Лайбао переписал документ и стал ждать ответное письмо дворецкого Чжая. Тот наградил слугу пятью лянами серебра на дорожные расходы, и они с Ся Шоу отправились назад в Шаньдун, в Цинхэ.

Когда они прибыли, Симэнь сидел дома, неспокойно было у него на душе. Каждый день заглядывал к нему Ся Лунси. Все справлялся, нет ли новостей.

Услыхав о возвращении слуг, Симэнь позвал их к себе и начал расспрашивать. Лайбао доложил ему по порядку.

– Встретились мы сперва с господином Чжаем, – рассказывал слуга. – Прочитал он ваше письмо. Пусть, говорит, ваш батюшка не волнуется. Ничего тут страшного нет. Срок службы цензора истек, будет новый на его место поставлен. А доклад его, говорит, пока не поступал, а как поступит, его я с его превосходительством поговорю. Доклад будет передан в Военное ведомство, а начальнику Юю от его превосходительства, говорит, письмо будет послано. Чтобы, мол, дело завел, а выше не докладывал. Так что, говорит, какие бы он там обвинения ни возводил, ничего у него не выйдет.

Симэнь успокоился.

– А почему цензорский доклад до сих пор не пришел? – спросил он.

– Мы ведь и днем и ночью лошадей гнали, – объяснил Лайбао. – За пять дней доехали. Ясно, гонцов обогнали. Они нам на обратном пути повстречались. На перекладных, с колокольчиками. На каждой лошади пара фазаньих перьев, а с обеих сторон гонцы со штандартами. Они-то, должно быть, цензорскую почту и везли.

– Вот опередили доклад, дело уладилось, – молвил Симэнь. – А я-то боялся, что вы опоздаете.

– Не волнуйтесь, батюшка! – успокаивал хозяина Лайбао. – С этим покончено. А я вам, батюшка, еще хорошие вести привез.

– Какие же? – поинтересовался Симэнь.

– А вот какие. Его превосходительство императорский наставник подал недавно доклад о проведении семи реформ. И высочайшее согласие уже получено. По предложению господина Ханя, советника Ведомства финансов, родственника его превосходительства, на границах в Шэньси и еще в двух местностях вводится монопольная торговля солью. В округах и краях, областях и уездах открываются общинные амбары казенной закупки хлеба. Дворы высшего разряда будут сдавать в амбары рис и получать ассигнации, а на них приобретать лицензии на получение и продажу соли. Ставка на ассигнации старого образца повышается на семьдесят процентов, а на новые – снижается на тридцать процентов. А ведь вы с господином Цяо сдали тогда в Гаояне тридцать тысяч цзиней зерна. На эти ассигнации можно будет, стало быть, приобрести лицензию в Ведомстве финансов на продажу тридцати тысяч цзиней соли. А на пост соляного инспектора в области Хуай только что назначен его сиятельство Цай. Он-то уж вам пособит. Большие барыши возьмете.

– А ты это верно говоришь? – выслушав слугу, спросил Симэнь.

– Неужели вы мне не верите, батюшка? Я весь доклад переписал из «Столичных ведомостей». Вот он.

Лайбао достал доклад и протянул Симэню. Окинув взглядом большой доклад, Симэнь кликнул Чэнь Цзинцзи. Тот дочитал до середины и, встретив незнакомые знаки, умолк. Позвали Шутуна. Малый вырос в богатом доме и быстро, без запинки, прочитал документ от начала до конца. Симэнь остался доволен проводимыми реформами. Потом взялся за письмо дворецкого Чжая, из которого явствовало, что подарки переданы по назначению, а лауреат Цай на императорской аудиенции назначен соляным инспектором области Хуай. Симэнь пришел в восторг и отпустил Ся Шоу, чтобы тот поскорее порадовал новостями своего хозяина. Лайбао получил от хозяина в награду пять лянов серебра, два жбана вина и мяса и отправился домой отдыхать, но не о том пойдет речь.

Да,

Тому свидетельством стихи:

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

Так вот. Прибыл Ся Шоу домой и доложил о поездке. Ся Лунси тотчас же поспешил поблагодарить Симэня.

– Я вам жизнью обязан, сударь! – говорил он. – Что бы со мной было, сударь, не положись я на ваше влияние и могущество?!

– Полно, сударь! Успокойтесь! – уговаривал его, улыбаясь, Симэнь. – Вы сами посудите. Что мы с вами такого сделали? Да ничего! Ведь его превосходительству виднее. А этот пусть себе пишет, что в голову взбредет.

В зале накрыли стол, и хозяин пригласил Ся Лунси отобедать. За разговорами и шутками просидели до самого вечера. Ся Лунси откланялся, а на другой день они, как и раньше, явились в управу, но не о том пойдет речь.

Расскажем о цензоре Цзэне. Поскольку его доклад не оказал никакого воздействия, он понял, что надзиратели подкупили власти, и его охватило негодование. После обнародования семи реформ Цай Цзина, во многом нелепых и противоречивых, отвечающих интересам господ за счет народа, цензор Цзэн отправился в столицу и на высочайшей аудиенции лично подал доклад, в котором содержались такие мудрые суждения:

Великий гнев охватил Цай Цзина. Представ пред императором Хуэй-цзуном, он назвал цензора Цзэна опасным бунтарем, супротивником дел Государевых и поручил Ведомству чинов провести расследование. Цзэн Сяосюя сняли с цензорского поста и послали в Шэньси править округом Цинчжоу. А цензором в Шэньси служил тогда Сун Пань – шурин академика Цай Ю[1]. В секретном циркуляре Цай Цзин приказывал Сун Паню возбудить против Цзэна уголовное разбирательство. Слуг его арестовали, вынудили дать ложные показания и состряпали уголовное дело. Цзэн Сяосюй был впоследствии разжалован и сослан на далекий юг. Так отомстил непокорному цензору Цай Цзин, но случилось это потом, и мы, не вдаваясь в подробности, ограничиваемся на сей счет лишь упоминанием.

А теперь снова перейдем к Симэнь Цину. Он распорядился, чтобы Хань Даого с Цуй Бэнем, племянником свата Цяо, отправлялись без промедления в Гасян к советнику Хань Люю и зарегистрировали хлебные ассигнации. Лайбао остался дома. Ему было велено приготовить вино и закуски к торжественному приему соляного инспектора Цай Юня[2], который со дня на день ожидался в Цинхэ.