Разумеется, государь! Такой воин будет обречен. — Гуртуна наконец-то узнавал того, кому служил тысячи лет.

Добрый день, генерал! Что это вы здесь делаете? — в овальный кабинет без стука вошла Титания.

Еженедельный рапорт, любовь моя. — Оберон нашелся первым и в подтверждение своих слов широко улыбнулся.

Еженедельный рапорт? Вот как? Но ведь генерал делает его по пятницам.

Генерал Гуртуна просит отпуска для себя и половины своих подчиненных, любовь моя.

Это правда, генерал?

Да, Ваше Величество. Мы тоже иногда нуждаемся в отдыхе.

Замечательно, генерал Гуртуна! — Королева даже была рада: кто б мог подумать, химизам тоже не чуждо желание отдохнуть. — А куда едете, генерал?

Вероятно, на юг, Ваше Величество.

На юг? Ну, не увлекайтесь солнечными ваннами, — улыбнулась королева, — и прихватите побольше солнцезащитного крема, не то растаете.

Она плутовато посмотрела на генерала — тот остался невозмутим.

В тот же день три батальона химизов были готовы действовать.

Олли, ты опять надеешься получить перо?

Да, Нандур, ведь лучшего парашюта на свете нет.

Без сомнений, мой мальчик. Так, теперь приготовьтесь, пожалуйста, к высадке. Мы как раз над Урмоком. И помните, что лингардцы считаются вторыми после химизов воинами, а по жестокости и беспринципности превосходят их. Будьте осторожны.

Гигантская птица заслонила небо над мрачной крепостью лингардцев, и друзья незамеченными приземлились на задний двор крепости. Нандур медлил с отлетом, желая убедиться, что высадка прошла благополучно. Часовые со стен изумленно смотрели в небо, но не могли понять причины внезапно наступившей темноты. Но в конце концов они решили, что близится дождь, и продолжали дремать.

Люльфель, поваренок, как раз собирался вылить корыто отбросов с крепостных зубцов в глубокий ров, когда услышал, как что-то стукнулось о камни на дворе рядом с ним. Он обернулся и увидел голубоглазого подростка с удивительно красивыми рыжими волосами, который тащил на середину заднего двора огромное белое перо. Незнакомец заметил Люльфеля и поднес палец к губам: «Молчи».

Кто ты? Что ты делаешь здесь? Новичкам из конюшни нельзя тут находиться. Если тебя поймают, то повесят за руки на два часа за внешней стеной. Ты же сгоришь на солнце!

Люльфель подошел поближе к мальчику, который наклонился, подобрал какие-то морковки и странным образом посадил их к себе на руку. Эти красные штуки он уже видел.

Можешь нам помочь? Как тебя зовут?

Люльфель.

Какое забавное имя!

Что?

Он сказал, у тебя забавное имя. — На морковке, которая это произнесла, как и на остальных, были крохотные темные очки.

«Круто!» — подумал Люльфель.

Да уж, имя странноватое, да и сам он выглядит как-то жалко, — хихикнула другая морковка, похоже, девчонка.

Люльфель с трудом пришел в себя.

Как вы это Сделали?!

Что мы сделали? — спросил рыжеволосый.

Не ты, я имею в виду этих, маленьких. Ведь всего пару дней назад их отправили на рудники Грандиски.

Всех?

Да, две тысячи триста сорок восемь душ!

В Грандиску?

Да, в Грандиску. А почему вы спрашиваете, вы же оттуда? Или нет? — Люльфель огляделся с опаской, не видит ли их кто. — Вот что, если вы новые и только что свалились с неба, лучше отваливайте побыстрей отсюда. Если вас изловят…

И что же тогда случится?

Великий вогнор прикажет нашему повару Ремгору приготовить из вас суп.

Уж это как пить дать! — От резкого голоса, привыкшего отдавать приказы, вздрогнули все. — Взять их! Всех! И этого идиота с кухни тоже!

Люльфель с ужасом смотрел на приближавшихся лингардцев.

О духи, штурмовой отряд!

Да, штурмовой отряд, кухонный ты огрызок! Тут что, все дрыхнут? Счастье, что мы как раз возвращались с разъезда. Всех — к Ксиксинксириге. Великий вогнор будет рад вкусному морковному супчику.

Он что, серьезно? — тихо спросил Олли у Клининга.

У этих лингардцев никогда не знаешь… — прошептал тот в ответ.

Значит, ты Клининг из Ольгурсама? — Великий вогнор с интересом нагнулся, разглядывая маленького мага. Такого крохотного носителя пояса Туландероны он еще никогда не видел. — А твой Священный Жемчужный ларец при тебе?

Ты знаешь о нем, великий вогнор?

Наш высокочтимый государь носит титулы великого вогнора Лингардии, аттаматерна Ремургиона, летельда Гасарата, кифора Кеметера, роллгана…

Довольно, Рапсан! — поморщился великий вогнор. — Если мы с иллантином будем перечислять все наши титулы, то не закончим до утра.

Главный советник покорно умолк, а Ксиксин- ксирига вновь обратился к Клинингу, который занял привычное место на ладони Олли.

Можно его увидеть?

Кого?

Священный ларец! — Да.

Могу я его увидеть? — Да.

Ты мне его покажешь? — Да.

Тогда я бы хотел попросить тебя об этом, уважаемый иллантин!

Клининг был настороже: ни в коем случае нельзя выводить из себя великого вогнора. Оберон на его месте уже давно взорвался бы, а лингардец, пожалуй, поопаснее будет.

Клининг достал из колпака драгоценный Ларец. Лингардец не мог скрыть своего удивления. И эта маленькая коробочка заставила склониться могущественный Хрустальный жезл Урании? Невозможно поверить.

Он приветливо спросил у иллантина:

А ты не знаешь, что в нем?

Нет. К сожалению, нет, о великий вогнор.

«Ага, сожалеет он, как же», — подумал Ксиксинксирига, но вслух, дружелюбно улыбаясь, спросил:

Это верно, что ваш Священный Жемчужный ларец никто не может открыть, даже наш уважаемый верховный владыка? — Услышав от своего посланника Кирмаса, что король фей при всем дворе не справился с этой коробочкой, великий вогнор не мог скрыть своего злорадства.

Совершенно верно. Этот Ларец может открыть лишь герой с чистым сердцем.

И никто не знает, где он обретается и существует ли вообще.

Да, великий вогнор.

У меня интересный вопрос, иллантин. А зачем вообще открывать Жемчужный ларец?

Клининг восхитился хитростью лингардца: «Эк он меня подловил! Неплохо для такого примитивного ума».

Этого никто не знает, благородный вогнор.

«Ну-ну, поговоришь в пыточной, морковка ты

моя премудрая!» — великий вогнор не мог сдержать усмешку, предвкушая, как этот дерзкий маг будет верещать на вертеле.

Вы довольны? — доброжелательно улыбнулся Клининг.

Лингардца выводила из себя подчеркнутая вежливость и церемонность иллантина. Он терпеть не мог всяких этикетных экивоков и поэтому крайне неохотно появлялся при дворе Оберона.

Оно и понятно: лингардцы были чрезвычайно диким и жестоким народом. Отличные бойцы и завоеватели, они подчинили и обратили в рабство немало народов, и только власть Хрустального жезла положила конец их экспансии и сдерживала народ великого вогнора столько веков.

Ну, если никто не знает, зачем открывать Священный ларец, тогда мы все можем не беспокоиться, верно, уважаемый иллантин?

Это так, великий вогнор!

А если я не верю?! Допустим, я считаю, что вся эта суета вокруг маленькой коробчонки — не что иное, как дешевый колдовской трюк одного очень маленького и очень бессовестного иллантина?

Тогда я сказал бы, что могущественный великий вогнор Лингардии допускает величайшую несправедливость по отношению к столь же могущественному магу, который не напрасно носит пояс Туландероны и который знает цену колдовским трюкам! — Олли, не в силах больше сдерживаться, высказался предельно ясно.

В тронном зале Урмока воцарилась глубокая тишина. Какая муха укусила этого тщедушного мальчишку, что он отважился, не получив соизволения Ксиксинксириги, высказать свое мнение, да еще в столь непочтительной форме!

Великий вогнор сперва был озадачен, а потом громко и искренне расхохотался. Если что и восхищало лингардцев, так это смелость. Смех владыки громко и раскатисто прозвучал в тронном зале, и присутствующие облегченно вздохнули.