всматриваться. Пинъэр едва подняла голову.
– Почтеннейший сударь! – обратился Чжао к Симэню. – Попрошу вас, спросите сударыню, знает ли она, кто я.
– Кто этот господин? – спросил Симэнь.
Пинъэр подняла голову и взглянула на сидевшего перед ней Чжао.
– Наверное, господин доктор, – наконец проговорила она тихо.
– Не беспокойтесь, сударь! – воскликнул Чжао. – Раз еще распознает людей, стало быть, не умрет.
– Осмотрите как можно внимательней, прошу вас, доктор! – говорил Симэнь, улыбаясь. – Щедро вас отблагодарю.
Чжао долго осматривал больную.
– Судя по цвету лица, биению пульса, – наконец заговорил лекарь, – у вашей почтенной супруги, только прошу, сударь, на меня не обижаться, если не поражение от холода, то разные внутренние болезни, если не после родов, то до зачатия.
– Да нет, совсем не это! – воскликнул Симэнь. – Еще раз повнимательнее исследуйте, сударь.
