По дороге в клинику Тони упорно молчал, раздумывая над тем, чего ради этот незнакомец нянчится с ним. Если джентльмен рассчитывает получить какие-нибудь сведения от Тони Дарра, то он ошибается, говорил себе мальчик. И вообще он, Тони, еще подумает, стоит ли ему соглашаться на эту затею.

И все-таки сквозь недоверие в нем пробивалась тайная симпатия к этому чудаку, который не поленился дотащить его, избитого, до дома. Бабка считает, что верить ему можно: он и в самом деле потому только навещает их, что Тони похож на его погибшего сына.

Джентльмен не допытывался у Тони, почему его избили, и не задавал никаких вопросов о шайке из ночного кабачка. Оно и хорошо, ведь Тони все равно ничего бы не рассказал. А что, если шайка вздумает отомстить этому человеку за то, что тот встал между нею и Тони и не дал ему околеть в канаве? Что, если они изувечат его?

При этой мысли мальчик покрылся испариной, Джентльмен не знает, с кем он связался, не сознает опасности, которая его подстерегает. Тони не мог заставить себя пойти в полицию и донести на них, как нужно было бы сделать, по мнению бабушки. Слишком глубоко он увяз сам, чтобы кого-то выдавать. Тони понимал это и слишком боялся. Но джентльмена надо предупредить. Обязательно как-то предупредить, что, если он будет помогать Тони вырваться от них, шайка с ним расправится.

Эти мысли теснились в голове мальчика, пока он сидел в приемной Макдонелла, машинально перелистывая журналы, которые совсем не интересовали его. Они были так красочны и веселы и далеки от тревог, волновавших Тони: от его борьбы с городскими трущобами за право сохранить свое человеческое достоинство.

Когда хорошенькая нарядная сестра вызвала его в кабинет врача, Тони последовал за нею, приняв, в целях самозащиты, развязный вид. Спустя час он вышел от Макдонелла уже без всякой рисовки, и вид у него был озадаченный и потрясенный.

— Как дела? — весело спросил Дэвид, когда они шли к ближайшей трамвайной остановке. Он боялся, что Тони оттолкнула грубоватая манера Макдонелла, и ему хотелось рассеять неблагоприятное впечатление, которое могло создаться у мальчика. Однако Тони был слишком поглощен своими мыслями и ответил кратко: «Все в порядке».

Минуты две он задумчиво хмурился, потом глубоко вздохнул и сказал:

— Стану ли я продолжать это дело или покончу с ним совсем — вот о чем он спросил меня. Надо решать. Либо так, либо этак.

Дэвид остановился у дверей кафе.

— Выпьем по чашке кофе, — предложил он. — Думаю, тебе не мешает подкрепиться. Мне-то во всяком случае.

За кофе с пирожным, которые заказал Дэвид, язык у Тони развязался, и он рассказал о том, что говорил ему доктор и как сам он отвечал врачу.

— Черт! — восклицал он. — Ну и задал он мне! Заставил раздеться догола и обстукал со всех сторон. Сказал, что у меня «отличные данные». Хорошая грудная клетка; сердце, легкие, желудок в полном порядке — пока что. Могу, говорит, быть классным атлетом и обыкновенным порядочным парнем, если только… вы знаете, что я имею в виду?

— Знаю. — Дэвиду больше всего хотелось убедить мальчика, что он понимает, какие надежды и страхи тревожат его.

— Нот, вы не знаете, да и он не знает, с чем мне придется столкнуться, — в отчаянье воскликнул Тони. — Тут дело не только в привычке, как говорит бабушка. Правда, героина я не пробовал — слишком дорого, — и кокаина тоже. А вот сигареты с марихуаной — к ним я пристрастился. И банда Янка знает об этом.

— Да наплюй ты на них, — сказал Дэвид. — Тебе надо о своей жизни думать, а не о них. О том, что ты можешь сделать для себя.

— Все это так, — уныло согласился Тони. — Да только дадут ли они мне вырваться от них?

— Если ты твердо решишь, они не смогут остановить тебя.

— Да, не смогут. — Мальчик приободрился. — Во всяком случае, сопротивляться им я могу. Ведь могу, как вы считаете, мистер?

— Ну, разумеется, Тони, — Дэвид улыбнулся: ему было приятно доверие мальчика. — И бьюсь об заклад, что ты победишь!

Тоии снова впал в унылую задумчивость, затем спросил:

— Вам, наверное, придется дорого заплатить этому доктору за то, что он осмотрел меня, правда?

— Да ну, пустяки, — успокоил его Дэвид. — Если Макдонелл заинтересовался тобой, он сделает все, что сможет. А это главное.

— Но ведь вы не знаете. — Тони подался вперед, мускулы его напряглись, лицо исказилось внезапной яростью. — Если я вырвусь, если я сделаю то, о чем говорит доктор… ну, перестану гоняться за этой отравой, всем нам придется плохо. Очень плохо! Они отомстят моей маме. И будут преследовать вас.

— Ну, обо мне не тревожься. — Дэвид с улыбкой отхлебнул кофе, давая понять Тони, что не во власти шайки поколебать его душевное равновесие. — А твоя мама, неужели она не захочет, чтобы ты отказался от «этой отравы»? Докажи, что ты сумеешь постоять за себя, да и за нее, если уж на то пошло.

— Конечно! Конечно! — вздохнул Тони с некоторым сомнением. — Она не зналась с этим Янком, пока… пока не получила места в ресторане. Она не хотела, чтобы я работал на него. Черт! Об этом рассказывать нельзя, но… — Он досадливо поморщился.

— Да и не нужно! — Дэвиду хотелось вернуть мысли мальчика к предстоящему лечению. — Когда теперь ты должен увидеться с доктором Макдонеллом?

— Завтра.

Тони взял пирожное и, откусив большой кусок, задумался, вспоминая о своем визите к доктору, где псе было так странно и непривычно.

— А знаете, он не дурак, этот лекарь. Сказал мне: «Тебя ведь не потому тянет к этим сигаретам с начинкой, Тони, что они тебе нравятся. Ты просто незаметно привык к ним, ведь так было дело?» — «Верно», — говорю я. Тогда он показал мне фото парней и девчонок, которые совсем поддались марихуане и кокаину. Настоящие психи! И ведь это сущая правда! Я таких видал: скулят, как больные собаки. Им только бы разок затянуться или нюхнуть. Со мной тоже такое бывало — как той ночью, когда я ввалился к Рокко. Но я не выкурил ни одной сигареты с тех пор, как меня измолотили тогда, мистер. Кровопускание пошло мне на пользу: прочистило малость мозги!

Дэвиду не хотелось останавливать поток этих излияний, которые открыли ему больше, чем Тони подозревал. Но осторожность вернулась к мальчику, и он спохватился, взглянув на слитком внимательного слушателя.

— Эти фото дали мне хорошую встряску, — пробормотал он. — Если я не остановлюсь, то стану таким, как они, эти подонки, чертовы ублюдки. Им теперь одна дорога — в сумасшедший дом.

— Но ты же остановишься, — напомнил Дэвид с таким видом, словно решение Тони было окончательным и бесповоротным. — Быть может, это будет не так-то легко, но…

— Вы же сказали, мистер, — Тони отбросил назад прядь черных волос, напомаженных ради такого случая, — вы сами сказали, что, если у меня хватит характера, все пойдет на лад. А сейчас я думаю, вам лучше отойти в сторонку. Дайте мне самому встать на ноги. Им про вас знать ни к чему. Я сам условлюсь с доктором, когда мне приходить в клинику. А если что будет не так, бабушка даст вам знать.

— Вот где я живу. — Дэвид записал адрес м-с Баннинг на листке меню, лежащем на столе. — По этому адресу ты всегда можешь связаться со мной.

Тони оторвал от листка узкую полоску бумаги с адресом, спрятал ее в карман, застегнул молнию и вскочил на ноги, собираясь идти.

— Бабушка единственный человек, которого боится этот проклятый Янк, — сказал он, и мальчишеская улыбка преобразила его угрюмое лицо. — Она ему спуску не дает! Всякий раз так расчихвостит его, только держись! Пригрозила, что написала письмо и отдала в верные руки и что это письмо сейчас же передадут в полицию, если только он посмеет пристукнуть ее, маму или меня.

— Молодец твоя бабушка! — одобрительно рассмеялся Дэвид.

— Да, бабка у меня что надо, на все пять! — согласился Тони, став серьезным. — Она считает, что и вы такой же. До встречи, мистер!

Мальчик шагнул к двери. Дэвид следил, как он удаляется вприпрыжку вниз по улице. Худенькая угловатая фигурка мчалась, подскакивая, с воинственным задором. Дэвид задумался над тем, каково придется мальчику в борьбе, на которую он решился, и был далеко не так уверен в успехе, как старался показать это Тони.