— Надо открывать счет?

— Не обязательно. Просто возьмут три процента за услугу, если у вас там нет своего счета. Вот наши реквизиты.

Он подал мне визитную карточку.

— Спасибо. Мы подумаем.

Выйдя из кабинета, я достал кредитку Артема. На ней стоял логотип банка «Титан». Там же был оформлен счет на меня, но с моей кредиткой где-то мотался мой двойник.

В отеле я подошел к портье.

— Скажите, мне звонили?

Он меня не узнал.

— Я заказывал услугу переадресации.

— Ах да, помню. Но вы, кажется, перекрасились.

— Да. И сбрил усы. Так я больше нравлюсь девушкам.

Портье на минуту отошел, потом вернулся.

— Ни одного звонка.

— Рад это слышать.

Я поднялся к себе в номер. Все правильно. Зачем жене проверять мужа, если она сама сюда приехала. Мои подозрения подкреплялись новыми фактами. Я достал из-под коврика полученное взамен посылки письмо, которое не рисковал таскать с собой, подогрел его над паром, опустив кипятильник в стакан, и осторожно вскрыл. Сургуч не пострадал, но отлип. «Теперь все документы у меня. Ты проиграл и уже ничего сделать не сможешь! Провались ты пропадом! Твоя любимая женушка!» — прочел я.

Еще немного, и у меня поедет крыша. Конверт я вновь нагрел над паром, сургуч склеил швы.

Маразм крепчал! О каких документах идет речь? Конечно, о тех, что привез я. И что получается? Артем посылает важные бумаги своей жене, а она над ним насмехается, мол, какой же ты болван. Или он не знал, кому отправляет посылку и что в ней находилось. Может, он действительно получил коробку с сургучом от тестя? Для моего ума все это слишком сложно.

Черт с ними, сами разберутся. До отлета самолета мне надо еще где-нибудь засветиться и попасть в милицию, чтобы меня запомнили менты Екатеринбурга. И хорошо бы достать номер машины того парня, который меня сбил, за что я расквасил ему морду.

Задач я поставил себе много, пора приступать к их реализации.

Ларису ждал сюрприз. Охранник связался с барыней от ворот усадьбы и доложил о прибытии лейтенанта Милашкиной. Та коротко ответила: «Впусти». Миллионерша приняла мелкую сошку из прокуратуры.

«Легко сказать “впусти”, — подумала девушка, оказавшись на территории. — Тут заблудиться можно». Но появился другой охранник пригласил ее в электромобиль. Минут десять они ехали по аллеям, мимо клумб, фонтанов, каких-то причудливых строений. Здесь было даже свое кладбище, точнее, склеп из мрамора чуть ли не с московский мавзолей. Скорбные скульптуры и позолоченный купол с огромным крестом делали его похожим на настоящий пантеон.

Миниатюрная машина подвезла гостью к мрачному замку, густо увитому плющом. Трехэтажное здание с множеством огромных окон размером не уступало жилому дому городского типа. Из зелени выступали фигуры херувимов, невольно вызывающие мысли о чем-то возвышенном.

На мраморных ступенях возле центрального входа стоял швейцар, а может, дворецкий или мажордом, неизвестно, как его здесь называют. На нем был черный смокинг, бабочка и белые перчатки. С хозяйкой такого поместья будет нелегко разговаривать. Человека уже на подходе психологически превращали в букашку, давали понять, что он попал на прием к королеве или герцогине, никак не меньше. Лариса надела маску безразличия, мол, не такое видали.

Внутри дом был отделан деревом дорогих пород, даже потолок покрывали деревянные панели с решетками и ангелочками по углам. На стенах висели картины в тяжелых позолоченных рамах, в основном на библейские сюжеты.

Хозяйка замка Эльвира Николаевна Сутягина на втором этаже, в своем огромном кабинете, пила чай с молоком, в фарфоровой чашке с китайскими иероглифами. Ларисе Эльвира представлялась злобной ведьмой с крючковатым носом и острыми скулами, а она оказалась интересной женщиной лет сорока, с хорошей фигурой, ухоженным лицом, легким макияжем и безукоризненной прической. На ней было скромное серое платье с белым воротничком. Перенесись они сейчас в обычную квартиру с привычным бытом, Эльвира показалась бы красавицей, хорошей хозяйкой, милой и добродушной, да еще успевающей держать себя в безупречной форме.

— У меня небольшой перерыв, девушка, так что могу уделить вам минут десять. Напомните, как вас зовут.

— Лариса. Я работаю дознавателем в прокуратуре.

— Ну что ж, дознаватель, кого я убила на этот раз?

— Речь пойдет не о вас, а о Наташе.

— Вот оно что? Невыносимое дитя. Обычно она сама улаживает свои дела, пугая всех моим именем, но тут, я вижу, у нее ничего не получилось. Кому-нибудь опять разнесла голову пустой бутылкой?

— Когда вы ее видели в последний раз?

— До отъезда в Новосибирск, значит, неделю назад. Я ездила на совещание предпринимателей, собранное по инициативе нашего председателя правительства, и вернулась только вчера поздно вечером. Утром я дочь не видела. Ну, выкладывайте, что она еще натворила?

— Вашей дочери нет в городе уже двое суток. Она выехала в полночь в восточном направлении на черном «Ленд Крузере» с мужчиной лет сорока, назвав его своим дядей. На постах ГИБДД знают вашу дочь и вашу машину. Наташа не возвращалась.

— Какой еще дядя? У Наташи нет никакого дяди. То, что она встречается с мальчиками, я знаю давно и не всегда ее выбор могу назвать удачным. Наташка сорванец, ей скучно общаться с детьми из хороших семей. В последнее время охрана мне докладывала, что ее подвозил к дому какой-то парень на мотоцикле, ее ровесник. Наверняка, шалопай. Но я знаю, что Наташа себя в обиду не даст. Она долгое время занималась восточными единоборствами, мы нанимали девочке индивидуального тренера.

— Возможно, девушке помогут тренировки, если речь идет о ее сверстниках. Нас встревожил тот факт, что мальчишку-мотоциклиста убили. Жестоко убили, а перед этим пытали. Убийц пока не нашли.

Хозяйка с грохотом поставила чашку на стол, та едва не раскололась.

— Что же, вы думаете, моя дочь способна на преступление?

— Об этом никто не говорит. У нас другая версия. Мальчишка использовал Наташу. Он хранил у себя некую вещь. Очевидно, краденую. Оставлять ее у себя было небезопасно, он мог попросить Наташу вывезти ее из города и спрятать в надежном месте. В ту же ночь взорвался магазин в центре города. Был объявлен план-перехват, выезды из города блокировали. В случае чрезвычайных обстоятельств проверяются все машины, но ее машину не досматривали. Мы знаем, что Наташа выехала из города после взрыва. Потом бандиты пришли к мотоциклисту и потребовали вернуть украденное. Судя по тому, что с ним сделали, он наверняка рассказал, кому отдал свою добычу и куда ее повезли. За Наташей могли пуститься в погоню. Вот что нас беспокоит.

Эльвира Николаевна помолчала.

— А при чем тут какой-то дядя?

— Мы не знаем. За пределами области, а это сто тридцать километров от города, наша юрисдикция заканчивается. Милиция соседнего района с нами не сотрудничает. Наше управление изобличило их бывшего начальника в коррупции, он получил срок. Начальником назначили его заместителя, но ничего не изменилось. Одного поля ягоды. Они объявили нам бойкот, негласный, разумеется. На их помощь и содействие мы рассчитывать не можем.

— Для чего вы мне рассказываете о своих дрязгах?

— Нам нужна помощь. Ваше имя известно не только у нас в крае, но и во всей стране. Если вы напишете заявление о пропаже дочери, никто не посмеет ставить нам палки в колеса и мешать работать.

— Я вам не верю, милочка, — выслушав дознавателя, сказала хозяйка. — Моя дочь — не лучший пример для других, но она не дура и на поводу у какого-то сопляка не пойдет, втягивать себя в уголовные аферы не позволит. Денег у Наташи хватает, а ради любви она на подвиги не готова, потому что кроме себя самой никого не любит.

— А если ее обманули? Наташа могла не знать, что лежит в ее машине.

— Вы не поняли, Лариса. Моей дочерью невозможно манипулировать. Какой-то сопляк указывает ей куда ехать, да еще на ночь глядя, и инструктирует, что делать дальше. Бред! Такое невозможно, если она сама в этом не заинтересована. А чем мальчишка может ее заинтересовать? В прошлом месяце Наташа увидела сапожки у своей подруги, они ей очень понравились. Она могла бы купить их у нее за любые деньги, но размер не подошел. Дочь слетала в Милан и привезла точно такие же. Чем вы или кто-то другой может ее удивить или соблазнить?