Ему почудился голос Эйприл: «Вот бы вы захватили с собой лук со стрелами!»

«А что, почему бы и нет? Возможно, я бы промахнулся, но попытка — не пытка».

«Это из лука–то, сделанного из непросушенной древесины, неоперенными стрелами?»

«Знаю, знаю! За неимением лучшего сойдет и такой. Все, чем мы пользуемся, — временное. Будет иначе, когда…»

«Когда?..»

«Когда я найду вас».

Теперь ее смех прозвучал жестоко, а под конец в нем послышалась горечь.

«Значит, вы по–прежнему желаете принести Билли в жертву собственным иллюзиям?»

«При чем тут иллюзии? Кроме того, ему хочется того же. Он хочет найти вас и Лоренса».

«Какая разница, если вы наполовину уговорили мальчика хотеть того же, чего хочется вам? Это такая же иллюзия, Метью. Поэтому я презирала вас тогда и презираю сейчас».

«Ваш голос у меня в сознании — вот это иллюзия! Пока я вас не найду, для меня не будет существовать реальности».

«Сколько же времени уйдет у вас на поиски? Год? Два? Будете искать до самой смерти? А как же мальчик? Хорошенькое вы готовите ему наследство! Конечно, надо еще, чтобы он выжил после многих лет скитаний и нечеловеческих лишений…»

Белка спрыгнула на нижнюю ветку и теперь совсем рядом терла лапками мордочку.

«Значит, вы предлагаете мне отказаться от вас?»

«Не от меня. От меня вы отреклись еще в тот вечер. От ваших фантазий. Однако это значило бы замахнуться на слишком многое, ведь так, Метью?»

Он провел беспокойную ночь и рано проснулся. Пока Билли досматривал последний сон, сложил последние мелочи и разжег костер для завтрака. Запах еды разбудил мальчика. Он сел и, позевывая, сбросил одеяла.

— Мы уходим уже сегодня, мистер Коттер?

— Вот позавтракаем, уберем за собой — и вперед.

— На север, к холмам?

— Нет, на юг.

Мальчик уставился на него, не веря собственным ушам.

— Назад по дну Ла–Манша. На острова.

Билли указал на восток, где милях в двух от них виднелось какое–то возвышение. Даже отсюда оно казалось громадным; поддерживающие его скалы выглядели карликами.

— Дядя Метью, это танкер?

— Да.

— Как вы думаете, капитан все еще там?

— Думаю, там.

В бледно–голубое небо не тянулось ни единой струйки дыма. Метью попытался вспомнить, шел ли дым раньше. Тогда стояла ненастная погода, и они могли не обратить внимания на легкий дымок.

Интересно, что случилось, если у Скиопоса вышло все горючее? Правит ли он до сих пор в своем обреченном королевстве — наводит порядок, драит, полирует? Чем занимается долгими вечерами, раз нельзя запустить кинопроектор? Может быть, простаивает на капитанском мостике, силясь разглядеть море, предательски сбежавшее от него и от его команды?

Метью снова, как уже вошло у него в привычку, подумал об Эйприл, и его сердце в который раз сжалось — не только от горя, но и от неясных ожиданий; мысли не позволяли уголькам надежды совсем угаснуть. Он отведет Билли на остров, передаст Миллеру и остальным — и тогда ничто не помешает ему снова отправиться на север, уже в одиночку. Главное сейчас — обеспечить безопасность и надежное будущее для мальчика.

— Мы сейчас находимся к западу от него — правильно, дядя Метью? Ведь когда мы шли здесь в прошлый раз, мы сбились с курса, потому что огибали первое грязевое озеро, — тараторил Билли.

В голове Метью раздался смех Эйприл, и он спохватился: конечно, он не предпримет подобной авантюры. Пускай его рассудок привык к фантазиям, но он уже кое–что понял, с чем–то смирился, и фантазии сделались теперь бессильными. Лишившись постоянной подпитки, они со временем забудутся. Кроме того, было кое–что поважнее, чем безопасность Билли; после болезни мальчик был дорог Метью сам по себе.

Он украдкой заглянул в мальчишеское лицо, посерьезневшее после всех невзгод, но еще, по счастью, детское, хотя в нем и угадывались приметы взросления. Впервые после этого он был готов поблагодарить Господа за то, что имеет.

— Да, — отозвался Метью, — берем западнее. Вряд ли есть смысл останавливаться на Олдерни. Мы выиграем несколько миль, если зашагаем прямиком на Гернси.

— Вот будет здорово снова там очутиться!

— Во всяком случае, безопасно, — сказал Метью. — Никаких тебе мародеров.

— А они не могут забрести из Франции?

— Оттуда тоже не грозит опасность. Никто не отважится бродить по морскому дну, зарясь на то немногое, что могут предложить острова.

Метью огляделся. Вокруг расстилались пространства высохшей грязи, песка, безжизненных скал. Солнце отражалось от окаменевшей соли. Теперь это суша — но до чего неприветливая! Ему пришло в голову, что она послужит островам даже лучшей защитой, чем прежде — море.

Луж попадалось куда меньше, чем в первом путешествии; видимо, многие за это время успели высохнуть. В одной луже они обнаружили рыбу, но дохлую, плавающую кверху брюхом в теплой застоявшейся воде. Потом набрели на ручей и не поленились пройти до его источника, где из–под камней с шумом вырывались пузыри. Вода оказалась пресной и прохладной, даже холодной. Путники сполоснули свои истомленные жарой тела, вылили из канистры протухшую воду и наполнили ее свежей.

Следующей находкой стал очередной корабль — грузовое судно водоизмещением не больше тысячи тонн, лежащее на боку. Метью подумал, что оно затянуто сюда откатывавшейся волной: походило на то, что оно не побывало под водой. Они залезли внутрь и обнаружили скелет в драном синем свитере и брюках. Оголившиеся кости были очищены от плоти чем–то более острым и действенным, чем гниение. Метью встревоженно оглянулся и заметил бурое тельце, метнувшееся в тень. Неизвестно, выжил ли кто–нибудь из команды этого корабля, подобно экипажу злополучного танкера, чтобы покинуть его. Во всяком случае, крысы здесь остались и прижились. Им не грозила никакая опасность, еды же было, видимо, предостаточно: тяжелый дух, заполнявший трюм, свидетельствовал о том, что судно везло в последнем рейсе что–то съедобное.

— Глядите! — крикнул Билли.

Метью обернулся на крик:

— В чем дело?

— Котенок!

В следующее мгновение он сам приметил его — полосатенького, появившегося на свет всего несколько недель назад; котенок неуверенно крался по накренившейся палубе. За ним появился второй, потом — третий… Крысы питаются содержимым трюма, а кошки — крысами. Экологическое равновесие, но установившееся ненадолго — пока хватит груза, а он не вечен.

— Может быть, захватим одного с собой?

Метью улыбнулся:

— Пожалуй, если только тебе удастся его поймать.

Он наблюдал за тем, как мальчик охотится за котенком. Сценка получилась чудесная и забавная: о том, чтобы поймать зверька, не могло быть и речи, а если бы Билли это все же удалось, то он очень скоро пожалел бы о своем подвиге. За несколько тысяч лет кошка так и не смирилась с ролью домашнего животного, и возвращение к первобытному состоянию было стремительным и необратимым. Здешние кошки одичали так, словно попали в джунгли.

На следующее утро путники, проснувшись, обнаружили, что все вокруг затянуто туманом. Поднявшееся солнце несколько рассеяло мглу, и Метью уже думал, что скоро совсем прояснится, но его ждало разочарование. Бледный диск солнца лишь время от времени проглядывал сквозь серую пелену, хотя и этого оказалось достаточно, чтобы подтвердить направление. Они бойко продвигались вперед, шагая по высохшей грязи. Здесь тоже попадались места, где верхняя корка не выдерживала человеческого веса, однако случалось это нечасто. Солнце недаром неделями трудилось на просторах.

Ночь застала путников посреди грязевого поля. Им пришлось заночевать, крепко обнявшись, чтобы совсем не продрогнуть. Метью утешался тем, что переход близится к завершению. Если он не ошибся в подсчетах (и если рассеется туман), то уже завтра покажется Олдерни.

А за Олдерни — Гернси… Метью надеялся, что Миллер останется доволен как их возвращением, так и сведениями о варварстве и опустошении, с которыми они столкнулись, покинув его мирное королевство. Сам Метью чувствовал не нетерпение, а всего лишь смирение. В его ушах еще звучал голос Эйприл — тихий, как бы доносящийся издалека, зато полный доброты, а не былой горечи. Теперь она одобряла его действия: там Билли сможет нормально возмужать, там он обретет какой–никакой, а дом. Голос, воспоминания постепенно оставят его, однако Метью знал, что Эйприл навечно пребудет с ним, подобно оселку для проверки любых помыслов. Конечно, он будет горевать об утрате, но сможет ее перенести.