Традиция Чингизханидов, это, правда, связывает отца Чингизхана, Есугея, с потомственной линией бывших царей. Он является сыном Бартан-баатура, который сам является вторым сыном Кабул-кагана. Бартольд скептически высказывается по поводу такой генеалогии, но возможно, что он ошибается, так как свидетельство Секретной Истории Юань-ши и Рашид ед-Дина, вряд ли может быть полностью выдумано. Очевидно лишь то, что Есугей никогда не выступал в роли кагана, ни даже хана, но только как предводитель клана Кийат, со скромным титулом баатур или багадур. Он воюет, как и все его близкие, против Татар, ставших наследственными врагами Монголов. Его похождения изображают нам доблестного предводителя клана, не более того. Он помогает одному из кереитских претендентов, Тогрулу, одержать вверх над своим соперником, Гур-ханом, дядей Тогрула, что в свою очередь поможет позднее Чингиз-хану обрести драгоценную дружбу. Он крадет у меркитского предводителя его молодую жену, Елун, на которой он женится и которая станет матерью Темуджина, нашего Чиниз-хана. Еще при жизни, он обручит молодого Темуджина с дочерью конгиратского предводителя (так как Монголы являются экзогамами). Около 1167 г. Татарам удастся отравить Есугея во время обеда в степи.

Старший сын Есугея, Темуджин, который в будущем станет Чингиз-ханом, родился около 1155 г. «на правом берегу Онона, в районе Дулун-Болдаг, [432] на современной русской территории, примерно на долготе 115° по Гринвичу». [433] Нам известны некоторые черты его портрета, благодаря китайцу Мин Хону и Персу Джуяджани: высокий рост, крепкое телосложение, широкий лоб, «кошачьи глаза» и, в конце жизни, длинная борода. Перипетии его молодости, сопротивляемость, как лютой стуже, так и самому удушливому зною, неслыханная выносливость, безразличие, как к ранениям, так и к плохому обращению при поражении, отступлении или взятии в плен, дают нам представление о его необычайной жизненной силе. Тело, с юношеского возраста приученное к самым суровым лишениям, дух, с самого рождения закаленный испытаниями, должны были сделать из него железного человека, поразившего мир.

Когда, примерно в двенадцатилетнем возрасте, он потерял отца (около 1167 г.), его клан, считая его слишком слабым, отказался ему подчиняться. Несмотря на энергию его матери, Елун-еке, последние приверженцы его отца уходят от него и уводят с собой стада. [434] Разграбленный таким образом своими агнатами, юноша остается со своей матерью, с тремя братьями, Кассаром, [435] Катчиуном и Темуже, и с двумя сводными братьями (сыновьями от другой жены), Бектером и Белгутаем. Эта маленькая группа людей, доведенная до нищеты, была вынуждена вести скудную жизнь охотников и рыболовов со стороны гор Кентей, называемых в то время горами Бурган Калдум, на истоках Онона. На место и в ущерб Темуджина, руководство Борджигина было взято на себя предводителями тайитшиутского клана Таркутай Кирилтугом [436] и его братом Тодойан-Гиртэ, сыном Амбагая, и которые, стало быть, сами принадлежали, и это можно утверждать с уверенностью, к потомкам монгольского хана Кайду, лишенного царства после катастрофы 1161 г.

В то же время, в горах Кентей, Темуджин со своими братьями жили охотой и рыбной ловлей. Его сводный брат Бектер крадет у него жаворонка и рыбу. С помощью своего младшего брата, Кассара, он убивает Бектера стрелами. Такое суровое существование делало молодого человека и его брата Кассара выносливыми и отважными. Тайитшиаутский предводитель Таргутай Кирилтуг забеспокоился и загрустил из-за такой жизнестойкости, так как считал их умершими от нищеты. Он вновь посылает к Темуджину в леса горы Кентей, берет его в плен и надевает на него шейную колодку. Темуджин убегает, благодаря содействию сулдусского предводителя Сор-ган-Шира и сыновей последнего, Тшилаута и Тшимбая, которых мы встретим позже; хороший лучник, со своим братом Кассаром, который стрелял из лука еще лучше, он начал восстанавливать домашние дела. «У него теперь было девять лошадей!» Восемь из них были украдены степными бродягами. Он их восстанавливает благодаря помощи молодого Боортчу (или Богортчу), сына арулатского предводителя, который, с тех пор, становится его самым верным лейтенантом, в ожидании великих дел, когда он проявит себя как один из его лучших генералов. Выйдя, таким образом, из нищеты, он попросит у конгиратского предводителя Дай-Сетчена руки его дочери, молодой Бортэ, обещанной ему с детства. [437] Дай-Сетчен ее отдает ему в жены, а в приданное – шубу из черных соболей. Чуть позже, он перевел свой лагерь от истоков Онона к истокам Керулена.

С соболиными мехами Темуджин отправился к Туре, выразить свое почтение и поклониться могущественному правителю Кереитов, Тогрулу (около 1175 г.?). Тогрул, помня о том, что сам когда-то был спасен отцом Темуджина, встретил молодого человека с благосклонностью и принял его в свое подчинение. Тогрул и Темуджин стали с тех пор союзниками, хотя второй, разумеется, определенно оставался вассалом первого. Эта зависимость четко отмечена в титуле «хан, мой отец», с которым Темуджин обращается к кереитскому правителю в своем знаменитом апострофе, цитируемом ниже.

Чуть позже, Темуджину, застигнутому врасплох бандой Меркитов, возглавляемой их предводителем Токта-баки, [438] удается скрыться (у горы Буркан-калдум), или Кентей, только лишь оставив у них в плену свою жену Бортэ. [439]

Темуджин, для борьбы с похитителями, принимает помощь от другого монгольского предводителя его возраста, Джамука, из племени джаджират, а также от кереитского правителя Тогрула. Втроем, они разбивают Меркитов на Буура, притоке Селенги, и освобождают пленницу. Она вновь занимает почетное место в доме, и чуть позже рожает ему мальчика, и Темуджин никогда не хотел проверять, действительно ли Джучи – официально считавшийся их самым старшим сыном – был его сыном или же он был рожден от одного из похитителей-меркитов (в данном случае меркит Тчилжербоко). Однако это негласное подозрение по поводу рождения Джучи могло в дальнейшем помешать предводителю «старшей ветви» или скорее его потомкам играть первую роль в делах последователей Чингизханидов.

Тем временем, Темуджин и Джамука, хотя и стали анда, братьями по клятве, вскоре ссорятся. Каждый из них надеялся выгодно заполучить древнее монгольское царство, провозгласить себя ханом.

Секретная История рассказывает, как после совместного полуторагодовалого кочевания со стороны Коргунаг джубура [440] на Ононе, они разделяются на том месте, где последний монгольский хан Кутула праздновал свое избрание, что, несомненно, пробудило амбиции двух молодых предводителей. Темуджин отправляется располагать свой лагерь к горе, Джамука – к реке. «На склонах горы, скажет Джамука, палатки коноводов; на берегу реки – пастбище для пастухов овец». Бартольд и Владимирцов незамедлительно делают вывод, что Темуджина поддерживали всадники, «степная аристократия», а Джамуку – бедные пастухи, простонародье (карачу). [441]

Далее, Секретная История нам сообщает, что Джамука «любил нововведения и не соблюдал традиции». Владимирцов отсюда заключает, что он был представителем объединения схожего с демократическим, в то время как Чингиз-хан мог бы представлять знатных людей, что является в высшей степени рискованной интерпретацией. Но какова бы ни была классификация двух русских ученых, после разделения между Темуджином и Джамукой, за первым последовали «люди клана Джелаир, клана Кийат, клана Баарин», а также к нему присоединились самые высшие представители монгольской аристократии, его дядя со стороны отца Даа-гитай отчигин и старшая ветвь потомков знаменитого Кабул-кагана [442] с Сатча-баки, правнуком и представителем клана Джоркин, названного выше, [443] и с Алтан-отчигином, сыном Даагитай отчигина, другими словами, сами наследники двух последних монгольских правителей. Владимирцов, интерпретируя отрывок из Секретной Истории, полагает, что между двумя претендентами на новое царство, эти представители древнего царства предпочли Темуджина, поскольку считали, что он строже придерживался традиций и был более послушным, тогда как неспокойный и новаторский характер Джамуки их волновал. По причинам уместности, несомненно, Алтан, законный наследник древнего царства, отказался от титула хана и не без колебания перевел голоса того, что можно было бы назвать легитимным объединением, на Темуджина, который и был избран. [444] Алтан и Сатча-баки были первыми, кто провозгласил Темуджина ханом, то есть правителем – царем собственно Монголов – это избрание предшествовало лет на десять избранию того же самого Темуджина в 1206 г. в качестве верховного хана или императора всех тюрко-монгольских наций Верхней Азии. Как царь, Темуджин взял имя Тчингиз-хан, из которого наша традиция сделала Чингиз-хан, имя, точное значение которого еще дискутируется среди монголоведов». [445]