Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Чуду защиты Москвы от ордынской опасности составитель повести об Едигее, включенной в Воскресенскую летопись, посвящает специальную концовку. Перед нами определенная политическая концепция, оценивающая с церковных позиций значение Москвы как средоточия шедшего объединения русских земель и пункта, возглавившего борьбу с татаро-монгольским игом. Политические успехи Москвы объясняются в повести тем, что она является церковным центром, местопребыванием русских митрополитов. Конечно, эта концепция играла известную положительную роль в деле идеологической пропаганды необходимости ликвидации раздробленности и свержения чужеземного владычества. Но объективно религиозно-церковная трактовка событий освободительной борьбы 1408 г. искажала характер участия в них «града» (Москвы) и «людий» (горожан — москвичей), ибо «град» рассматривался лишь как церковный центр, а «люди» как честные христиане., чудом избежавшие козней врага, а не как активные деятели оказанного ему сопротивления.

Думаю, что вопрос об общерусском значении Москвы выдвинут в Воскресенской летописи (а еще раньше в Московском своде) в противовес Симеоновской и Рогожской летописям, подчеркивавшим роль Владимира как политического и церковного средоточия Руси («в нем же и чюднаа великая православная съборная церкви пречистыа богоматере, еже есть похвала и слава по всей вселеннеи живущим Христианом, источник и корень нашего благочестиа…»). Об избавлении Москвы от татарского разорения во время нашествия Едигея в Симеоновской летописи и Рогожском летописце сказано довольно глухо («токмо един град богом храняше молитвами пречистыа его матери и животворивыа иконы ради и Петра архиепископа ради»)[2166]. Московский свод и Воскресенская летопись, поднимая на щит Москву как национальный центр, тем самым выступали против проводившейся Симеоновской летописью и Рогожским летописцем концепции, согласно которой политическое единство Руси должно осуществиться в виде союза русских княжеств во главе с Владимиром. Основой политического объединения русских земель теперь объявлялось Московское княжество.

Повесть о нашествии Едигея, содержащаяся в Никоновской летописи[2167], представляет собой позднейшую литературную обработку текстов, содержащихся в более ранних летописных сводах. Эта переработка интересна уже в плане изучения политических отношений и идеологии XVI в.

Из всего вышеизложенного видно, насколько всколыхнуло общественную мысль нашествие Едигея и насколько оно содействовало дальнейшему развитию освободительной борьбы русского народа против ордынского ига.

§ 10. Обострение классовой борьбы в конце первой четверти XV в. Предпосылки феодальной войны второй четверти XV в.

Конец XIV и первая четверть XV в. (время княжения Василия I) представляют собой важный этап в процессе формирования Русского централизованного государства. Государственный строй этого времени отличается известной противоречивостью. С одной стороны, была еще достаточно крепка политическая система, представляющая собой союз ряда княжеств Северо-Восточной Руси под эгидой великого князя владимирского. С другой стороны, эта система уже начинала расшатываться в связи с расширением территории Московского княжества и усилением московской великокняжеской власти, которая присвоила себе функции, ранее принадлежавшие правителям других русских земель.

Значительных усилий стоило московскому правительству удержать от себя в зависимости присоединенные к Москве княжества. Особенно это следует сказать относительно княжества Нижегородского.

Во время нашествия на Русь в 1408 г. Едигея последний, по-видимому, передал Нижегородское княжество сыновьям бывшего местного князя Бориса Константиновича — Даниилу и Ивану[2168]. Они вели себя совсем по-разбойничьи. В 1410 г. Даниил Борисович послал русско-татарский военный отряд под предводительством боярина Семена Карамышева и татарского царевича Талыча к городу Владимиру. Участники этого военного набега произвели во Владимире полный погром. Посадское население было перебито и ограблено, церковное имущество расхищено. Грабители захватили золото, серебро, другие драгоценности, поделили между собой «мерками» деньги, а в конце концов подожгли город[2169].

Однако в Нижегородском княжестве Даниил и Иван Борисбвичи удержались недолго. В 1410 г. они, по-видимому, были вынуждены уйти в болгарские или мордовские пределы, откуда в 1411 г. снова направились в Нижегородскую землю, приведя с собой болгарских, жукотинских и мордовских князей. Василий I выслал против Даниила и Ивана войско под предводительством своего брата Петра Дмитриевича. Около села Лыскова произошло сражение. Результат его не очень ясен. По одной версии противники «разидошася кождо вь свояси»[2170]. По другой — победили нижегородские князья: «сташа же на костех князи новогородьскыи Нижняго Новагорода»[2171].

В 1411 г. Едигей был изгнан из Сарая. Ханский престол занял сын Тохтамыша Джелал-ад-дин (Зелени-салтан). К нему в Орду отправились великий князь тверской Иван Михайлович и его соперник князь Василий Михайлович кашинский. У нового хана побывали и нижегородские князья, вернувшиеся из Золотой орды «пожаловани от царя… своею их отчиною»[2172]. Опасаясь, что поддержка ханом тверских и нижегородских князей, собравшихся в Орде, таит опасности для великокняжеской власти, в Орду совершил визит «со множьством богатства», предназначенного для хана, московский великий князь Василий Дмитриевич[2173].

Джелал-ад-дин скоро был убит своим братом Керим Бердеем, В Орде начались смуты. Это дало возможность Василию I снова захватить Нижний Новгород в свои руки, изгнав оттуда Даниила и Ивана Борисовичей. Восстановление власти московского правительства в Нижегородской земле было осуществлено путем посылки под Нижний Новгород великокняжеской рати во главе с братом Василия I — князем Юрием Дмитриевичем. Нижегородские князья Даниил и Иван Борисовичи, Иван Васильевич (сын Василия Дмитриевича Кирдяпы) и Василий Семенович (сын Семена Дмитриевича) бежали за реку Суру. Нижегородские бояре и черные люди «вышли с кресты» навстречу московскому войску. При этом князь Юрий «не сътвори зла ничто же Новугороду»[2174]. Последнее известие очень глухо. Все же из него можно сделать два вывода. С одной стороны, среди нижегородского населения, вероятно, были противники московского правительства, которые ждали кары за свою поддержку нижегородских князей. Желая привлечь их на сторону Василия I, Юрий и не стал применять к ним репрессии. Но с другой стороны, торжественная встреча, оказанная князю Юрию не только боярами, но и черными людьми Нижегородской земли, дает право думать, что авантюрные действия последних нижегородских князей, втягивавших в борьбу с московским правительством за свои утраченные владения татарские полчища, разоряли трудовое население города и деревни. Поэтому московская великокняжеская власть, стремясь закрепить за собой Нижегородское княжество, могла использовать народный протест против грабежей, который творили татарские орды, призываемые нижегородскими феодалами.

В дальнейшем нижегородским князьям приходится искать убежища в Москве. Связь с Ордой уже не сулила им никаких политических выгод. Поэтому в 1416–1417 гг. в Москву приехали бывшие князья Нижегородской зёмли Иван и Даниил Борисовичи и Иван Васильевич. Несколько ранее в Москву прибыл сын Ивана Васильевича, Александр Иванович Брюхатый. Все эти бывшие «отчичи» Нижегородского княжества, по-видимому, рассчитывали вернуться в Нижний Новгород в качестве служебных князей Василия I. Но московский великий князь предполагал послать княжить в Нижегородскую землю своего сына Ивана Васильевича. Однако последний в 1417 г. умер. Тогда Василий I решил передать Нижегородское княжество Александру Ивановичу Брюхатому, женив его на своей дочери[2175]. Формально Александр Иванович пользовался правами великого князя Нижегородской земли, но фактически, вероятно, признавал протекторат своего тестя. После смерти Александра Ивановича Нижний Новгород перешел в состав московских владений[2176].

вернуться

2166

ПСРЛ, т. XVIII, стр. 157, 158.

вернуться

2167

ПСРЛ, т. XI, стр. 205–211.

вернуться

2168

А. Н. Насонов, Монголы и Русь, стр. 143.

вернуться

2169

ПСРЛ, т. XVIII, стр. 160.

вернуться

2170

ПСРЛ, т. XV, стр. 486.

вернуться

2171

ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стр. 186. См. также т. VI, стр. 139; т. VIII, стр. 85; т. XI, стр. 215; т. XV, стр. 485; т. XX, стр. 228–229; т. XXIII. стр. 143.

вернуться

2172

ПСРЛ т. XI, стр. 219.

вернуться

2173

Там же.

вернуться

2174

ПСРЛ, т. XV, стр. 487.

вернуться

2175

ПСРЛ, т. VIII, стр. 88–89; т. XI, стр. 231–232; т. XVIII, стр. 163.

вернуться

2176

Л. В. Черепнин, указ. соч., ч. 1, стр. 88–89.

230
{"b":"177701","o":1}