Родилась буря.

Лишенные позитронных оболочек ядра атомов антиматерии несли страшные, несбалансированные отрицательные заряды и отталкивали электроны, в то же время стремясь притянуть к себе атомные ядра обычной материи. В свою очередь, лишенные электронных оболочек ядра атомов обычной материи притягивали атомные ядра антиматерии. Результат взаимоуничтожения зарядов был непредставимо ужасен. Противостоящие массы клубились и вспучивались, как бы приспосабливаясь друг к другу, сливаясь друг с другом в космическом катаклизме. Поначалу они двигались в перпендикулярных направлениях, но постепенно все теснее сплетались в едином кипящем водовороте.

Новое направление их движения, поначалу неясное, мало-помалу определялось; и тогда фронтом шириной до девяти световых лет и со скоростью, лишь немногим уступающей скорости света, буря двинулась в предназначенном судьбой направлении.

На полвека он поглощал встречные звезды, чтобы затем оставить позади, и только ливень космических лучей свидетельствовал, что эти миры оказывались в центре невидимого и неосязаемого атомного опустошения.

На четыреста девятнадцатый звездный год с момента своего зарождения буря во мгновение ока пересекла орбиту Новой.

И разбушевалась вовсю.

На трехмерной метеокарте в штаб-квартире флота на планете Кайдер-Три буря была отмечена оранжевой краской, означавшей, что из всех более чем четырехсот штормов, свирепствовавших в занятой Пятьюдесятью Солнцами части Большого Магелланова Облака, этот является наибольшим. Взгляду он представлялся неправильной формы пятном на пересечении четыреста семьдесят третьей параллели и двести двадцать восьмого меридиана с центром в ста девяноста парсеках. Все это, впрочем, выражалось в специфической системе координат, принятой в мире Пятидесяти Солнц и никоим образом не привязанной к магнитным полюсам Магелланова Облака.

Донесение о вспышке Новой не было еще отражено на карте. Когда это произойдет, цвет шторма станет воспаленно-багровым.

Стоявший у огромного окна Мэлтби оторвался от созерцания карты и перевел взгляд на земной корабль. Отсюда он казался лишь крохотной щепкой в небесной глубине. Но для собравшихся здесь зрелище это было исполнено смертельной притягательности.

Мэлтби был преисполнен спокойной решимости. То, что в час опасности лидеры Пятидесяти Солнц призвали именно его, было не просто забавно — в этом ощущалась какая-то злая ирония.

Он отвернулся от окна и посмотрел на стоявшего рядом полного и потного председателя правительства Кайдера-Три. Напрягши свой мезоделлианский разум, Мэлтби привлек к себе его внимание — советник понятия не имел, что повернулся по принуждению.

— Вы поняли инструкции, капитан? — спросил он.

— Понял, — кивнул Мэлтби.

На самом деле он не просто понял — он принял их позицию, их цель, принял как неотъемлемую часть своей веры: только полнейшее единение со всем населением Пятидесяти Солнц даст мезоделлианам право занять свое место в культуре, их породившей. И хотя теперь запоздалое сопротивление Пятидесяти Солнц было явно безнадежным, не пристало ему, офицеру, подвергать сомнению логику государственных деятелей.

Лаконичный ответ, должно быть, вызвал живые воспоминания. Жирное лицо советника задрожало, как желе, и по нему побежали новые ручейки пота.

— Капитан Мэлтби, — произнес он, — у вас нет права на неудачу. Они потребовали метеоролога, чтобы провести их на Кассидор-Семь, где находится центральное правительство. Допустить их туда мы не имеем права. Вы должны завести землян в большой шторм на широте четыреста семьдесят три. Мы поручаем это именно вам, поскольку вы обладаете двойным мезоделлианским разумом. Мы сожалеем, что в прошлом не всегда по достоинству оценивала вашу службу. Но согласитесь — после мезоделлианских войн вполне естественно было проявлять осторожность по отношению к…

Мэлтби прервал сбивчивые оправдания.

— Забудьте об этом. Насколько я понимаю, мезоделлиане запутались во всем этом не меньше, чем деллиане и нон-деллиане. Заверяю вас, что сделаю все от меня зависящее, чтобы уничтожить их корабль.

— Будьте осторожны! — настоятельно порекомендовал ему советник, — В мгновение ока они могут уничтожить нас, нашу планету, наше солнце. Мы не могли и предполагать, что земляне настолько ушли вперед и оказались способны создать такие могучие средства разрушения. Разумеется, среди нас есть нон-деллиане и, конечно же, мезоделлиане, способные к творческой деятельности, и они лихорадочно занимаются ею вот уже тысячи лет. И наконец, не забывайте, что никто не просит вас рисковать жизнью. Их линкор несокрушим. Мы не можем точно сказать, как он выдержит сильный шторм. Но он выдержит. Однако люди на его борту потеряют сознание. Вы мезоделлианин и потому придете в себя первым. Наш объединенный флот, который, как вам известно, освобожден, по вашему сигналу будет готов взять «Звездный рой» на абордаж. Все ясно?

Все было ясно с первых же слов, но эти нон-деллиане привыкли пережевывать все так, словно мысли теряли в их головах ясность. Когда двери зала заседаний закрылись за Мэлтби, один из советников спросил у соседа:

— Ему сказали, что шторм прошел Новую?

Эти слова достигли слуха толстяка-председателя; он покачал головой; глаза его блеснули, но голос прозвучал спокойно:

— Нет. Все-таки он из мезоделлиан. И мы не можем доверять ему до конца — невзирая на все его подвиги.

Все утро поступали рапорты. Одни указывали на некоторый прогресс, другие нет. Но даже отдельные неудачи не могли поколебать хорошего настроения леди Глории. И неудивительно: ведь удача не покинула ее. Понемногу стекалась и необходимая информация: население Кайдера-Три составляло два миллиарда сто миллионов, среди которых сорок процентов — так называемые роботы Делла, или деллиане, и шестьдесят — обычные люди, или нон-деллиане.

Физически и психически деллиане превосходили людей, однако были совершенно не способны к творчеству. Именно поэтому в исследовательских лабораториях преобладали нон-деллиане. Сорок девять остальных солнц, вокруг которых располагались обитаемые планеты, были названы в алфавитном порядке: Ассора, Атмион, Бресп, Бурако, Кассидор, Корраб… Указывались и их координаты:

(1) Ассора — широта 931, долгота 27, центр в 201 парсеке;

(2) Атмион…

И так далее, и так далее.

Незадолго до полудня главный капитан с холодным весельем обнаружила, что из метеорологической службы не поступает никакой информации о бурях. Она набрала нужный номер и с ходу обрушилась на ответившего офицера:

— В чем дело, лейтенант Кэннонс? Ваши люди копируют кайдерианские карты — неужели все впустую?

Пожилой метеоролог покачал головой:

— Вспомните, благородная леди, когда мы захватили того робота на метеостанции, ему хватило времени предупредить своих. Все метеокарты на всех планетах Пятидесяти Солнц были немедленно уничтожены; с торговых кораблей сразу же сняли аппаратуру для подпространственной связи, и они получили приказ направиться к ближайшим планетам, чтобы ожидать там дальнейших распоряжений. Насколько я понимаю, все это было сделано прежде, чем стало ясно, что их флот не имеет против нас никаких шансов. Теперь они предоставят нам метеоролога, но каждое его слово придется проверять на детекторе лжи.

— Понимаю, — улыбнулась леди Глория. — Однако бояться нечего. Открыто выступить против нас они не посмеют. Не сомневаюсь, что готовятся какие-то козни, но изменить положение дел уже никому не под силу. Кого бы они нам ни прислали, он вынужден будет говорить правду. Как только он явится — дайте мне знать.

Настало время обеда, который Глория проглотила прямо за письменным столом, вглядываясь в сверкающую на экране астровизора панораму, прислушиваясь к приглушенному гулу голосов и мысленно складывая разрозненные факты в единую картину.

— Несомненно, капитан Тэджесс, — взбешенно заявила она прибывшему офицеру, — все они врут без зазрения совести. Что ж, пусть будет так. Для проверки всех существенных подробностей мы можем прибегнуть к психологическим тестам. А пока важнее всего успокоить каждого, кого вы считаете необходимым допросить. Мы должны убедить этих людей, что Земля признает их равными — без каких бы то ни было предрассудков, пусть даже по природе своей они являются робо… — Глория закусила губу. — Паршивое слово, худший из всех видов пропаганды. Нам нельзя допускать его даже в мыслях.