«От этой характеристики «друзей» поэта становится не по себе. Оказывается, еще в 1923 году над поэтом нависла смертельная опасность… Оказывается, что и в ближайшем окружении Есенина есть люди, которые сумеют не только уничтожить физически, но и испортить то, что останется во времени после него» (Занковская Л.В.).
Да, письмо требует осмысления и ответов на многие вопросы. И все ли соответствует мыслям Бениславской? Вот хотя бы ее характеристика Софьи Толстой: сколько в письме внимания, чуткости, деликатности. И куда подевались ее чуткость и деликатность, когда писала дневник?! А ведь дневник заполняла уже после письма — 16 ноября 1925 года.
И кто объяснит, почему Есенин его не уничтожил, как о том просила Бениславская? Не отразилось ли оно на ее судьбе, ведь она называет секретных сотрудников ОГПУ, а этого чекисты не прощали.
Глава 3
Почему Есенин ушел от Айседоры?
На этот вопрос по существу ответила Галина Бениславская: не имел морального права Есенин вешать на Айседору своих сестер, своих родителей, строительство нового дома, взамен сгоревшего, и все свои проблемы.
Ей было не легче. «Хорошо откормленное советское общество» не замечало ее трудностей, и потому помощи не было ниоткуда. Спонсировавший ее АРА прекратил свое существование.
И все же интересно отметить, что «босоножка» почуяла, что-то подсказывало ей: Бениславская не та женщина, на которую Есенин мог променять ее, Айседору. Соперницу она увидела в Августе Миклашевской. К ней поехала знакомиться, ей. Августе Миклашевской, сказала то, что думала:
«Вся Европа знайт, что Есенин был мой муш, и вдруг первый раз запел про любоф — вам, нет, это мне! Там есть плохой стихотворень: «Ты такая ж простая, как все». Это вам!»
Она была права: не о ней (Августе) думал поэт, когда писал этот цикл. Тому есть подтверждение. Есенин написал в 1923 году, после возвращения из Америки:
«Сегодня я вытащил из гардероба мое весеннее пальто. Залез в карман и нашел там женские перчатки…
Некоторые гадают по рукам, а я гадаю по перчаткам. Я всматриваюсь в линии сердца и говорю: теперь она любит другого.
Это ничего, любезные читатели, мне 27 лет — завтра мне будет 28. Я хочу сказать, что ей было около 45 лет.
Я хочу сказать, что за белые пряди, спадающие с ее лба, я не взял бы золота волос самой красивой девугпки.
Фамилия моя древнерусская — Есенин. Если переводить ее на сегодняшний портовый язык, то это будет — осень.
Осень! Осень! Я кровью люблю это слово. Это слово — мое имя и моя любовь. Я люблю ее, ту, чьи перчатки держу в руках, — вся осень».
Н. Никитин написал: «Какая полынь отравила этот роман, я не знаю». А Мариенгоф, как всегда оригинальничая, в романе «Мой век…» тоже выскажет свое мнение:
«— Почему, мой друг, ты не женился на этой знаменитой и богатой женщине?
— Да потому, — ответил мужчина, — что не хотел стать женой своей жены.
Вот только не помню, в каком веке был этот разговор».
Айседора Дункан после смерти Есенина в парижской прессе объявила: «Протестую против легкомысленных высказываний, опубликованных американской прессой в Париже. Между Есениным и мною никогда не было ссор, и мы никогда не были разведены. Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием».
И это была истинная правда, которую тоже погребли под нагромождением лжи. Это ей, своей Изадоре, пишет Есенин в мае-июне 1925 года:
Айседора Дункан
Я помню, любимая, помню
Сиянье твоих волос.
Не радостно и не легко мне
Покинуть тебя привелось.
Но есениноведы до сих пор адресуют эти стихи Августе Миклашевской.
Глава 4
В защиту Анны Берзинь
Гулагом проверенный человек.
В. Кузнецова
Роль Анны Берзинь в судьбе Есенина до конца не понята. Несмотря на доброе отношение к ней самого поэта, исследователи, со слов «друзей», приписывают ему отрицательный отзыв о ней.
Кто же она: добрый ангел-хранитель, который помогал ему уходить от врагов в последние два года жизни, или «набитая дура и подлица»?
Известно, что сестры Есенины не жаловали Берзинь — «очередная любовница», обижались и на неполную выплату за посмертное собрание сочинений Есенина (от нее ли это зависело?).
В дневнике Софьи Толстой есть запись не в пользу Анны Абрамовны: «Говорит, «предлагаю товарообмен» — дает рукопись «36-ти» в том варианте, когда она называлась «26», и за нее просит 4 тома Гиза. Торгует бессовестно, а я даже не могу выразить ей своего отвращения — боюсь отпугнуть и потерять его рукопись. Не могу отдать последние книги, и сердце разрывается — как же быть?»
Оскорбление тяжкое: «набитая дура», «подлица» — и пусть это всего два слова, но это, по существу, два библейских гвоздя, которыми Анну Берзинь прибили к позорному столбу. Странно другое: Есенин друзей не оскорблял, разве только Мариенгофа, поссорившись, но и тому, говорят, как истинный христианин, первым протянул руку.
Вокруг Есенина не могло быть случайных людей в том смысле, что это были проверенные, преданные делу революции люди. Им, своим сотрудникам, чекисты старались обеспечить приемлемую «легенду», алиби. Не потому ли рядом с убитым Есениным не было ни Бениславской, ни Вольпин?
Анна Верзинь с дочерью, 1928 г.
Впрочем, позднее убирали всех, кто так или иначе был близок к Есенину. Поплатились все: кто — за свою дружбу, расположение, кто — за то, что укрыл когда-то, сберег от расправы, продлил ему жизнь, а кто — за то, что стал свидетелем преступления власти против поэта.
Анна Абрамовна Берзинь — русская, дочь псковских крестьян, была комиссаром в отряде героя гражданской войны Оскара Берзиня (расстрелян в 1937 года). В трудные годы войны вышла за него замуж, затем окончила Тимирязевскую академию. Много читала. И сама печаталась под псевдонимом «Ферапонт Ложкин». Работала редактором крестьянской литературы в Госиздате. Весной 1929 года в Москву приехал польский писатель и поэт Бруно Ясенский. Его она пошла встречать на вокзал вместе с сотрудниками отдела, там они познакомились и больше не расставались до самого его ареста.
Саму Анну Абрамовну арестовали за то, что она категорически отказалась отречься от мужа, которого объявили «врагом народа». Из партии исключили, хотя проголосовали не все. Фадеев лично отобрал партбилет. Судили Анну Берзинь не как члена семьи врага народа, а за связь с польской разведкой, то есть ее тоже сделали врагом народа. Приговор — 8 лет лагерей, по окончании — поселение в Коми АССР.
Две дочери остались у бабушки. Восьмилетнего Андрея отправили в детский дом (Андрей был сыном Б. Ясенского от первого брака, воспитывался Анной Берзинь).
Анна Абрамовна восемь лет отсидела в лагерях Коми и столько же, почти до 1956 года, оставалась на поселении там же, в Княжпогосте. Выжила благодаря своим качествам, за которые ее все любили, ценили, берегли по мере возможности. Сберегли, возможно, для того, чтобы сумела опубликовать рукопись своего мужа Бруно Ясенского «Заговор равнодушных» и написать воспоминания о Есенине. Мемуарная рукопись давалась ей с трудом. Годы заключения крепко подорвали здоровье. Внимания и заботы требовала и совсем больная, прикованная к постели мать Анны Абрамовны — Анастасия Панкратьевна Фаламеева. Большую переписку вела Анна Абрамовна со своими молодыми друзьями Сашей Жолондзем и его женой Ирмой. Все письма они бережно сохранили и пронесли через всю свою жизнь чувство любви к этой удивительной женщине огромной культуры, энциклопедических знании, красивои, щедрой, душевной и необыкновенно умной.
