И многое другое, отличающее политику Дмитрия Донского от политики Ивана Калиты и его ближайших преемников, объясняется иной обстановкой, в которой он жил и правил. Князь Дмитрий более последовательно, чем его предшественники, поддерживал союз с горожанами. Но при этом надо помнить, что к концу XIV в. сами города значительно выросли и их роль в социально-экономическом развитии была более существенной, чем во времена Ивана Калиты. Иван Калита действовал как князь-вотчинник» Дмитрий Донской продолжал в этом отношении его линию и вотчинный принцип даже положил в основу права обладания великим владимирским княжением. Но в деятельности Дмитрия объективно уже присутствуют мотивы национального объединения Руси. Вызвано это было тем, что в конце XIV в. уже достаточно отчетливо выявился процесс формирования русской народности как этнического целого, усилилась народная освободительная борьба. В такой обстановке не могла оставаться неизменной и политика великокняжеской власти. Когда сравниваешь поход на Тверь в 1327 г. Ивана Калиты (в сопровождении татарских войск) с походом на тот же город в 1375 г. Дмитрия Донского (во главе общерусского ополчения), то бросается в глаза различие в поведении обоих князей. Поход Ивана Калиты закончился разорением Тверского княжества, Дмитрий Донской постарался сохранить Тверь. Но вряд ли причины столь разного поведения можно видеть лишь в различии личных качеств и намерений самих князей. Эти намерения были не столь различны. Субъективно Иван Калита разорял Тверскую землю, потому что это было нужно московским феодалам, покупавшим таким образом иммунитет от ордынских грабителей для Московского княжества, а Дмитрий Донской пытался по возможности охранить Тверь от ненужных грабежей, потому что это помогало укреплению позиций московской великокняжеской власти среди тверских горожан. Но объективное значение рассмотренных актов обоих князей было неодинаково. Иван Калита подавил народно-освободительное движение. Дмитрий Донской объективно содействовал его подъему.

Из всего вышеизложенного было бы неправильно делать вывод о том, что роль Дмитрия Донского как князя и правителя была не велика, что все дело в объективных условиях. Нет, эта роль очень значительна. Недаром И. В. Сталин назвал Дмитрия Донского нашим великим предком. Конечно, величие Дмитрия прежде всего отражает величие подвига русского народа. Трудом последнего были созданы материальные предпосылки политического объединения Руси (происходившего на феодальной основе). Его борьба привела к организованному сопротивлению Орде, а в дальнейшем к созданию независимого феодального Русского централизованного государства. Но как феодальный правитель Дмитрий Донской обладал рядом качеств, выдвинувших его в число прогрессивных деятелей своего времени. Он отличался выдающимися качествами полководца, проявившимися особенно в организации похода против мамаевой Орды в 1380 г. Обладал Дмитрий Донской и способностями государственного деятеля и дипломата (о чем можно судить по его договорам с князьями тверским, рязанским и т. д.).

Во всех действиях Дмитрия Донского проявляется его крепкая связь с московским боярством. В известиях о великокняжеской деятельности часто трудно отделить то, что является его личным делом, от того, что было актом боярской политики. В годы малолетства князя Дмитрия Ивановича за него действовало боярское правительство, возглавленное митрополитом Алексеем. И в дальнейшем Дмитрий Донской выступал согласованно со своими боярами. Это обстоятельство придает политике князя Дмитрия характер определенного курса. Источники же, говоря о проявлениях такого политического курса, часто допускают персонификацию, приписывая его проведение великому князю. Так, в некоторых повестях о Куликовской битве имя Дмитрия Донского (сыгравшего в ней действительно большую роль) отодвигает на задний план имена других крупных участников сражения (например, князя Владимира Андреевича серпуховского).

Передовой деятель XIV в., Дмитрий Донской был сыном своего класса. И когда жизнь ставила вопрос о размежевании классовых сил, его действия не удовлетворяли требования народа. Так, в 1382 г. народ грудью защищал Москву от натиска полчищ Тохтамыша, а князь не смог заставить московских бояр поддержать народную борьбу.

При преемниках Дмитрия Донского, продолжавших его политику, были достигнуты новые результаты в политическом объединении русских земель. Отдельные княжества, самостоятельность которых при Дмитрии Донском была ограничена, постепенно вообще потеряли свою независимость и стали включаться в состав единого Русского государства. Первым пало княжество Нижегородское.

О присоединении Нижнего Новгорода к Московскому княжеству в летописях сохранились рассказы, воспроизводящие это событие не совсем одинаково. Очень короткое сообщение по этому поводу имеется в Ермолинской, летописи. В ней говорится, что 16 июля 1392 г. Василий I Дмитриевич отправился в Орду к хану Тохтамышу. Цели этой поездки Ермолинская летопись не объясняет, но она вытекает из дальнейшего изложения: московский великий князь ставил своей задачей добиться, чтобы Тохтамыш согласился на передачу под его власть Нижегородского княжества. Указанная задача была разрешена удачно. 25 октября 1392 г. Василий I вернулся в Москву, достигнув во время своего пребывания в Орде определенных политических успехов. Он встретил там почетный прием («многу честь приим от царя, якоже ни един от прежних князей») и получил от Тохтамыша ярлык на Нижний Новгород, Городец, Мещеру, Тарусу. 6 ноября, т. е. через 10 дней после приезда в Москву, Василий I отправился в Нижний Новгород, очевидно, в целях реализации полученных в Орде на него прав, пробыл там «до рождества Христова» (т. е. до 25 декабря), а затем вернулся, оставив в городе своего наместника Дмитрия Александровича Всеволожа[2045]. Вырисовываются чисто внешние данные, касающиеся присоединения Нижегородского княжества к Московскому, но конкретная картина этого события (в частности, взаимоотношения московского правительства с различными разрядами населения Нижегородско-Суздальской земли) остается неясной.

О судьбе нижегородско-суздальских князей в Ермолинской летописи имеются краткие сведения под 1394 г.: Борис Константинович в этом году умер и был похоронен в Суздале, а сыновья Дмитрия Константиновича — Василий и Семен («суздальские Дмитриевичи») бежали в Орду, очевидно, добиваться восстановления своих прав на утраченные владения. Великий московский князь организовал за ними погоню, но безрезультатно («и не постигоша их»)[2046].

Еще короче, чем Ермолинская летопись, освещает рассмотренные события летопись Типографская. Новым для нас в ней является лишь то, что вместе с Василием I в Нижний Новгород ездили «бояре его старейшин». Эта интересная деталь, повторенная в Московском летописном своде и в Воскресенской летописи[2047], свидетельствует о том, что акту объединения Нижегородского княжества с Московским московское правительство придавало серьезное политическое значение, и этот акт был совершен в присутствии высших представителей правящих кругов.

Львовская летопись, приводя те же самые факты, что и Ермолинская, дает им несколько иное освещение. Именно она подчеркивает военно-наступательный характер действий московского правительства, направленных против Нижегородского княжества, в то время как, судя по Ермолинской летописи, присоединение Новгорода к Москве было осуществлено в значительной мере мирным путем. По Львовской летописи, еще перед поездкой в Орду московский великий князь порвал мирные отношения с нижегородско-суздальским князем Борисом Константиновичем («сложил» ему «целование»). Поход Василия I в Нижний Новгород преследовал военные цели («иде ратью»). Московский великий князь этот «град взя за себя» и «поймал» жену местного князя Семена Дмитриевича, который бежал в Орду. Несколько короче, но в соответствии с данными Львовской летописи и их политической трактовкой изображает дело Софийская вторая летопись. В Новгородской четвертой летописи указано, что нижегородско-суздальские князья (за исключением спасшегося бегством Семена Дмитриевича) были пленены великим князем московским («князей и княгинь пойма в таль»; по Софийской первой летописи — «поима в полон»)[2048].