Билли выбрал клубничное варенье, а Метью заколебался, разглядывая сыры: голландского вроде больше всего. Он отрезал себе ровно половину, оставив на куске в месте отреза след масла; тогда он отрезал еще, чтобы замести следы. И торопливо впился зубами в хлеб, набивая рот еще и сыром. Зубы заработали сами собой; Метью поймал себя на том, что глотает пищу раньше, чем следовало бы; голод победил желание продлить этот восхитительный вкус во рту.

Он дернулся, почувствовав, как открывается сзади входная дверь, и, словно нашкодивший мальчишка, спрятал руку с надкусанным ломтем за спиной.

Мужчина, вошедший в кубрик, не смог побороть улыбку:

— Все в порядке. Не стесняйтесь. Наверное, вы здорово проголодались?

Незнакомец говорил по–английски одновременно с американским и со средиземноморским акцентом. «Не итальянец», — подумал Метью. Грек? Пузатый, низкорослый, смуглый. На нем был тщательно отглаженный, без единого пятнышка форменный костюм и фуражка с золотым околышем. Мужчина недавно брился: его синий подбородок был противоестественно гладким и источал аромат хорошего лосьона.

— Проголодались! — кивнул Метью. — Еще как! А хлеба вообще не видели с той поры.

Новый знакомый сделал широкий жест, прощающий им все грехи:

— Не волнуйтесь! У меня хватает еды и питья. Может, хотите пива? — Он подошел к холодильнику и вытащил оттуда баночку. — А тебе, мальчик? Кока–колы? — Мужчина улыбнулся, демонстрируя белоснежные зубы и пару золотых коронок. — Наверное, ты не откажешься от коки?

Они принялись благодарить его, но он только покачал головой:

— У меня всего достаточно… Скиопос, капитан Скиопос. Можете называть меня просто Ник.

Метью представился сам и представил капитану Билли.

— Так ты ему не сын? — Он снова благодушно улыбнулся. — Просто путешествуете на пару?

Метью в двух словах пересказал ему их историю. Скиопос выслушал рассказ без особого внимания.

— На суше дело совсем плохо? — спросил он под конец.

— По крайней мере на Нормандских островах. — Метью доел хлеб и сыр, но не мог отвести взгляд от буханки.

— Оставьте стеснение, — поощрительно молвил Скиопос. — Отрезайте еще. В этот раз я выпек слишком много хлеба. Надо же его съесть!

Орудуя ножом, Метью осведомился:

— Значит, вы все это время провели здесь? В одиночку?

— Все остальные разбежались, — вздохнул Скиопос. — Я твердил им, что они безумцы, но куда там… Убеждал, что по обеим сторонам Ла–Манша все рухнуло, что там вовсе не ждут молочные реки с кисельными берегами. Но они были не в себе, понимаете? О, что это была за ночь! Нашу гигантскую посудину швыряло, как жалкую щепку! Кто–то, наверное, вытащил из ванны затычку. Зато под конец мы мягко легли на дно. Я и говорю им — глядите, как нам повезло! Но они не хотели меня слушать: запаслись провизией и ушли на север.

— Давно?

Скиопос пожал плечами:

— Откуда я знаю? На следующий день после того, как мы прикорнули на дне. Я перестал вести счет дням. Какой от этого прок?

С каждой минутой хлеб и сыр становились все вкуснее — оказалось, что возможно и такое. Горло защипало от пива, и Метью почувствовал себя на седьмом небе.

— Повезло — не то слово! Вы, кажется, находитесь на совершенно невредимом корабле.

— Увы, повреждение достаточно для того, чтобы, если вернется море, уже не всплыть. Но мне сдается, что вода ушла навеки Может быть, вы и паренек хотите принять ванну?

— Горячая вода?!

— А как же, горячее не бывает! Разве я стал бы вам предлагать холодную? Мыла и полотенец здесь вдоволь. Если желаете, могу побаловать пеной для ванны.

Скиопос провел их по коридору, через кают–компанию. Они оказались в противоположной части корабля. Открыв одну из дверей, капитан показал Метью великолепную ванную:

— Это вам. Рядом — ванная для мальчика. Я тоже отлучусь, приведу себя в порядок — ведь у меня сегодня гости! Когда закончите, позвоните в звонок — я зайду за вами. Без меня вы в два счета заблудитесь.

Метью пустил воду, залез в ванну и, с трудом переводя дух от пара, улегся на спину. Он слышал, как неподалеку плещется Билли. Он был как в полусне, его интересовали сейчас только самые простые удовольствия.

Скиопос вернулся еще до того, как они вылезли из ванн.

— Хорошо помылись, Метью? — подал он голос. — Я принес кое–какой одежды, которая вам, наверное, подойдет. Можно войти?

Капитан выглядел еще более безукоризненным, чем час назад. Он с трудом удерживал в руках кипу одежды, которую с облегчением положил на полку.

— Кажется, придется вам впору. Тут трусы, майка, носки, рубашка, брюки. Обуви нет, но вам и не нужна обувь на борту. Нашлось кое–что и для мальчугана. Великовато, наверное, однако у меня есть ножницы — в крайнем случае обрежем.

Метью вылез из ванны и замотался в полотенце. Он хотел было поблагодарить Скиопоса, но тот прервал его на полуслове:

— Пойду отнесу обновки мальчику. После ванны, в чи- > стой одежде вы почувствуете себя гораздо лучше. Когда будете готовы, я вас кое–куда провожу.

Что за радость — не влезать в прежнюю опостылевшую одежду! Она валялась грязной кучей на полу. Чистое белье приятно пахло и было невероятно мягким. Одевшись, Метью пошел посмотреть, как справляется Билли.

Скиопос был занят его туалетом, вернее, отступив на два шага, с интересом наблюдал за ним.

— Славный паренек, — сообщил он Метью, — вот только ростом не вышел. — Билли при этих словах растерянно улыбнулся. — Вы, я полагаю, не портной, Метью? Ну–ка, попробуем еще разок.

Когда Скиопос отложил ножницы, Билли выглядел комично, но был по крайней мере облачен во все чистое. Рубаха и штаны ему были длинны — последние поддерживались роскошными подтяжками с золотыми зажимами. Скиопос потрепал мальчика по плечу и пригладил толстой рукой его мокрые вихры.

— Во всяком случае, ты выглядишь теперь лучше, чем раньше. Пойдем, я тебе кое–что покажу.

В помещении, в которое их пригласили, стояли рядами удобные кресла. Капитан подошел к стене и нажал какую–то кнопку. Сверху опустился экран, и Метью смекнул, что они попали в корабельный кинотеатр. Позади кресел в стене виднелось отверстие.

— Садитесь, — предложил Скиопос. — Устраивайтесь поудобнее. Я все сделаю сам.

С самой первой минуты, как путники попали на корабль, происходили совершенно невероятные события, так что можно было подумать, что они бредят; однако сейчас творилось что–то и вовсе невообразимое. Прошла минута, и из отверстия в стене до них снова донесся голос Скиопоса:

— Готовы? Ну, держитесь!

Свет погас. В наступившей темноте Метью обуял было знакомый страх, но тут экран ожил, и страх испарился. Хозяин решил побаловать их мультфильмом «Том и Джерри». Искоса взглянув на Билли, Метью увидел на его лице самую обыкновенную ребячью радость.

Скиопос прокрутил еще два мультфильма, после чего выключил проектор, снова зажег свет и обратился к ним через отверстие:

— Теперь устроим антракт. Оставайтесь на местах, друзья. Я сейчас вернусь.

Скоро он появился, на этот раз с подносом.

— Раз у нас перерыв, то, прошу вас, угощайтесь мороженым и сладостями. Не возражаешь, Билли? Хотите сигарету, Метью? Или, может быть, сигару?

Он наделил Билли мороженым и шоколадкой, дал Метью прикурить сигарету, сам же закурил сигару. После этого уселся с ними рядышком и повел неспешную беседу. Слушая его, Метью никак не мог определить, в своем ли уме собеседник. Никаких признаков безумия не обнаруживалось: капитан был чрезвычайно любезен и действовал вполне разумно. Однако вся ситуация была далека от нормальной, а Скиопос отнесся к их появлению слишком спокойно. Ему надо было выразить больше радости при встрече с людьми или же расстроиться, поскольку те набросились на его драгоценные припасы — ведь они когда–нибудь закончатся, что же тогда делать?

Из рассказа капитана стало более или менее ясно, как развивались события. Он и не помышлял уговаривать свою команду остаться и не реагировал на их уговоры уйти вместе с ними. Очутившись в одиночестве, Скиопос принялся за генератор и в конце концов сумел его запустить. Танкер шел из Лондона с водой в качестве балласта в трюмах, а не с нефтью, и ему удалось закачать ее в охлаждающую систему, — если он и безумец, то человек исключительно способный. Затем Скиопос принялся наводить на своем корабле порядок и весьма преуспел в этом занятии. Капитан готовил себе на большой электрической плите, работающей от генератора, заводил пластинки и постоянно крутил одну и ту же дюжину кинофильмов.