Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Чудесно! Прекрасно! – восклицали они хором.

Цзиньлянь, оставаясь среди остальных женщин, так глазами и поедала сразу же очаровавших ее певцов. «Да, ребята и поют превосходно, и собой красавцы», – шепотом повторяла она.

Симэнь отпустил певцов отдыхать в восточный флигель и распорядился накормить Мяо Сю с Мяо Ши. Было велено также готовить Мяо Цину подарки и ответ с выражением особой благодарности.

Хотите знать, что было, приходите в другой раз.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

СИМЭНЬ ЦИН ПОМОГАЕТ ЧАН ШИЦЗЕ.
ИН БОЦЗЮЭ РЕКОМЕНДУЕТ СЮЦАЯ ШУНЯ.

Копить! – у богача один завет,

Пожизненная страсть и тяжкий бред.

Но пал Дун Чжо[1] построенный дворец,

Иссяк и клад Дэн Туна[2] наконец…

Лишь Бао[3] с другом злато поделил,

Пан-гуну[4] кладезь счастье возвестил.

В конце пути нам верен будет тот,

Кто заповеди древние блюдет.

Это восьмистишие говорит о том, что богатство и знатность не вечны. Пробьет час, и будь у тебя хоть горы золота и нефрита, все равно на тот свет явишься с пустыми руками.

Вот почему Симэнь Цин и был так справедлив и бескорыстен, помогал ближним в нужде и беде, чем снискал всеобщее восхищение и похвалу, однако, не об этом пойдет речь.

Симэнь оставил у себя певцов. К хозяину они относились с благоговейным почтением и немедленно откликались на всякий его зов. Вскоре Симэнь отправил с подарками и благодарственным письмом слуг Мяо Ши и Мяо Сю, наградив предварительно серебром. Слуги поблагодарили Симэня земными поклонами и пустились в путь домой. Некоторое время спустя певцы за ненадобностью были отправлены в подарок императорскому наставнику Цаю.

Да,

Таким недолгим было сладостное пенье,
А сколько серебра ушло на обученье!

А теперь расскажем о Чан Шицзе. После того пира он так и не достал у Симэня серебра. Хозяин дома больше не давал Чану покоя ни днем, ни ночью. А у Симэня по приезде из столицы сегодня пир, завтра прием. Так прошло больше десяти дней, а Чану все не удавалось с ним даже повидаться. Говорят, и встретишься с глазу на глаз, да всего сразу не выложишь. С кем же ему было поделиться заботами, как не с Ин Боцзюэ. Каждый день наведывались они к Симэню, и всякий раз им отвечали одно и то же: нет, мол, хозяина. Ни с чем приходил Чан Шицзе домой, где его начинала пилить жена:

– Тоже мне! Еще мужчиной себя считает, главой семьи, а самому и жить-то негде. Какой позор! Ты ж говорил, с господином Симэнем дружбу водишь, так попроси его, пусть выручит. Видать, по воду пошел да и кувшин в колодец упустил, а?

Чан Шицзе только таращил глаза да отмалчивался. И вот, с утра он пошел к Ин Боцзюэ. Они отправились в кабачок. Шицзе заметил небольшой тростниковый навес, рядом с которым вилась речушка. Перед выходом из зелени деревьев торчал флажок винной лавки. С вином и закусками в руках сновали взад–вперед человек семь половых. У буфета красовались свежая рыба, утки, гуси и прочая снедь. В кабачке было чисто и уютно, и Чан Шицзе пригласил Боцзюэ пропустить чарочку.

– Не могу я сейчас, – отказывался Боцзюэ.

Шицзе все-таки затащил его внутрь и усадил за стол. Подали вина, блюдо копченого мяса и блюдо рыбы.

– Прошу тебя, брат, – обратился к другу Шицзе, когда они осушили по второй чарке, – поговори с братом Симэнем, а? Все дни не удавалось с ним повидаться, а мне дома житья нет. Вчера жена целый вечер ворчала. Я не выдержал, в последнюю ночную стражу с постели поднялся и прямо к тебе. Если он сразу не выйдет, может, у ворот обождать? Как ты считаешь?

– Кто берется помогать ближнему, должен довести дело до конца,– изрек Боцзюэ. – Нынче я до него во что бы то ни стало доберусь, твое дело обговорю.

Они выпили еще.

– Не могу я пить натощак, – стал отказываться Боцзюэ.

Шицзе упросил его осушить еще чарку и, расплатившись, вышел вместе с ним из кабачка. Они поспешили прямо к Симэню.

Стояла ранняя осень. Дул приятный ветерок. После каждодневных пиров Симэнь порядком ослаб и, отказавшись под предлогом занятости от приглашения к придворному смотрителю Чжоу, целый день отдыхал в гроте Весны.

В этом уголке сада, надобно сказать, чего только не было! Круглый год плодоносили деревья, никогда не увядали яркие цветы. И теперь, невзирая на осень, распустилось множество цветов. Симэнь остался дома, делать ему было нечего, вот он и наслаждался природой вместе с Юэнян, Юйлоу, Цзиньлянь и Пинъэр. Сам он был в чиновничьей шапке и длинном зеленого цвета тонком шелковом халате. Юэнян была в тонкой зеленой кофте из ханчжоуского шелка с застежкой и бледно-голубой шелковой юбке. Красно-золотые фениксы украшали ее туфельки на толстой подошве. Юйлоу щеголяла в черной, как вороново крыло, атласной кофте, бледно-желтой шелковой юбке и отделанных ярко-красной бахромой туфельках на толстой подошве. Цзиньлянь была в расшитой серебром красной кофте из гофрированного шелка на белой подкладке, поверх которой красовалась нежно-зеленая безрукавка, отделанная расшитой золотом красной выпушкой. Только Пинъэр была в скромной зеленоватой шелковой кофте и серебристо-белой юбке. На ногах у нее были бледно-голубые шелковые туфельки на толстой подошве. Обворожительные красавицы, они сопровождали Симэня и были в полном восторге от густой зелени и ярких цветов.

Между тем Чан Шицзе с Ин Боцзюэ прошли в залу. Узнав, что хозяин дома, они уселись и стали ждать. Долго они просидели, а Симэнь все не показывался. Появились Шутун и Хуатун с сундуком, доверху набитым шелковыми одеждами. Они, кряхтя, добрались до залы и присели отдохнуть.

– Таскали, таскали, а еще столько же осталось, – сказал один из них.

– А где же батюшка? – спросил Боцзюэ.

– В саду отдыхают, – ответил Шутун.

– Будь добр, скажи про нас, – попросил Боцзюэ.

Слуги понесли сундук.

– Батюшка просит немного обождать, – сказал вышедший к ним немного погодя Шутун. – Сейчас придет.

Наконец появился Симэнь, и оба приветствовали его поклонами.

– Замаялся ты, брат, видать, с приемами-то, – начал Боцзюэ, когда все сели. – Минуты свободной нет. Что ж нынче дома сидишь?

– Вот с тех пор на пирах да угощениях, – говорил Симэнь. – Опился – сил никаких нет. Сегодня тоже приглашали – отговорился.

– Это что за сундук сейчас протащили? – спросил Боцзюэ.

– Видишь, осень наступает, – говорил Симэнь. – Всем одежды шить приходится. Сундук, что ты видел, принадлежит Старшей. Правда тут пока только примерно половина заказа. Остальное пошьют позднее.

Чан Шицзе даже язык высунул.

– А у шестерых жен, выходит, шесть сундуков! – изумлялся он. – Вот это роскошь! Бедняку и штуки холста не укупить, а тут вон сколько шелков. Да, ты, брат, действительно, из богачей богач!

Симэнь и Боцзюэ рассмеялись.

– А из Ханчжоу пока нет шелков? – спрашивал Боцзюэ. – Как там у них идут дела? Да, Ли с Хуаном выручили серебро? Долг вернули?

– Из Ханчжоу пока ни слуху ни духу, – отвечал Симэнь.– Наверно, корабль где-нибудь застрял. Я так беспокоюсь! А Ли с Хуаном обещались в будущем месяце расплатиться.

Боцзюэ подсел поближе к Симэню.

– Брат! – обратился он к Симэню. – Помнишь, о чем тебя просил в прошлый раз брат Чан? Ты был все занят, так и поговорить больше не пришлось, а ему хозяин покоя не дает, жена досаждает. Он вон уж ходит будто невменяемый какой. И холода осенние подступают, а у него шуба в закладной лавке. Сделай такую милость, выручи его! Кому и помочь, как не обездоленному! Выручи, чтобы хоть жена не ворчала. Дом бы ему купить. Все бы поздравлять приходили. Опять же тебе, брат, в заслугу поставили. Он меня упросил к тебе обратиться. Ну, помоги уж ему!

232
{"b":"205817","o":1}