— Спасайся! — закричала она, когда пылающие обломки брони и внутренних секций отрывались от корабля. — Уходи!

Прежде чем он мог ответить, она исчезла вместе с жестоким взрывом; ослепительно белая волна разошлась от места вспышки, ударив по вражеским кораблям, убившим ее. Маленький кокон, беспомощный и бесполезный, бился среди обломков крушения, пойманный в ту же стазисную сеть, что погубила «Таранис».

Только когда его собственный корабль проходил через мембрану в открытый космос, Корвин услышал крик Яны; ужасный, мучительный, полный боли вопль, настолько душераздирающий, что его кровь застыла в венах, а сердце сжалось. Вся поверхность ее кокона, казалось, на миг запульсировала пылающими молниями; тогда залпы орудий прорвали оболочку, нейроэмбриональная жидкость излилась в космос, и мгновенно замерзший труп Яны был выброшен в мертвую пустоту.

Двигатель деформации Корвина сработал; его подсознание действовало ради самосохранения, хотя сознание ужасалось при виде ее недавно божественной плоти, ныне мертвой и изувеченной. Несмотря на то, что залпы орудий вновь преследовали его корабль, он был парализован скорбью, убедившись, что дар бессмертия не в состоянии уменьшить ужас такой жестокой гибели.

Чудесным образом его «Таранис» сумел далеко катапультироваться, с ужасными повреждениями, но способный функционировать, оставив позади разъяренную свору смертоносных таккеров и ренегатских кораблей флота Республики.

Регион Делве, созвездие D5-S0W

Система T-IPZB

За миллиарды километров до ближайшего астрономического объекта «Ретфорд» бессильно крутился в пустоте: даже ненаправленные удары и ожоги от плазменных взрывов причинили жестокие повреждения оболочке корабля. Он чудом пережил нападение кровавых рейдеров, но и только.

Конденсатор «Ретфорда» был подбит мощным ударом лазерных пушек «Баалгорна» и был не в состоянии вырабатывать энергию. Сила удара сотрясла весь корабль, исказив проектор курса двигателя деформации на несколько тысячных долей градуса — совсем ненамного, казалось бы, но применительно к перемещениям в гиперпространстве это выражалось в огромных расстояниях. Вместо того чтобы перенастроить двигатель и проложить точный курс, Тея впала в панику, направив корабль без всякого понятия, куда именно туннель вынесет «Ретфорд», как только двигатель сработает.

Ее грубая ошибка и спасла им жизнь, поскольку тех дополнительных мгновений, что понадобились бы на то, чтоб проложить курс, было бы достаточно, чтоб орудия «Баалгорна» успели сделать новый залп.

Очнувшись в оружейной, Гир потянулся всем своим худым телом. Он был первым из команды «Ретфорда», который был пробужден незнакомыми звуками мужских всхлипываний. Пораженный ужасом, он понял, что голос должен принадлежать амаррскому капсулиру, которого Джонас притащил на борт.

Борясь с дезориентацией, вызванной конфиброзом, он сделал несколько шагов по металлическому полу — осторожно, стараясь, чтоб подошвы его ботинок не издали ни звука. Голос раздался с нижнего яруса:

— Я слышу, что вы очнулись, — позвал амарр. — Мне нужно кое-что срочно сообщить вам!

Гир замер на месте.

— Я знаю, что вы испуганы, — продолжал голос. Между каждой фразой ему приходилось хватать ртом воздух. — Я тоже… корабль в опасности. Я не могу объяснить, откуда я знаю. Но я в этом уверен.

Давние инстинкты бывшего раба предупредили его о многих опасностях, отличных от той, на которую намекал амарр. Невысказанные вопросы заполняли его сознание:

«Что случилось в то время, пока я спал? Он кого-то ранил? Он повредил корабль? Он все еще связан?»

Его маленькие руки пробежали по приборной панели оружейной, вызвав к жизни систему внутреннего обзора корабля. Тея и Джонас обвисли на своих сиденьях на мостике; Винс лежал на спине в машинном отделении; амарр был привязан к койке Теи. Напротив него — незнакомая женщина калдари, без сознания.

— Я не знаю, кем я был раньше, — взмолился амарр, — и за что вы здесь меня так ненавидите, но… клянусь, что я никогда никому не причинял вреда, не говоря уж о ребенке!

Лжец, взъярился Гир, в то время как на него живо обрушились воспоминания о побоях и мучениях, испытанных от хозяев. Хотя ему было только десять лет, страх и ненависть к амаррам глубоко проникли во все его существо, как опыт целой жизни, полной жестокости.

Фалек был в отчаянии. Проводя рукой по холодной металлической переборке койки, он мог чувствовать муку «Ретфорда», как будто она резала его собственное тело.

— Вы не доверяете мне, — громко сказал он. — Я понимаю. Но что я могу сделать, чтобы вы мне поверили?

Молчание было ответом. Судя по легкости шагов, он был уверен, что представитель экипажа, к которому он обращался, был ребенком. Потом его посетила идея.

— Этот корабль использует анейтронный двигатель типа С, — сказал он, закрыв глаза и удерживая руку на переборке. — Я знаю, что есть… восемь… магнитных трубопроводов, отходящих от центральной линии, для управления маневренными двигателями…

В каюту ворвалась женщина с безумным взглядом, которую он никогда не видел прежде.

— Эй! — закричала Тея. — Не говори с этим ребенком. Никогда. Ты меня понял?

Фалек испугался.

— Я просто пытаюсь кого-нибудь предупредить…

— Я, на хрен, не шучу! — Она стояла над койкой, угрожающе тыча в него пальцем. — Клянусь, я убью тебя, если ты скажешь ему еще хоть слово!

— Вы не понимаете… — настаивал он. — Я обращался к любому, кто мог услышать: у корабля сильное повреждение! Если вы попробуете дать импульс, плазма тут же взорвется! Клянусь вам!

— Какого черта это взбрело тебе в голову! — потребовала она ответа.

— Почему все орут? — простонала Гейбл, медленно спуская ноги с противоположной койки. — Он капсулир. И, вероятно, знает больше об этом корабле, чем кто-либо еще на борту.

— Он никогда не был на борту! — закричала Тея, игнорируя присутствие недавнего пассажира «Ретфорда». — Не так долго, чтоб что-нибудь о нем знать! И, независимо от этого, я не хочу, чтоб он разговаривал с моим сыном!

Для Фалека вибрации корпуса — обнаружимые только в квантовом масштабе — были настолько мощны, что ему казалось, будто его может выбросить из койки.

— Правый кормовой сдерживающий проектор поврежден. — Фалек пытался говорить спокойно. — В следующий раз, когда вы попытаетесь получить плазму из реактора, она прожжет корпус.

— Заткнись! — Тея почти визжала. — Наша диагностика вычислила бы это! Еще слово, и я тебе рот заткну!

— Давайте попробуем успокоиться, — вмешалась Гейбл. — Я уже сказала: он — клонированный капсулир. Его мозг был создан, чтоб думать, как корабль. Считай это чем-то вроде фантомной мускульной памяти при ампутации — он может интуитивно чувствовать то, что происходит, даже при отсутствии физической связи.

— Ваша диагностика повреждена, — настаивал Фалек. — Вы не можете определить местонахождение дефекта без визуального осмотра.

— Что могло заставить диагносты пропустить нечто настолько важное? — спокойно спросила Гейбл.

— Это могло быть вызвано повреждением брони, и энергетическая волна ее почти наверняка разрушит, — продолжал амарр, в его глазах читалась настойчивость. — Мы получили повреждение во время того обстрела!

Гейбл пристально посмотрела на Тею.

— Сдерживающий проектор в области маневренных кормовых двигателей разрушен, — повторил он. — Вы должны мне верить!

— Это можно зафиксировать? — спросила Гейбл.

— Не отсюда, — ответил Фалек, чувствуя облегчение оттого, что кто-то наконец серьезно воспринял его слова. — Но если блокировать плазменный поток по направлению к кормовым двигателям…

Он прервался посреди фразы, потому что в дверях появился мальчик — подозрительный и напуганный, но также и заинтересованный.