В старину еще сложили стихи, в которых оплакивается страшная смерть Цзиньлянь.

– Убивают! — во весь голос закричала старая Ван.

У Сун подбежал к ней и одним ударом отрубил ей голову, а тело оттащил в сторону. Потом он подцепил на меч сердце и внутренности Цзиньлянь и пригвоздил их сзади под стрехой.

Начали отбивать ночные стражи.

– Дядя! Мне страшно! — промолвила Инъэр, все еще остававшаяся в запертой комнате.

– Не бойся, дочка! — успокоил ее У Сун. — Я тебя не трону.

Он бросился к дому старухи, решив покончить и с ее сыном Ван Чао, но тому не суждено было погибнуть.

Когда Ван Чао услыхал крик матери, ему стало ясно, что это У Сун чинит кровавую расправу. Он толкнулся было в одни ворота, потом в другие, но никто не откликался. Тогда Ван Чао бросился что есть сил на улицу.

– Караул! Караул! — закричал он.

Соседи по обе стороны сразу догадались о случившемся, но никто не решился даже приблизиться к дому У Суна.

У Сун тем временем перепрыгнул через стену и ворвался в дом старой Ван. На столе горел светильник, но не было ни души. Он распахнул старухин сундук, повыбрасывал оттуда всю одежду и под ней обнаружил шпильки, серьги, головные украшения и серебро. Старуха отдала Юэнян только двадцать лянов, остальные же восемьдесят припрятала для себя. У Сун, не долго думая, завязал их в узелок и, размахивая мечом, перемахнул через заднюю стену.

В пятую ночную стражу он миновал городские ворота и направился прямо к Крутому Перекрестку, где и укрылся в доме Чжан Цина[8]. Там же он сделался странствующим монахом, а потом примкнул к разбойникам с горы Лян[9].

Да,

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

Итак, У Сун убил Цзиньлянь и старуху Ван, забрал серебро и ушел к разбойникам на гору Лян.

А теперь расскажем о Ван Чао. Выбежал он на улицу и стал звать околоточного. Когда они удостоверились, что дом У Суна заперт спереди и сзади, у старой Ван вскрыт сундук, вещи в беспорядке разбросаны по полу, а серебро похищено, им стало все ясно: У Сун убил обеих женщин и, забрав серебро, скрылся. Тогда Ван Чао с околоточным взломали ворота. Комната оказалась залитой кровью. На полу лежали два трупа. Сердце и внутренности Цзиньлянь висели пригвожденные мечем под стрехой. В комнате они нашли и Инъэр, но как ни расспрашивали ее, она только плакала.

Подробное дело о злодейском убийстве вместе с вещественными доказательствами было на другой же день представлено новому уездному правителю во время его утреннего заседания. Уроженец Хэбэя, из уезда Цзаоцян, области Чжэньдин, он, как и его предшественник, носил фамилию Ли, а звали его Чанци. Узнав об убийстве, он вызвал служащего управы и распорядился, чтобы тот в присутствии околоточного, соседей и членов семей пострадавших, Ван Чао и Инъэр, учинил расследование на месте. Как оно показало, У Сун, будучи пьян, в припадке гнева действительно убил урожденную Пань и старую Ван, о чем и было составлено письменное заключение. Местным стражникам и околоточному вменялось в обязанность прикрыть тела убитых землей и выставить охрану. Полиция города начала розыски убийцы. Было расклеено распоряжение, в котором казна объявила награду в пятьдесят лянов серебра тому, кто первым заявит о местонахождении У Суна.

Чжан Шэн и Ли Ань, получив у начальника гарнизона сотню лянов, направились к старухе Ван. Узнав, что Ван и Цзиньлянь убиты У Суном, а власти после расследования обстоятельств производят розыски убийцы, они вернулись домой и доложили хозяину. Потрясенная гибелью Цзиньлянь, Чуньмэй проплакала дня три, ничего не пила и не ела. Обеспокоенный хозяин распорядился позвать к ней бродячих потешников, но и тем не удалось ее развлечь. Он потом не раз посылал Чжан Шэна с Ли Анем узнать, не обнаружен ли У Сун, но не о том пойдет речь.

Перейдем теперь к Чэнь Цзинцзи. Поехал он в столицу за серебром, а сам только и думал, как выкупит Цзиньлянь и станут они мужем и женой. Нежданно-негаданно повстречался ему на полпути спешивший из Восточной столицы домочадец Чэнь Дин.

– Батюшка ваш, дядя, тяжело болен, — сообщил он. — Матушка меня за вами послала. Просит приехать посоветоваться, как дальше жить.

Цзинцзи заторопился. Вместо двух остановок делал одну. И вот добрался он до дома своего дяди Чжан Шиляня. Но дяди уже не было в живых, оставалась только тетка. Отец же его, Чэнь Хун, тоже три дня как скончался, и все домашние облачились в траур.

Цзинцзи склонился перед гробом отца, потом земными поклонами почтил мать и тетку.

Перед матерью предстал сильно повзрослевший и возмужавший Цзинцзи. Мать и сын прослезились, а потом стали держать совет.

– Есть у нас и чему порадоваться, и чем опечалиться, — проговорила она.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что на нашу радость по случаю объявления наследника престола обнародована высочайшая амнистия, а горе — неожиданная кончина батюшки. И дяди твоего не стало, а твоя тетка заживет вдовою, и нам неловко оставаться в ее доме. Вот почему я и послала за тобой Чэнь Дина. Нам предстоит отвезти останки батюшки на родину. Не будем же мы хоронить его на чужой стороне[1].

Цзинцзи призадумался. «Сколько ж я тут проканителюсь с перевозкой гроба да имущества! — прикидывал он про себя. — Так и Цзиньлянь упущу. Нет, лучше уж заберу сундуки с корзинами да поеду сперва женюсь, а там и гроб перевезти успеем». Подумал и говорит матери:

– Опасно стало на дорогах — разбойников много развелось. Везти гроб вместе с имуществом — сколько подвод! — сразу внимание привлечь. А молодцы попадутся, что тогда? Лучше опоздать, чем впросак попасть. Сперва имущество на двух подводах перевезу, дом в порядок приведу, а потом уж вы, матушка, с Чэнь Дином и домочадцами гроб перевезете. В первой луне нового года в путь отправитесь, в загородном монастыре остановитесь. Там панихиду закажем и земле предадим, как полагается. Ничего, не поздно будет.