Несколько секунд хватило, чтобы хаос разрушения завершился и сланы заметили его звездолет. Четыре черных крейсера стервятниками бросились на него и… застыли в нерешительности — Джомми включил устройство, превращавшее его звездолет в невидимку.
Но у противника были детекторы атомной энергии, и крейсеры следовали за ним, не отклоняясь ни на дюйм. Сигналы тревоги указывали, что со всех сторон его окружали десятки звездолетов. Ему пришлось использовать всю мощь двигателей, чтобы уйти от своры преследователей. Истребителей было не счесть, и все их энергоизлучатели были направлены на него. Но они промахнулись — в тот момент, когда истребители засекли его корабль, тот уже вышел за пределы досягаемости тяжелого оружия.
Абсолютно невидимый, глотая милю за милей, корабль направился к Марсу! Несомненно, он пересек не одно минное поле, но теперь не страшился их. Жадный поток лучей, исходивших из дезинтеграторов, пожирал мины, прежде чем они успевали взрываться, и одновременно гасил световое излучение, которое могло выдать корабль.
Разница была лишь в том, что мины уничтожались до того, как они достигали корпуса корабля, свет же из-за своей волновой природы мог быть рассеян только в тот краткий миг, когда он падал на обшивку и начинал отражаться. И именно в тот самый момент, когда происходило отражение и скорость света падала, а корпускулы, из которых он в основном состоял, удлинялись, согласно законам теории взаимодействия Лоренца — Фицджералда, гасилось все буйство отраженных солнечных лучей.
А из-за того, что вначале свет должен был коснуться обшивки и при желании мог быть поглощен так же, как и раньше, на обзорных экранах корабля отсутствовали даже искажения. Джомми наблюдал за всем, что происходит вокруг, без всяких помех, сам оставаясь невидимкой.
Ему казалось, что звездолет недвижно парит в пустоте, и только все увеличивавшийся диск Марса свидетельствовал, что он приближается к нему на огромной скорости. С расстояния в миллион миль Марс выглядел большим сверкающим шаром — таким же, как Луна, когда на нее смотрят с Земли; шар раздувался, пока его теперь уже темная громада не заняла полнеба, утратив свой красноватый оттенок.
Все резче проступали на его поверхности континенты, горные хребты, моря, глубокие каньоны, обширные равнины. Но чем ближе становился Марс, тем более зловещей казалась эта старая суровая планета. С расстояния в тридцать тысяч миль в электронный телескоп Марс напоминал изъеденное годами старческое лицо — обтянутое дряблой кожей.
Темное пространство внизу, которое было морем Мрака, на самом деле было ощерившимся клыками страшным морем[6].
Под безбрежным сине-черным небом в молчании лежали почти недвижные воды; но ни один корабль не смог бы их бороздить. Бесконечные мили его поверхности покрывали торчащие скалы. Ни проливов, ни лагун — просто вода и зубцы скал.
Наконец Джомми увидел город, неясно мерцающий под призрачным колпаком. Следом промелькнул второй, третий…
Джомми нырнул вниз с отключенными двигателями, чтобы корабль не засекли детекторы. Это было простой предосторожностью, поскольку здесь их можно было не бояться. Вскоре он ощутил действие гравитации. Звездолет медленно поддавался неодолимой силе притяжения и начал свое падение на обратную сторону планеты. Это было не скорым делом. Земные дни складывались в недели. Но наконец Джомми решил включить антигравитаторы, которые бездействовали с момента, как только заработали атомные двигатели.
Долгие дни, пока центробежная сила планеты тормозила его падение, он сидел без сна в своем кресле, уставившись на экраны. Пять раз уродливые металлические шары, которые были минами, устремлялись в его сторону. И каждый раз он на мгновение включал всепоглощающие дезинтеграторы, ожидая увидеть следом звездолеты противника. Раз десять звучал сигнал тревоги и на пульте управления вспыхивали огоньки, однако поблизости никто не показался. Планета внизу разрасталась все больше, заполнив своей темной массой почти весь горизонт. На ночной стороне единственными ориентирами были города. Однако то там, то здесь вспыхивали маленькие огоньки, указывающие на какую-то жизнь или деятельность. И наконец он нашел то, что искал, — одинокий огонек, который сиял во тьме, словно зыбкое пламя свечи.
Здесь поблизости от небольшой шахты стоял дом, где жили четверо безрогих сланов, которые наблюдали за работой автоматизированных горнодобывающих машин.
Стоял туман, когда на следующую ночь Джомми посадил звездолет в лощине, ведущей к шахте. Во тьме ничто не шелохнулось. Вокруг царила тишина. Нащупав коробку с гипнокристаллами, Джомми извлек один из них, спрятал в расщелине и, растаяв в темноте, принялся ждать.
Минут через двадцать двери дома открылись. В просвете появилась фигура высокого молодого мужчины. В руке его вспыхнул фонарь. Осветив тропинку, он отразился в гранях кристалла. Удивленный, мужчина склонился над сверкающим предметом, чтобы посмотреть, что это такое. В мозгу, который слан почти не контролировал, пронеслось:
«Странно! Утром здесь ничего не было! — Он пожал плечами, — Наверно, откололся от какой-то скалы».
Мужчина не спускал с кристалла глаз. Вдруг его охватило сомнение. Он собрал всю свою волю, стараясь мыслить логически, и через мгновение кинулся в укрытие. Но тут его настиг парализующий луч. Потеряв сознание, мужчина рухнул у входа в шахту. Джомми подхватил его и оттащил в сторону. Затем принялся обследовать его мозг. Это было довольно трудно, ибо обследование мозга в бессознательном состоянии напоминало движение в воде — сопротивление было больше, хотя отсутствовал ментальный контроль. Наконец Джомми нащупал вход и проник через эту щель в глубины мозга. Он осторожно, но целеустремленно прошел интересующие его зоны, как «медвежатник» прислушиваясь к каждому щелчку, указывающему, что он преодолел еще одну ступень в процессе разгадки комбинации сейфового замка, после чего перед ним открывалось еше одно ключевое направление.
Восемь ключевых направлений, пятнадцать минут — и комбинация стала его. Чужой мозг был под контролем. Тогда он привел человека — его звали Миллер — в чувство. Очнувшись, тот удивился и тут же экранизировал свой мозг.
— Ну ладно, ладно, — примирительно сказал Джомми, — что это вам дает? Уберите контроль.
Человек повиновался, с недоумением глядя на него.
— Ну и ну, — пробормотал он, — гипноз! Как вам это удалось?
— Только истинные сланы могут использовать этот метод, — ответил Джомми, — а потому объяснения бесполезны.
— Истинный слан! — воскликнул Миллер, — Значит, вы Кросс?
— Да.
— Вы, похоже, знаете, что делаете, но не вижу, как собираетесь выиграть, контролируя мое сознание.
Миллер вдруг сообразил, сколь нереальной выглядела эта беседа в погруженной во тьму лощине под черным, скрытым туманом небом. Была видна лишь одна из двух лун Марса, которая призрачно светила с высоты.
— Странно, я могу говорить и спорить с вами! Разве гипноз не подавляет волю? — быстро проговорил он.
— Гипноз, — прервал Джомми, продолжая обследовать мозг собеседника, — принимает в расчет множество факторов. Полный контроль оставляет подопытному видимость полной свободы, но воля его находится во власти гипнотизера. Однако у нас нет времени. — Его голос стал резче, и он вышел из мозга собеседника. — Завтра начинаются ваши выходные. Вы отправитесь в Статистическое бюро и выясните адреса и имена всех тех, кто физически похож на меня…
Он остановился, заметив на лице Миллера улыбку.
— Ну, это я вам могу сказать уже и сейчас. Как только были получены ваши приметы, всех сланов-двойников взяли на заметку. И уже несколько лет за ними ведется наблюдение; все они женаты… — Голос его стих.
— Продолжайте! — язвительно потребовал Джомми.
Миллер нехотя продолжил:
— Их двадцать семь, и все они удивительно похожи на вас; довольно высокая цифра.
— Дальше!
Миллер пожал плечами.
