Тишина.

Теперь действительно нечего тут сидеть. Маркус Вернрот приоткрыл крышку бака и жадно глотнул свежего воздуха. Потом посмотрел в щелочку и увидел, что площадка перед контейнерами опустела. Куш ушел. Пронесло! Он уже собирался вылезать, но увидел двух женщин с ведрами мусора, направлявшихся прямиком к нему. Нырнув в контейнер, Маркус Вернрот как можно глубже зарылся в вонючие отходы и прислушался к приближающимся голосам.

- Молодежь… эта современная молодежь!.. Скажу вам, фрау Мелленен, никакого уважения к нам, пожилым людям…

- …да, да, и такие хапуги!

- …да, а чего еще можно ждать…

- …точно! И ничего, кроме денег, в голове…

- …уже не считают нужным поздороваться на улице!

- …даже головы не повернут…

- …мы раньше делали книксен…

- …ничего на уме, кроме фирменных тряпок…

Крышка контейнера открылась и стукнула по

внешней стороне бака. Два ведра помоев обрушились на Вернрота. У Меллененов два дня назад явно готовили рыбу. И тут над головой мальчишки раздался крик в два голоса. Предводитель шайки в ужасе выпрыгнул из контейнера, вернее, намеревался выпрыгнуть: контейнер опрокинулся и одним из ведер его огрело по голове, как дубиной. Перед его глазами как будто взорвалась маленькая галактика. Неужели на небе столько звезд? Он поскользнулся и осел, как боксер в нокауте.

Женские голоса перекрывали друг друга: «Да они уже совсем ничего не стесняются! Так нас напугать! Ну, погоди же, хулиган, я тебя!»

Второе ведро стукнуло Вернрота по пояснице. Ну вот, теперь ему на всю жизнь обеспечена травма позвоночника! Когда же он поднялся на ноги, его ожидал третий, прицельный удар мусорным ведром за правым ухом, немилосердно отправивший его обратно в нечистоты. У Маркуса потемнело в глазах.

- Что ты забыл здесь, в наших мусорных баках?!

- Вызывайте полицию, фрау Мелленен, вызывайте! Быстрее! Тут рядом телефонная будка! У этого типа явно рыльце в пуху. Он точно один из мерзавцев-наркодилеров.

Та из двух дам, что была покрупней, уселась на Маркуса Вернрота и ткнула его лицом в размокшие объедки. Фрау Мелленен уже бежала к телефонной будке. Бедный Маркус чувствовал, что вот-вот задохнется. Невероятным усилием, которое рождается лишь в минуту бесконечного отчаяния и страха, он напрягся и сбросил с себя визжащую тетку. Та приземлилась в рассыпанные помои, скользя руками по остаткам пиццы, и врезалась головой в собственные мусорные ведра, после чего начала орать как резаная. Вернрот ужом проскользнул мимо Эльвиры Мелленен, первым достиг телефонной будки, рывком распахнул дверь и, выдрав из стены провод с трубкой, скрылся за углом.

- Ну разве не классно я приложила этого фанфарона! Прямо гордость обуревает, — хихикнула Валентирина. — Видел, с какой обезьяньей ловкостью он спрятался в мусорке?

- Ну да… — Оливер думал о тех мучениях, которые ждут его завтра. Бультерьер Райзер — настоящий палач и ничего не боится.

- Что значит «ну да»? Это было гениально, просто гениально! Ten… nine… eight… seven… — передразнила она себя и продолжала бы резвиться, но заметила озабоченное лицо Оливера. — Скажи-ка, чего ты боишься? — Она изучающе смотрела на него. — Не этого ли тупого фанфарона? Он ведь ничего из себя не представляет. Малый — просто пустое место, это же каждому понятно.

- Этот малый — король нашей школы. Босс ужасной шайки Вернрота. Перед ними все дрейфят!

- Дрейфят? Что это значит?

- Ну, боятся его.

- Страх, страх, страх… Есть вещи похуже, чем страх! — нетерпеливо возразила Ринхен.

- Что? Что может быть хуже, чем страх? — Оливер, для которого страх был серьезной составляющей его безрадостной жизни, не мог представить себе ничего хуже, чем это, — вот когда становится по-настоящему тошно. И завтра… Когда он думал о завтрашнем дне и о том, что может сотворить с ним Буль Райзер, у него сжималось где-то в желудке.

- Беспокойство! Беспокойство о других — это гораздо хуже, чем страх за себя самого. Как только подумаю, что с моей командой, моими друзьями могло что-нибудь приключиться во время приземления — если они вообще дожили до приземления, — у меня внутри все сводит! Вот тут мне становится по-настоящему плохо… Брр… Тошнотворно как воняет! — Ринхен чихнула и передернула плечиками. — Сейчас мне срочно требуется ванная. Где тут есть источник или река, чтобы я могла вымыться и постирать свою одежду? До Рейна, пожалуй, слишком далеко.

- Перебирайся на другую ладонь. Тебе не нужно к Рейну. Пойдем!

Олли открыл дверь квартиры и посадил Ринхен на мойку в кухонном уголке. Потом открыл кран. Ринхен отскочила. Что это? Он что-то повернули устроил маленький водопад. Ринхен удивилась: не ожидала такого от людей. Свежая, чистая вода! Но почему же тогда они такие свиньи? Одно с другим не вяжется. Она с омерзением вспомнила, в какую мусорную клоаку приземлилась. Ринхен нагнулась и умылась. Оливер в это время основательно чистил зубы и полоскал рот зубным бальзамом. Потом он заметил любопытные взгляды Ринхен.

- Ты тоже хочешь почистить зубы? У меня есть ватные палочки. Я выдавлю немного пасты — это тебе подойдет.

Ринхен смотрела, как Олли ловко соорудил «щетку».

- Ой, слишком большая.

Она полезла в свой колпак, достала оттуда щеточку, макнула ее в пасту и основательно почистила зубы. Зубная паста людей вкусно пахла мятой и освежала рот. Возможно все же, они не такие ужасные свиньи.

- О, это действительно хорошо!

- Подожди, я приготовлю для тебя воды, ты сможешь помыться, а я тем временем постираю твои вещи.

Олли наполнил водой помятый котелок и поставил его на единственную электрическую плитку, имевшуюся в убогой кухне. Из шкафа он достал маленькую чайную чашечку из тонкого фарфора — такую, как любили остфризы. Это была единственная чашка в доме. Кофе и чай (если они вообще были) здесь пили из дешевых фаянсовых бокалов с отбитыми краями. Надо было все время следить, чтобы не поранить губы. Оливер поставил нежную чашку с тонкой трещинкой около ручки на край мойки.

- О, как красиво! — Ринхен восхитил полустершийся узор из роз. — Прекрасные розы! — Как все крохотные гномы, она любила цветы больше всего.

- Кажется, этот узор называется «Остфризская роза» или что-то в этом роде… — Оливер взглянул на донышко чашки, но штамп производителя разглядеть уже было невозможно.

Между тем котелок закипел. Оливер взял кухонный нож и, отпилив немного дешевого мыла, которым пользовались они с Юпом, положил его рядом с чашкой.

- Извини, но я не могу предложить тебе шампуня и ничего подобного, — сказал он с сожалением. В первый раз он был зол на своего дядю, который пропивал все деньги, так что не оставалось даже на самые простые хозяйственные мелочи. Потом положил рядом с чашкой тряпочку, маленькое полотенце. Чтобы ей удобно было забираться в маленькую ванну, он соорудил из спичечных коробков, немного сдвинув их, пару ступенек.

- Вот… думаю, она достаточно теплая. — Кончиком пальца он проверил воду, которую налил из котла в чашку. Он задернул перед чашкой старую занавеску и сказал из-за нее: — Положи свою одежду и колпак перед занавеской, тогда я могу их сейчас выстирать и погладить.

Ринхен растерялась от неожиданности. Мальчик с роскошной рыжей шевелюрой оказался настоящим джентльменом. Когда он готовил ей ванну, у нее уже появилось нехорошее подозрение, что она попала в руки к ненормальному. Ну, он еще увидит! Раздеваясь за занавеской, она должна была признаться себе, что неверно оценила нового знакомого. Она просунула одежду, башмаки и колпак под занавес, а потом забралась в «ванную».

- Вода нормальная? — спросил Олли.

Ринхен наморщила лоб: «А может, он все-таки собирается подглядывать?»

- Если тебе понадобится еще вода, она стоит в наперстке за занавеской. Ты скажи, я отвернусь.

- Спасибо, — крикнула Ринхен и, расслабившись, скользнула в воду.

Спустя полчаса она основательно вытерлась полотенцем и быстро влезла в свои одежки, которые уже лежали перед занавеской выстиранные, высушенные старым феном и наглаженные.