Так фантазируя, Наташа в поте лица продолжала трудиться. Подтащила цепь, поставила рядом лампу и долго вбивала в щель огрызок ножа. Получилось. Теперь надо действовать осторожней, другой попытки может не быть. Она приподняла плиту, ногой пододвинула цепь и столкнула ее в щель. Упершись в поднявшийся край, с трудом сдвинула плиту. Попав на гладкую поверхность пола, гранитный квадрат съехал с места. Наташа поднесла фонарь к зияющей дыре. Дна она не увидела. Если монах рыл так глубоко, как ему удалось выбираться наверх? Она опустила фонарь на ремне от джинсов и легла на живот. Ширина колодца позволяла изящной девушке нырнуть в него, но мужчине нормального телосложения такая задача не под силу. Хотя бедного Мефодия морили голодом, а монахи и без того себя не балуют. В стенках колодца были выбиты углубления для ступней ног. Молодец Мефодий! Уходя, он наверняка задвинул плиту, потому его исчезновение и приняли за чудо. Так родилась легенда.

Целеустремленный трудяга может горы свернуть, но достиг ли Мефодий своей цели? Вдруг там, на дне, покоится скелет бедняги? «Хотя бы и так, он все равно герой», — вслух сказала Наташа и начала готовиться к спуску. Она просунула ремень через петлю на поясе штанов, продела его через ручку лампы и застегнула. Нащупав первые ступени, вдела в них ноги, как в стремена. Фонарь болтался у нее между ног. Почти все силы пришлось напрячь, чтобы вернуть плиту на место. Это был отчаянный, но не очень умный шаг. Если она не найдет другого выхода, обратно уже не вернется, двигать плиту по плите — одно, а поднять ее — совсем другое, и вряд ли удастся. Но ничего не поделаешь, натура у девушки такая — всегда в омут с головой.

Спускаться вниз на ощупь, вылавливая острыми мысами сапог гнездышки для ступней, совсем нелегко, но, как говорится, смелый города берет. Наконец Наташа почувствовала под ногами дно. Глубина колодца равнялась глубине могилы, метра два.

— Вот так люди себя хоронят! — воскликнула она и тихо добавила: — Или спасают.

Присев на корточки, она увидела лаз, черный тоннель тех же размеров, что и колодец, но горизонтальный. Теперь придется ползти на животе. Ей хотелось пить, а рюкзак с едой и вода остались в камере. Надо хоть носом землю рыть, иначе сдохнешь, решила она и поползла, толкая перед собой фонарь. Вскоре впереди показалась стена. До нее оставался метр. Девушка остановилась, из глаз потекли слезы.

— Это ловушка для таких дур, как я! — закричала она во весь голос. — Где же твои кости, Мефодий?

И услышала в ответ:

— Их здесь нет.

Чей это голос? Ее же? Или с ней заговорила преисподняя?

— Ну все, крыша поехала. — Девушка перевела дух. — Это хорошо, дуракам умирать не страшно. Будем грызть землю зубами.

Наташа доползла до стены и увидела резкий поворот вправо, а там слабый свет. Черт! Монах ошибся в расчетах, а потом начал копать в другую сторону и угадал. Если она еще не рехнулась, то свет настоящий. Что-то блеснуло. Наташа подползла. Это был железный крест на полусгнившем шнурке, он даже не поржавел за столетия. Вот что служило инструментом Мефодию — большой крест, размером с ладонь, один конец, широкий нижний, отточен как бритва.

Дыра выходила в небо, по-другому не скажешь. Отвесная стена шла вниз метров на десять, слышался плеск воды. Почти стемнело, только кучевые облака все еще окрашивались в кроваво-красный цвет. Наташа догадалась, она на другой половине острова, берега здесь высокие, неприступные. Выход один — нырять рыбкой. Если глубина большая, выживет. Главное, не упасть на спину или живот. Вода — тот же асфальт, если не страшнее. Но тут нет трамплина. Высунешь большую часть тела из дыры, тебя потащит вниз, ну а как пролетишь это расстояние и чем шлепнешься, одному богу известно. Однако упрямица верила в себя, не зря же в детстве папочка за ручку водил ее в спортзал.

Утро вечера мудренее, решила девушка. Все равно сейчас прыгать нельзя, силы иссякли.

Наташа поцеловала найденный крест и убрала его в карман. На душе стало спокойно, она тихо заснула.

Первую остановку сделали на бензоколонке. Андрей с Ларисой изображали влюбленную парочку. Они очень подходили друг другу — симпатичные, обаятельные, ходят в обнимочку. Ну прямо молодожены. Ларисе приятна была роль подружки Андрея, он ей понравился, как только она его увидела, но показывать это всерьез характер не позволял. Она развелась два года назад, муж ушел к другой, назвав жену сушеной воблой. Возможно, по отношению к нему она таковой и была. Они вместе учились в университете и поженились на втором курсе. Студент влюбился в умную очаровательную студенточку, а она позволяла себя любить, вот и все. Что такое настоящая любовь, Лариса еще не знала. Ей нравилось ухаживание сокурсника — цветы и красивые слова, которые Гена умел говорить. Ее родителей объединяли общие интересы, в семье царило взаимопонимание и уважение друг к другу. Девушка считала, что такой и должна быть семья. Гена думал по-другому, он требовал большего, чего Лара не могла ему дать. Скоро у него появилась другая женщина. Быть частью треугольника Лариса не хотела, и они развелись по обоюдному согласию. Студенческие браки редко выдерживают испытания бытом и прочими житейскими трудностями. Девушка тяжело пережила предательство, в ее душе остался глубокий след. Теперь она смотрела на мужчин, как на самодовольных самцов. Когда обстоятельства столкнули ее с Андреем, Лариса готова была возненавидеть его за то, что он ей очень понравился, и подготовилась к отражению атаки. Но сыщик не обратил на нее никакого внимания, будто перед ним пень, а не женщина. Лариса сначала растерялась, однако быстро поняла, что это маска, способ самозащиты, что парень самодостаточен, этакий волк-одиночка. Когда ему предложили взять ее с собой, по лицу было видно — для него это обуза, но он вынужден согласиться, отказ грозил потерей лицензии частного детектива. Лариса действительно почувствовала себя обузой. Она привыкла быть нужной — Шкляров доверял ей самые сложные дела, и она никогда его не подводила. Новый ее напарник всю дорогу мрачно молчал, о чем он думал и что был намерен делать, неизвестно. Но когда они подъехали к бензоколонке и вышли из машины, вдруг повеселел и обнял девушку. Сердечко у нее екнуло, щеки зарумянились — застиг врасплох. Ей стало жаль, что все это понарошку.

В магазине запчастей покупателей не было, за кассой скучала полная женщина.

— Добрый день, любезнейшая, — улыбнулся Андрей, на его щеках образовались ямочки. — У меня к вам вопросик на засыпку. Стоимость ответа оплачивается, чека не нужно.

— Чего тебе? — спросила прокуренным голосом женщина.

Андрей достал фотографию и положил на прилавок.

— Ищу свою сестренку. Вроде бы она здесь проезжала пару дней назад. Может, видели?

Женщина глянула на снимок, потом на Андрея.

— Я тут новенькая. Подождите, пойду спрошу.

— Будьте так любезны.

Походкой гусыни дама направилась к двери подсобки.

— Почему ты решил, что Наташа сюда заходила? — поинтересовалась Лариса.

— Ничего я не решил. Просто умею читать между строк.

— Странный ты тип, Андрей, какой-то отрешенный.

— Это помогает мне сосредоточиться.

— С тобой трудно общаться.

— Научись. Пригодится. Это цветочки, ягодки впереди.

Накаркал. Из подсобки выскочил толстяк с дробовиком в руках, у входа появился еще один — ковбой с обрезом.

— Попались, голубки. Сейчас мы вам мозги вышибем! — пробасил толстяк.

— Зачем? — холодно спросил Андрей.

Лариса растерялась и немного побледнела.

— И кого ты ищешь?

— Сестренку.

— Братик, значит! Так я даже ментов звать не буду, пристрелю вас, собак, как твоя сестренка моего братика.

— Глупо. Она же вернется и взорвет твою бензоколонку. С такой стервой лучше не связываться. Я ищу ее, чтобы остановить. Вы не первые, таких, как вы, у меня целый список в кармане. Она только меня слушает и за меня любому глотку перегрызет. Поставь свечку брату и молись, что остальные уцелели. Ее банду три года ищут. Менты тебя не спасут, а я могу помочь.