В сознании Мэлтби столкнулись противоречивые интересы — конфликт, которого он до сих пор не смог разрешить.

— По-моему, — произнес он задумчиво, — мы должны идти рука об руку с деллианами и нон-деллианами. В конце концов, мы тоже относимся к миру Пятидесяти Солнц.

— Уже пошли разговоры, — возразила женщина, — что мы могли бы, возможно, получить некоторые преимущества, выдав землянам положение одной из планет.

Невзирая на двойственность воспитания, подобная возможность на мгновение заворожила Мэлтби. И он видел, что женщина поняла это. Ситуация сложилась динамичная и богатая возможностями.

«Я догадывался, что по темпераменту не гожусь в интриганы», — с горечью подумал Мэлтби.

Постепенно он успокоился, привел мысли в порядок и почувствовал себя в силах объективно вести дискуссию.

— Если земляне обнаружат нас и признают правительство, все останется по-прежнему.

Женщина — она была стройной блондинкой — хмуро усмехнулась; голубые глаза ее дико сверкнули.

— Если мы выдадим их, то сможем поставить условием признание нашего равноправия. По существу, это все, чего мы хотим.

— Все? — Мэлтби лучше знал амбиции мезоделлиан, и знание это не доставляло ему удовольствия, — Насколько я помню, войну мы начинали с другими целями.

— Ну и что? — вызывающе бросила она, — У кого больше прав для занятия доминирующего положения? Физиологически мы стоим выше и деллиан, и нон-деллиан. Каждый из нас знает, что мы, может быть, единственная сверхраса в галактике. — Голос ее прерывался от волнения, — Теперь возьмем другую, поистине грандиозную возможность. Эти люди с Земли никогда не встречали мезоделлиан. Если мы введем достаточное число наших на борт их корабля, то, используя преимущество внезапности, сможем добыть новое решающее оружие. Понимаете?

Мэлтби понимал многое — в том числе и то, что многие легко принимают желаемое за действительное.

— Дорогая моя, — ответил он, — нас слишком мало. Вспомните, восстание против правительства Пятидесяти Солнц провалилось — несмотря на неожиданность и первоначальные успехи. Будь у нас время, мы, может, и добились бы победы. Но наши притязания превосходят наши возможности.

— Ханстон считает, что критические моменты — самое подходящее время для действий.

— Ханстон? — непроизвольно воскликнул Мэлтби и осекся.

Рядом с колоритным и напористым Ханстоном он чувствовал себя бесцветным. На Мэлтби лежала неблагодарная задача: удерживать от необдуманных поступков молодых энтузиастов. Через своих союзников — людей, как правило, умудренных опытом, друзей умершего отца, он не мог сделать ничего другого, кроме как проповедовать осторожность. Это не прибавляло ему популярности. Ханстон являлся вторым по значению лидером мезоделлиан. Его призыв «действовать немедленно» импонировал молодым людям, знавшим о катастрофе предыдущего поколения лишь по рассказам. Их лозунгом было: «Тогда вожди ошиблись; мы не ошибемся».

Сам Мэлтби не стремился к власти над народами Пятидесяти Солнц. С годами он все чаще задавался вопросом, как направить амбиции мезоделлиан на менее воинственный путь. И до сих пор не смог найти ответ.

— Когда все общество в опасности, необходимо сплотиться, — проговорил он медленно, но твердо. — Нравится нам или нет, но мы принадлежим к цивилизации Пятидесяти Солнц. Может, и стоит выдать ее Земле, но это не тот вопрос, который можно решить за час после того, как представился удобный случай. Передайте Скрытым городам, что я требую три дня на обсуждение и дискуссии. На четвертый день будет проведен плебисцит: предавать или нет. Это все.

Краем глаза он заметил, что женщина не в восторге. Выражение ее лица внезапно стало замкнутым: она еле сдерживала гнев.

— Дорогая моя, — добавил он мягко, — надеюсь, вы не собираетесь пойти против воли большинства?

По изменившемуся лицу женщины Мэлтби понял, что пробудил в ее сознании старый демократический конфликт. Секрет его власти над соплеменниками заключался именно в этом. Совет мезоделлиан, председателем которого он являлся, со всеми важными делами обращался непосредственно к обществу. Время подтвердило, что плебисциты пробуждают в людях консервативные инстинкты. Те, кто месяцами сердито требовал немедленных действий, в большинстве своем становились гораздо осмотрительнее, взяв в руки избирательный бюллетень. Немало грозных политических бурь утихало перед урной для голосования.

После продолжительной паузы женщина медленно заговорила:

— За четыре дня какое-нибудь другое сообщество может принять решение выдать местонахождение Пятидесяти Солнц, и мы лишимся преимущества. Ханстон считает, что в переломный момент правительство должно действовать без промедления. Потом будет достаточно времени, чтобы разобраться, правильное это решение или нет.

По крайней мере, на такое у Мэлтби был наготове достойный ответ:

— Сейчас решается судьба всей цивилизации. Может ли один человек или небольшая группа лиц взять на себя ответственность за судьбу, с одной стороны, нескольких сотен тысяч своих сподвижников, а с другой — шестидесяти миллиардов граждан Пятидесяти Солнц? По-моему, нет. А теперь мне пора. Желаю удачи!

Мэлтби вышел из машины и, не оглядываясь, зашагал по направлению к стальной ограде, окружавшей одну из тех небольших баз, которые Вооруженные силы Пятидесяти Солнц содержали на Ланте.

Часовой у ворот, нахмурясь, проверил его документы и официальным тоном заявил:

— Капитан, мне приказано препроводить вас в Капитолий на совещание членов здешнего правительства и представителей военного командования. Согласны ли вы идти добровольно?

— Разумеется, — ответил Мэлтби с самым беспечным видом.

Минутой позже военный аэрокар уже уносил Мэлтби назад, по направлению к городу. Однако ситуация отнюдь не была безысходной: в любой момент, сконцентрировав должным образом усилия своего двойного сознания, Мэлтби мог взять под телепатический контроль и охранника, и пилота. Однако пока он решил ничего не предпринимать: конференция столь высоко уровня не представляла непосредственной угрозы для капитана Питера Мэлтби. Наоборот, она могла послужить источником информации.

Суденышко приземлилось во дворе между двумя зданиями с увитыми плющом стенами. За дверью открылся широкий, залитый светом коридор, который привел в зал, где вокруг огромного круглого стола сидело множество людей. О прибытии капитана, очевидно, были предупреждены — стоило Мэлтби появиться на пороге, как все разговоры немедленно стихли, и взгляду его предстала длинная череда обращенных к нему лиц. Двоих из присутствующих Мэлтби знал лично — оба были в мундирах старших офицеров Космического флота. Они приветливо кивнули Мэлтби, и тот ответил каждому коротким кивком.

Ни с кем из остальных — включая четырех других военных — Мэлтби встречаться не приходилось, хотя он узнал нескольких здешних государственных деятелей и офицеров лантского гарнизона. Деллиан с первого же взгляда можно было легко отличить от нон-деллиан: первые, все без исключения, выделялись внушительным ростом, красотой и могучим телосложением. Нон-деллиане же разительно отличались друг от друга. Поднялся невысокий тучный нон-деллианин, сидевший во главе стола лицом к двери. По фотографиям в газетах Мэлтби узнал в нем Эндрю Крейга, министра лантского правительства.

— Джентльмены, — начал он, — давайте говорить с капитаном Мэлтби без околичностей. — И, обращаясь уже непосредственно к Мэлтби, продолжил: — Мы долго совещались относительно угрозы со стороны так называемого земного линкора. Ультиматум, предъявленный недавно командующей ими женщиной, вы, очевидно, слышали.

— Слышал, — кивнув, подтвердил Мэлтби.

— Хорошо. Ситуация представляется следующим образом. Более или менее очевидно, что, невзирая на заманчивость сделанных предложений, обнаруживать себя нам не следует. Некоторые участники совещания полагают, что земляне, раз уж они достигли Большого Магелланова Облака, рано или поздно сумеют нас обнаружить. Однако это может случиться и через тысячи лет. Наша позиция такова: надо объединиться и не вступать в контакт. В следующем десятилетии — увы, это займет много времени — мы сможем отправить экспедицию в галактику Млечного Пути, чтобы выяснить, что же там происходит. Получив более полную и достоверную информацию, мы сможем окончательно решить вопрос об установлении с Землей дипломатических отношений. Как видите, предложение достаточно разумное.