Джон опустил ружье. В любом случае смешно воображать Пирри героем трагедии времен королевы Елизаветы.

— Я, конечно, погорячился. Подумал черт знает что. Глупо, правда? Если бы вы действительно хотели избавиться от Миллисент, вы ведь могли оставить ее в Лондоне. Вот и все.

— Неплохая мысль, — пробормотал Пирри. — Но не убедительная. Зарубите себе на носу — да, я пошел с вами, но это не значит, что я до конца поверил в ту байку, которую тогда рассказал Бакли. И если я прорывался вместе с вами через полицейские кордоны, то лишь потому, что волен делать все, что хочу. Вот так–то.

— Вы, конечно, можете продолжать свою милую беседу, — вмешалась Миллисент, — а я иду спать.

— Нет, — мягко сказал Пирри. — Не двигайся. Стой, где стоишь. — Он поднял винтовку. — Я хотел оставить Миллисент в Лондоне. Но одно обстоятельство переубедило меня. Окажись все слухи об атомных бомбардировках лишь досужими вымыслами и ограничься все только гражданской войной, Миллисент наверняка бы предложила свои сексуальные услуги главарю какой–нибудь местной банды. Чересчур удачная карьера для нее.

— А вам не все равно? — удивился Джон.

— Я не из тех, кто легко сносит унижение. Можете считать мою слабость примитивной. Скажите, Кастэнс, вы согласны, что законы в этой стране больше не действуют?

— В противном случае нас всех ждет виселица.

— Совершенно верно. Значит, если бездействен государственный закон, что остается?

— Закон группы людей, для ее же защиты.

— А закон семьи?

— Если он не во вред той же группе людей.

— А глава семьи?

Миллисент засмеялась нервным, истерическим смехом.

— Веселись, моя милая. Люблю видеть тебя счастливой. Ну, Кастэнс? Мужчина — настоящий глава семейной группы, мы договорились?

— Да, — ответил Джон, не зная, как устоять против безжалостной логики. — Но здесь решения принимаю я. И последнее слово остается за мной.

— Последнее слово всегда за этим. — Пирри похлопал рукой по винтовке. — И я могу уничтожить всю вашу компанию, если захочу. Я — обманутый муж, Кастэнс. Притом ревнивый, а может, даже гордый. И у меня есть свои права. Надеюсь, вы не станете мне противоречить, зачем нам ссориться?

— Теперь вы знаете дорогу к Слепому Джиллу, — сказал Джон. — Но без меня вряд ли туда войдете.

— У меня есть неплохое оружие, и я умею с ним обращаться, так что не волнуйтесь за меня.

В наступившей тишине вдруг зазвенела птичья трель, и Джон не поверил собственным ушам — соловей!

— Ну? — спросил Пирри. — Вы признаете мои права?

— Нет! — закричала Миллисент. — Джон, останови его! Это жестоко! Он не может… Генри, я обещаю!..

— Кастэнс! Вы признаете мои права? Отвечайте!

Винтовка блеснула в лунном свете. Внезапно Джон испугался. Не за себя — за Анну и детей. Как далеко могла зайти неумолимая жестокость этого человека?

— Да, признаю, — ответил он.

— Нет! — закричала Миллисент.

Она бросилась к Пирри, неуклюже спотыкаясь о рельсы. Прогремел выстрел, отозвавшись далеким эхом с холмов. Почти в упор. Миллисент дернулась и упала на землю.

Пирри опустил винтовку. Джон подошел к нему и глянул вниз. Так и есть — все проснулись.

— Ничего страшного! — крикнул он. — Спите. Все в порядке!

— Кто стрелял? — закричал Роджер. — Кто там с тобой? Пирри?

— Да, — ответил Джон. — Ложитесь спать. Все нормально.

Пирри взглянул на него:

— Я, пожалуй, тоже пойду спать.

— Может, вы сначала поможете мне? — резко сказал Джон. — Нельзя же ее здесь оставлять.

Пирри кивнул:

— В реку?

— Слишком мелко. Да и вообще, пресная вода еще пригодится. Лучше под насыпь.

Они перенесли тело вдоль полотна ярдов на двести к западу и бросили в кустарник под насыпью. Блузка Миллисент белела сквозь густую листву.

Возвращались молча. Только подойдя к посту, Джон сказал:

— Теперь можете идти. Но я скажу Оливии разбудить вас к часу дежурства вашей жены. Нет возражений?

— Конечно, — коротко ответил Пирри. — Как прикажете. — Он пристроил винтовку на обычное место, под мышку. — Спокойной ночи, Кастэнс.

— Спокойной ночи.

Глядя, как Пирри не торопясь идет к лагерю, Джон подумал: а ведь ее можно было спасти — и сам удивился, насколько это ему безразлично.

Наутро Джон объявил, что Пирри застрелил Миллисент. Случайно. Несчастный случай. Только Роджеру он рассказал все как было.

— Поразительная жестокость! — Роджер покачал головой. — А ведь мы видели это еще в самом начале?

— Да, — ответил Джон. — Видели.

— Думаешь, будет хуже?

— Если дать ему волю. К счастью, его запросы, кажется, довольно скромны. Он уверял меня, что имеет право убить собственную жену.

Позже, когда Джон мылся в реке, к нему подошла Анна. Она стояла рядом, задумчиво глядя на волны, бегущие наперегонки.

— Куда вы дели тело? — спросила она. — Сейчас дети пойдут купаться.

— Не волнуйся. Далеко отсюда. Анна взглянула на него.

— Может, ты расскажешь мне, что произошло, — равнодушным голосом сказала она. — Пирри не из тех, кто убивает без всякой причины. А уж в несчастный случай просто невозможно поверить.

Джон рассказал ей все, не пытаясь ничего утаить.

— А если бы Пирри не пришел? — спросила Анна.

Он пожал плечами:

— Отправил бы ее назад, наверно. Что я еще могу тебе сказать?

— Думаю, ничего. Теперь это не имеет значения. Почему ты не спас ее? — вдруг спросила она.

— Не мог. Схлопотал бы пулю в лоб. Пирри вдолбил себе в голову, что убьет Миллисент, и никто не смог бы ему помешать.

— Ты ведь здесь главный, кажется, — горько сказала Анна. — Неужели ты собираешься молча наблюдать, как люди убивают друг друга?

Джон взглянул на нее.

— Я думал, — сказал он холодно, — что для тебя и детей моя жизнь значит больше, чем жизнь Миллисент. И я по–прежнему так думаю, согласна ты или нет.

Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. Потом Анна бросилась к мужу. Джон обнял ее.

— Любимый, — прошептала Анна, — прости меня! Ты ведь знаешь, как ты мне дорог! Но все это так ужасно. Убить свою жену… Что же дальше будет?

— Когда мы придем в Слепой Джилл…

— Пирри останется с нами, да? Джон, милый, разве мы не можем как–нибудь избавиться от него?

— Ты напрасно волнуешься, — нежно сказал Джон, — Пирри довольно законопослушен. А жену он ненавидел уже много лет. Да, крови пролилось немало. Пусть это останется на его совести. В долине все будет по–другому. Мы установим свои законы, и Пирри волей–неволей будет им подчиняться.

— Будет ли?

Он погладил ее руку:

— Ну а ты? Как ты теперь? Уже лучше?

— Да, лучше. Может, и правду говорят, что все проходит. Даже воспоминания.

К семи часам собрались в путь. Небо сплошь затянуло тучами, только кое–где проглядывали голубые лоскутки.

— Погода не шепчет, — сказал Роджер.

— Вот и хорошо, — отозвался Джон. — Зато не жарко. Нам ведь в гору подниматься. Все готовы?

— Я бы хотел, чтобы Джейн шла со мной, — вдруг объявил Пирри.

Все уставились на него в недоумении. Требование было столь же странным, сколь и бессмысленным. Джон не считал необходимым разбиваться в каком–то строгом порядке. Поэтому каждый шел с тем, с кем ему хотелось. Джейн не отходила от Оливии.

— Зачем? — спросил Джон.

Пирри спокойно оглядел всех:

— Может, я хочу изменить свою жизнь. Вот я подумал–подумал и решил: а не жениться ли мне на Джейн? Конечно, если это слово сейчас что–нибудь значит.

— Не будьте смешным! — воскликнула Оливия с неожиданной для нее резкостью. — Об этом не может быть и речи.

— Не вижу никаких преград, — невозмутимо сказал Пирри. — Джейн — девушка незамужняя, я — вдовец.

Джейн широко раскрытыми глазами смотрела на него. О чем она думала?

— Мистер Пирри, — сказала Анна. — Ночью вы убили свою жену. Разве это не достаточная преграда?

Мальчишки, затаив дыхание, смотрели на них во все глаза. Мэри отвернулась.