Там что-то сообщали относительно Альянса Калдари, а конкретно — о корпорации «Калдари констракшнс» и ее только что назначенном генеральном исполнительном администраторе, бывшем операторе МТАКа по имени Тибус Хет.

Регион Делве, созвездие D5-S0W

Система T-IPZB, станция Лорадо

Сознание Фалека Грейнджа искажали сцены насилия, всплывающие в памяти знакомые места и лица, шептавшие о прошлом, которого он не мог знать.

Ради милосердия… там были лица… они называли имя… мое имя! Молодая женщина, лидер, отчаянно ищет меня… яростная, опасная личность… деспотичная, злая, жестокая, способная причинить большой вред… Кто она? Кто я? Эти образы настолько ужасны, невнятны и тревожны, настолько смешаны с грязью и отчаянием и причиняют боль… так много боли! Пытка, мучительный крик, хруст моих ломающихся костей, вторжение в мою плоть. Почему? Что я сделал? Что было со мной перед этим? Снова этот свет… нет!.. за светом скрывается опасность! Не надо туда! Пребывая в тени, ты не можешь представить ужасы этого света! Нет! Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста! Кто-нибудь меня слышит? Пожалуйста, хоть кто-то… помогите!

— Успокойтесь, — сказал женский голос. — Я привела вас в сознание.

Фалек почувствовал, как жало яркого света вонзается в его глаза.

— Кто вы? — выдохнул он. — Не мучайте меня больше… пожалуйста…

— Никто вас не мучает, — раздраженно проворчала женщина. — Я осматриваю ваши травмы.

— Где я? — спросил он. Пульсирующая боль терзала каждый дюйм его тела. Хуже всего приходилось затылку, и это вернуло видение убийцы и его зловещего жезла. — Почему тот человек пытался меня убить?

— Ничего про это не знаю, — фыркнула она. — Я собираюсь протестировать вашу нервную систему. Сообщите, где вы чувствуете боль.

— Кто я? — спросил Фалек. — У меня есть имя?

— Вы Джон хренов Доу,[4] — бросила она, пока колола иглой его ноги. — Чувствуете что-нибудь?

— Да! Мои ноги!

— Обе?

— Да!

Он почувствовал, как игла погружается в его бицепс.

— Как теперь?

— Ох! Правая рука!

Небольшая пауза, и затем более глубокий укол.

— Как насчет левой руки?

— Нет! Только правая, — ответил Фалек. Боль в бицепсе исчезла, и снова пульсация чувств вернулась во все тело. Голова словно собиралась взорваться.

— Черт, — тихо пробормотала она. — Что я пропустила?

Перед ним возникло лицо, и он впервые увидел лицо женщины, которой принадлежал голос: карие глаза; песочного оттенка волосы; довольно молодая, вероятно, лет за тридцать, но глаза у нее были старые. Когда-то в них была юность, решил Фалек, гадая, какие испытания и предательства изгнали из них то, что должно было стать красотой покоя.

С каталки свисали зажимы, из которых высвободили его руки и ноги. Она взяла его левую руку, но та болталась мертвым грузом.

На ее лице выразилось беспокойство. Впервые за его краткую жизнь кто-то выказал к нему доброту.

— Сожмите мои пальцы так сильно, как можете, — сказала она.

Фалек попытался, но чувствовал лишь покалывающее оцепенение.

Она нахмурилась.

— Мне нужно вернуться и проверить. Я собираюсь положить вас обратно…

— Нет! Не надо больше тьмы! — взмолился Фалек, борясь с захлестнувшими его волнами муки. — Эта боль… невыносима…

— Лучше вам к этому привыкнуть, — предупредила она. — Ваши крылья подрезаны, приятель. Добро пожаловать обратно, в мир смертных.

— Смертных? Я не понимаю…

Ее глаза были как ледяные клинки.

— Это значит, что вы в такой же херне, как и все мы.

Дверь в операционную Гейбл распахнулась, с грацией падающего метеора туда ввалился Джонас, несомненно пьяный.

— Привет! — заявил он. — Как тут два моих самых любимых человека?

— Пошел вон, Джонас, — приказала она, двигаясь к столу с инструментами. — Я с ним еще не закончила.

— По мне, так он выглядит прекрасно, — сказал капитан «Ретфорда», направляясь к каталке. — Как самочувствие, чемпион?

Словно приветствуя старого друга, он игриво шлепнул по бедру пациента. Фалек взвыл от боли.

— Прекрати, ты, жопа! — заорала Гейбл. — Он все еще полон боли! Пошел отсюда на хрен, чтоб я могла закончить!

— Малыш, малыш, он может подождать. — Джонас зазывно взмахнул бутылкой со спиртным и пузырьком с «колесами». — Как насчет того, чтоб нам с тобой расслабиться и освежить память, ради старых добрых времен?

— Я устала повторять, сукин ты сын, — зарычала она. — Пошел вон!

— Никто не в силах действительно остановить лавину, радость моя, — проворковал Джонас, подбираясь к ней. — Ну давай, пошли к тебе…

Несмотря на неловкость и страх, Фалек больше не в силах был сдерживаться.

— Прекратите давить на нее, — выдохнул он. — Просто… оставьте ее.

Ссорящаяся пара остановилась и несколько мгновений таращилась на раненого капсулира. Затем Джонас взорвался смехом.

— Вам с каждой минутой становится лучше, — сказал он, сделав шаг к каталке. — Как ваше имя, кэп?

Фалек сосредоточил на нем взгляд, пытаясь сохранить самообладание. Он все еще не понимал, каким образом этот ублюдок Джонас сумел дать ему силу проявить неповиновение. Но поза, в которой он стоял, пробудила память о пережитом испытании — и о предшествовавшем ему небытии.

— Я… Я не знаю.

— Не знаете? — спросил Джонас. — Или не хотите говорить? Я всегда могу выбить из вас…

Он угрожающе поднял бутылку, и Фалек сжался от страха. Джонас снова расхохотался, наслаждаясь своей властью над представителем элиты человечества.

— Забей ее себе в задницу, — прошипела Гейбл сквозь сжатые зубы. — У него амнезия, ты, тупица! Подойди сюда. — Она схватила Джонаса за ухо и потянула в угол. Он не мог оттолкнуть ее, поскольку держал в руках выпивку и наркотики.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Ее передернуло от сильного запаха спиртного в его дыхании, и она прошептала прямо в ухо, которое продолжала держать.

— Он — клонированный капсулир, и датчики МРК показывают, что он был пробужден прежде, чем его зарегистрированная личность была передана в мозг. Ты знаешь, что это означает? Он — чистый лист, полностью взрослый мужчина без имени, без прошлого, без единой распроклятой вещи, которую можно связать с тем, кем он был, прежде чем вы нашли его. И еще знаешь что? Он никогда больше не сможет управлять звездолетом — по крайней мере, как капсулир. Имплантат в основании его черепа разрушен, и его нельзя удалить или восстановить, не убив владельца. Так что он снова смертный. Один из нас.

— Тогда из-за чего ты волнуешься? Он совершенно безопасен!

Она выпустила ухо и отвесила ему подзатыльник.

— Подумай! Это делает его намного более драгоценным для тех, кто его ищет. И ты привез его сюда! — Она стала бить кулаком в его грудь. — Из всех мест на свете, ты, глупый, глупый кретин, ты привез его…

Джонас перехватил ее руку и ткнул себе между ног.

— Сюда? — он расхохотался, повернулся и грохнул бутылку об пол. Фалек вздрогнул, когда она разбилась.

— Док говорит, что вы представляете ценность, — заявил Джонас, реактивируя зажимы запястий на каталке. — Сегодня больше никакой хирургии. Пора снова спать.

Поток анестетиков влился в кровь Фалека, и его веки стали невозможно тяжелыми. Он еще слышал крики и споры, когда боль начала отступать.

«Почему люди настолько жестоки?» — удивился он, прежде чем тьма снова поглотила его.

Тея шла на звук прерывистых всхлипов Гира, раздававшихся по темным катакомбам «Ретфорда». Мальчик, возможно, был в следующей каюте или отсеке — металлический корпус сильно искажал любые звуки. Спеша мимо дефектных стыков и почерневшей электроники, она мчалась к нему, как мать, которой отчаянно желала быть, игнорируя все распоряжения по ремонту, данные ей Джонасом.