— Твоя версия никуда не годится, Марик, — уже спокойнее сказал Шкляров. — Паршин не убивал жену Мезенцева. Время ее смерти установлено. Именно тогда Паршин вместе с Мезенцевым вез выкуп, а потом сбросил деньги с моста.

— И кто это видел? — пошел на защиту криминалиста Базаров. — Может быть, они вообще никуда не ездили. Сказка про чемодан, реку, катер — дают алиби Паршина. Мезенцев отплатил его услугу.

— Это даже не версия, — продолжал сопротивляться Шкляров. — Это теория невероятности. Чтобы принять вашу гипотезу как версию, надо объяснить два факта: зачем Мезенцеву убивать жену и зачем Сутягиной убивать дочь.

— Но почему-то, Илья Наумыч, вы до сих пор убеждены, что Сутягина убила своего мужа, — напомнил Базаров следователю.

— Там другое дело. Деньги! Наследство! Он старик, а она красивая молодая женщина. Тут есть за что зацепиться. Ну чем жена могла помешать Мезенцеву? Надоела? Разведись и найди другую. Я верю, что он по-настоящему любил ее. К чему разыгрывать такие спектакли, когда все можно сделать намного проще. История с выкупом жены вообще не нужна. Она выиграла пять-десять тысяч в рулетку, села в машину, а потом ее труп находят на обочине в тихом переулке. Все! И никаких вопросов. Убийство с целью ограбления.

— Правильно, — согласился Базаров. — Так проще. Но они же готовились заранее. Фотографию связанной Мезенцевой сделали за неделю до убийства, только не учли, что потолок в доме закрашивали. И кто мог знать, что она выиграет в рулетку? Фортуна к ней повернулась в день смерти, но тут же отвернулась.

— Если верить теории Паршина, Мария до сих пор жива.

— Паршина надо сажать в клетку. Теории теориями, а факты перед нами.

— Вот именно, Олег, факты! Он собирается вернуться — чек оставил в столе, но при этом убивает из своего пистолета свою секретаршу в своем офисе и даже ключи оставляет в сейфе!

— Я вам вот что хочу сказать, дорогие спорщики, — опять вмешался криминалист. — Ключ от сейфа плоский, отпечатки видны отчетливо. Сейф открывала женщина, а не мужчина. Поверьте моему опыту.

— Анна сама достала пистолет? — удивился Базаров.

— Нам ничего не стоит снять у нее отпечатки. Кстати, в столе Паршина нет коробки с патронами.

В комнате появился оперативник с книгой в руках.

— Зато в столе секретарши есть любопытное письмецо. Странно, что она его не порвала, а вложила в книжку. Вот, послушайте. «Дорогая, сестренка! Спасибо за посылку. Ты мне обещала, что со старым покончено. Можно ли тебе верить? Я видела этого парня, общалась с ним и даже успела в него влюбиться. Но если вы захотите и его потопить, тогда вам придется иметь дело со мной. Отойди в сторону! С тебя уже хватит. Я сама разберусь в своих и твоих делах». Подписи нет. Очень красивый каллиграфический женский почерк. Конверта тоже нет.

— А ведь мы ничего не знаем про Анну, между прочим, — задумчиво произнес Шкляров. — Они с Андреем приехали к нам не так давно?

— Да, но что это меняет?

— В письме нет имен, кто кому писал, неизвестно. Может, оно хранится как улика из какого-нибудь дела и не имеет отношения к секретарше?

— Почерк не ее. На столе лежит журнал посетителей, заполненный рукой Анны. У нее почерк грубый, неразборчивый, как на рецептах.

— Надо заняться делом Анны Русаковой. Возможно, это фамилия ее мужа. Узнав девичью фамилию, можно выйти на ее сестру, если обращение «сестренка» подразумевает родственную связь, а не просто дружбу.

Раздался звонок, звонил майор Соснин.

— Олег! Я вышел на след Кирилла Сладкова. Мне нужно подкрепление.

— Нужно, значит будет!

Буквально в трех кварталах от офиса детектива Паршина располагалась небольшая частная клиника профессора Флярковского, где лежал с инфарктом Дмитрий Антонович Мезенцев. Но никакого инфаркта у него не было, просто он хотел исчезнуть на время, пока его адвокаты работали над важными документами. Здесь его никто не мог побеспокоить, за редким исключением. Таким исключением стала Эльвира Николаевна Сутягина. Она приехала в клинику на чужой машине и поставила ее во дворе, там, где не могло быть посторонних глаз.

В небольшом коттедже, окруженном забором, Мезенцев, бодрый и здоровый, рассматривал в лупу свою редчайшую коллекцию марок.

— Я же тебе говорил, чтобы ты не появлялась здесь! — возмутился он при виде дамы.

Эльвира подошла к нему и нежно поцеловала в щеку.

— Как всегда, чисто выбрит и хорошо пахнешь, вот что значит аристократизм. Не волнуйся, о моем визите никто не узнает.

— У тебя проблемы?

— Проблемы у нас, милый.

Мезенцев отложил альбом в сторону.

— Опять этот мерзавец что-то выкинул?

— Конечно. Мы не на ту лошадку поставили. Теперь он привез фотографию девчонки в наручниках и требует за завершение работы два моих казино «Вальяж», в Снежинске и в заповеднике.

— Игра того стоит, дорогая. Я знаю, на кого он работает. Точнее сказать, работает он на себя, но прикрыт с тылов военными. С ними нам не совладать. Только теперь я понял весь механизм. Ты ведь думала, что твои документы выкрал я, чтобы иметь гарантию выполнения наших договоренностей. Так?

— Подозревала, но не была в этом уверена. Я хранила завещание и другие бумаги не в банке и не в склепе, куда полезут в первую очередь, а в своем кабинете, в казино.

— Кто их мог видеть? Точнее, кто понимал ценность того, что лежит в твоем сейфе?

— Моя секретарша. Содержания она не знала, но то, что бумаги важные, догадывалась.

— Как ты понимаешь, у меня есть свои люди в милиции и прокуратуре.

Мезенцев достал листок бумаги и показал Сутягиной.

— Это десятизначный код сигнализации и десятизначный код моего сейфа, — удивилась Сутягина.

— Вот видишь, Эллочка, как все просто.

— Но в офисе камеры видеонаблюдения, любое подозрительное движение, и человека схватят.

— Фамилия твоей секретарши?

— Роговская. Мать-одиночка с ребенком, дочь генерала. Очень приличная девица.

— Крупье может заходить в офис?

— Да. Дежурный крупье заходит в соседний кабинет, где хранятся фишки. Там он получает их под расписку.

— Значит, он мог знать, как пройти мимо камер не замеченным. Пошел за фишками, по пути заглянул в твой кабинет и забрал папку с бумагами. Потом получил фишки в брикетах, поставил на папку, как на поднос, и вынес в зал. Фишки — на стол, папку — под стол. Подходит игрок, кладет на пол свою, а уходит с твоей.

— Откуда ты можешь это знать?

— Записка с кодами была найдена в квартире твоего бывшего крупье Кирилла Сладкова.

— Ты думаешь, я знаю всех, кто у меня работает?

— Неважно. Он зять генерала Роговского и муж твоей секретарши. Когда вскрыли мой сейф, я тоже грешил на тебя, но и мои документы попали к Роговскому. Он выдвинул очень простые условия: документы не получат огласку, если я сдам ему Леньку Бочкарева, который находился под моим прикрытием и контролем, за что отдавал пятьдесят процентов от прибыли. Дед, такова кличка Роговского, хочет взять бизнес в свои руки. Он согласен платить пять процентов и не требует крыши. Я сдал ему Бочкарева и никаких процентов от него не жду. Мы разошлись мирно. Теперь он взялся за тебя. Казино — лучший рынок сбыта. В Снежинске у него база, героин доставляется и вывозится военными самолетами, а они никем не контролируются. Так, будучи шестеркой, перевозчиком Бочкарева, Роговской оказался главной фигурой.

— И ты хочешь, чтобы я отдала каким-то ублюдкам прибыльный бизнес?

Дмитрий Антонович улыбнулся и обнял Эльвиру.

— Дорогуша, когда мы с тобой поженимся и объединим капиталы, весь мир будет у наших ног. Мы станем монополистами. Надо исправлять ошибки, допущенные нашими родственниками. Они раскололи мир на части, а мы его объединим и станем непотопляемыми. Роговской считает, что взял верх, спрятался в карточном домике и думает, что сидит в крепости. Сейчас ему надо потакать, пусть делает глупости. Я уже кое-что предпринял, ищейки взяли его след. Генералу крышка.