В трудах основоположников марксизма выяснены и специфические условия образования централизованных государств в отдельных странах Европы. Так, в статье «Начало конца Австрии» (1848) Энгельс отмечал отсталый характер развития Австрии, где долго сохранялись «феодализм, патриархальщина и рабски покорное мещанство, охраняемые отеческой дубинкой…»[194] В то время как ряд европейских стран «одна за другой высвобождались из феодального варварства» и там развивалась промышленность, торговля, росли города, горожане «приобретали политический вес», ряд стран, расположенных по Верхнему Дунаю, оставался «убежищем варварства и феодализма». Но и там должно было сложиться централизованное монархическое государство, ибо этого требовали интересы обороны. Таким государством явилась монархия Габсбургов, многонациональное государство, объединившее «дюжину народностей»[195]. Таким образом, Энгельсом был выдвинут вопрос об особенностях образования некоторых восточноевропейских государств и о значении внешнеполитического фактора в этом процессе.

Теория Маркса и Энгельса получила дальнейшее творческое развитие в трудах В. И. Ленина. Проблему образования Русского национального централизованного государства Ленин поставил в своем труде «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» Ленин показал неверность утверждения Н. К. Михайловского, что «национальные связи, это — продолжение и обобщение связей родовых!» По словам Ленина, «если можно было говорить о родовом быте в древней Руси, то несомненно, что уже в средние века, в эпоху московского царства, этих родовых связей уже не существовало, т. е. государство основывалось на союзах совсем не родовых, а местных: помещики и монастыри принимали к себе крестьян из различных мест, и общины, составлявшиеся таким образом, были чисто территориальными союзами»[196]. В этом тезисе, направленном непосредственно против взглядов Михайловского, по существу заключалась критика всей буржуазно-либеральной историографии с ее концепцией о смене в XV–XVI вв. в России родовых отношений государственными.

Далее Ленин поставил вопрос о характере общественно-политического строя России «в эпоху московского царства» до начала XVII в. Он отметил, что в государстве того времени сохранились еще многие пережитки раздробленности; «…о национальных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить в то время: государство распадалось на отдельные «земли», частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д.». Наличие сильных остатков политической раздробленности объясняется тем, что еще не созрели необходимые для их ликвидации социально-экономические предпосылки. Такие предпосылки появляются лишь начиная с XVII в. «Только новый период русской истории (примерно с 17 века) характеризуется действительно фактическим слиянием всех таких областей, земель и княжеств в одно целое»[197].

С XVII в. можно говорить о постепенном преодолении изолированности отдельных районов в составе Русского государства, что «вызывалось усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок. Так как руководителями и хозяевами этого процесса были капиталисты-купцы, то создание этих национальных связей было ничем иным как созданием связей буржуазных»[198].

Итак, Русское централизованное государство создалось в период господства феодализма, когда отдельные области в значительной степени сохраняли хозяйственную замкнутость, что определяло и незавершенность политической централизации. Формирование всероссийского рынка и буржуазных связей, сопровождавшееся складыванием русской нации и содействовавшее ликвидации экокомической раздробленности, было связано с изменениями централизованного государства на пути его эволюции в направлении к абсолютизму[199].

Труды основоположников марксизма-ленинизма легли в основу работ И. В. Сталина по национальному вопросу. В статье «Марксизм и национальный вопрос» И. В. Сталин поднял проблему взаимосвязи процессов формирования в странах Западной Европы наций и их превращения в «самостоятельные национальные государства». Главной чертой этих процессов было то, что они завершались «при победоносном шествии торжествующего над феодальной раздробленностью капитализма». В то же время И. В. Сталин указал на «своеобразный способ» образования централизованных монархий на востоке Европы — в Австро-Венгрии, России, где они складывались «в условиях неликвидированного еще феодализма, в условиях слабо развитого капитализма…», причем в виде многонациональных государств. В России в силу неразвитости буржуазии процесс создания многонационального централизованного государства возглавила исторически сложившаяся сильная дворянская военная бюрократия[200].

В «Тезисах к X съезду РКП(б)» 1921 г. и в докладе на съезде И. В. Сталина «Об очередных задачах партии в национальном вопросе» ракрыта мысль о роли внешней опасности в создании централизованных государств на востоке Европы. Там «образование централизованных государств, ускоренное потребностями самообороны (нашествие турок, монголов и пр.), произошло раньше ликвидации феодализма…»[201].

Выводы основоположников и теоретиков марксизма-ленинизма заложили прочные методологические основы изучения проблемы складывания централизованного государства в России.

Период конца XIX — начала XX в., когда Россия уже вступила в последнюю стадию капиталистического развития — империализм, явился вместе с тем временем кризиса буржуазной исторической науки. В это время на исторической арене активно выступает пролетариат. Рабочее движение соединяется с социализмом. Россия становится родиной ленинизма. Буржуазным концепциям общественного развития, защищавшим мировоззрение умирающего класса, был нанесен удар марксистско-ленинской теорией, выражавшей идеологию восходящего общественного класса — пролетариата, обобщившей с позиций исторического материализма итоги социально-экономической истории России и опыт классовой борьбы.

Главной чертой кризиса буржуазной исторической науки явился отказ от познания закономерного характера общественного развития. Уход от идеи исторической закономерности принимал разные формы — и в этом сложность кризиса буржуазной науки. Среди ряда буржуазных историков наблюдалось стремление отойти от постановки и разрешения проблем общеисторического значения путем разработки узко специальной тематики. Появляются работы чисто описательного и формально-источниковедческого характера. В то же время развитие буржуазной теории идет под флагом воинствующего идеализма. В буржуазной историографии получили распространение крайне идеалистические течения, отрицавшие закономерность исторических явлений и возможность познания законов истории. Некоторым буржуазным концепциям было присуще отвлечение от действительной исторической жизни и создание идеально-типических построений, не отражавших реальных процессов. Империалистические интересы и тенденции русской буржуазии находили отражение в области историографии и в виде крайнего шовинизма, и в виде космополитических концепций исторического прошлого.

Идейный кризис буржуазной исторической мысли не означал однако, что в это время в области историографии наблюдался полный застой и не было никакого движения вперед. Даже в том идейном тупике, в который зашла буржуазная историческая наука, продолжалось ее развитие. Происходила разработка новых архивных материалов, накопление новых фактов, совершенствование исследовательской техники. Введение в научный оборот новых материалов всегда предполагает какой-то угол зрения, под которым они преподносятся, какую-то концепцию, представляющую собой их обобщение, даже при сознательном отказе от такового. Буржуазные историки периода империализма давали в целом неправильное представление об историческом процессе. Но в преподносимых ими, в общем неверных, концепциях отдельные стороны этого процесса могли находить и находили близкое к истине освещение. Это объясняется тем, что и буржуазные построения вырастали из наблюдений над реальными фактами исторической действительности, препарируемыми под углом зрения классового сознания. И при всей тенденциозности и односторонности того или иного буржуазного исследователя его восприятие отдельных явлений прошлого могло приближаться и приближалось к познанию каких-то моментов объективно реального исторического развития. Наконец, происходило размежевание в среде буржуазных историков, и лучшие из них, даже оставаясь в целом на позициях буржуазной методологии, в своих исследованиях делали наблюдения чисто стихийного характера, прокладывающие пути к научному пониманию исторической закономерности.