Неправ А. Е. Пресняков и тогда, когда он утверждает, что «победа русских войск на Куликовом поле сгубила Мамая, но не создала какого-либо перелома в русско-татарских отношениях»[1935]. Напротив, перелом был громадный. И главное, по-моему, заключалось в том, что если в политике в отношении Орды, которую вели Иван Калита и его ближайшие преемники, отсутствовали мотивы освободительной борьбы, то Дмитрий Донской сумел возглавить антитатарское народно-освободительное движение, усилившееся с 70-х годов XIV в. и послужившее предпосылкой замечательной победы, одержанной русским народом над мамаевой Ордой на Куликовом поле.

Но эта победа дорого обошлась Руси. Потери людей были очень велики. В Никоновской летописи говорится о той «печали», которую испытывали все на Руси «о избиенных от Мамаа на Дону князей, и бояр, и воевод, и слуг, и многаго воинства христианского; оскуде бо отнюд вся земля Русскаа воеводами, и слугами, и всеми воинствы и о сем велии страх бысть на всей земле Русстей»[1936]. Ослабленные понесенными на Куликовом поле потерями русские княжества на некоторое время потеряли возможность продолжать активную борьбу с Золотой ордой.

Между тем в Золотой орде к рассматриваемому времени утвердился новый хан Тохтамыш, которому удалось объединить под своей властью ее распадавшиеся части и временно преодолеть имевшуюся в ней политическую раздробленность. Не останавливаясь специально на политике Тохтамыша, ибо это — дело специального исследования, укажу только, что его возвышение привлекло внимание русских летописцев. В Никоновской летописи подробно, в других летописях более коротко говорится о переходе на сторону Тохтамыша большинства ордынских князей из числа единомышленников Мамая, о бегстве Мамая в Кафу (где он был убит) и о подчинении Тохтамышем своей власти мамаевой Орды[1937].

Согласно летописным данным, Тохтамыш после победы, одержанной над Мамаем, отправил своих послов в Русскую землю к великому князю Дмитрию Ивановичу «и ко всем князем русскым, поведая им свои приход, и како въцарися, и како супротивника своего и их врага Мамая победи, и сам шед седе на царстве Волжьском». Это посольство означало не что иное, как требование от русских князей признания их покорности Орде, восстановления тех с ней отношений, которые были до Куликовской битвы. В то же время направление послов к ряду русских князей было, вероятно, вызвано желанием Тохтамыша, имея дело с каждым из них в отдельности, попытаться использовать разногласия между ними и тем самым легче подчинить их в дальнейшем Орде. Русские князья признали власть Тохтамыша, отпустили «с честию и с дары» его послов, а вслед за ними послали к хану «своих киличеев со многими дары». Поскольку Никоновская летопись в связи с этим сообщением рассказывает о «ссылке» между князьями, можно думать, что решение по вопросу о взаимоотношениях с Ордой было принято ими совместно. Сопротивление хану в данный момент было признано бесполезным.

По данным Никоновской летописи, «киличеи» русских князей вернулись от Тохтамыша «с пожалованием и со многою честию». Однако это была лишь дипломатия. Отправляя на Русь послов и тем самым создавая видимость мирных с ней отношений, Тохтамыш втайне готовился к походу на русские земли, чтобы восстановить господство над ними Орды. И некоторые из его послов, приходившие на Русь, выполняли роль разведчиков. Так, в 1381 г. к Дмитрию Ивановичу направился от Тохтамыша посол Акхозя с 700 татарами, но, дойдя до Нижнего Новгорода, он почему-то (по летописям, якобы из боязни) в Москву не поехал «и возвратился воспять». Вероятно, ему было поручено Тохтамышем ознакомиться с настроением нижегородских князей, с их отношением к великому князю московскому[1938]. Итак, на Русь надвигалась новая опасность со стороны Орды.

Победа над мамаевой Ордой на Куликовом поле укрепила авторитет Руси в украинских и белорусских землях, захваченных Литвой. Напротив, пал авторитет литовского великого князя Ягайла, бывшего пособником Мамая. Попытка Ягайло утвердиться в 1381 г. в Полоцке окончилась неудачей. В этой обстановке наметился союз между Тохтамышем и Ягайлом. Последнеляу послы Тохтамыша привезли специальный ханский ярлык. Ягайло признал верховную власть Тохтамыша.

Международная обстановка становилась все более неблагоприятной для Руси.

В 1382 г. хан Тохтамыш, правление которого в Орде являлось периодом ее известного политического подъема, совершил поход на Русь. Решив начать наступление на Москву, Тохтамыш (согласно Ермолинской летописи) послал прежде всего на Волгу военный отряд («посла на Волгу татар своих»), который должен был перебить русских купцов («избивати вся гости русския») и захватить их суда, с тем чтобы, с одной стороны, обеспечить переправу татарских вооруженных сил через реку, с другой стороны, предотвратить возможность передачи купцами известия русским людям о движении татар («а суды их переимати на перевоз себе, дабы не было вести на Русь»)[1939]. Другие летописи, во-первых, уточняют место, куда Тохтамыш направил свой отряд (в район Болгар); во-вторых, говорят о «грабеже» татарами русских гостей и купцов и захвате их товара[1940]. Следовательно, поход Тохтамыша с самого начала носил грабительский характер: он должен был нарушить движение по Волге русских купеческих судов. Как указывает Устюжский летописный свод, уцелевшие гости были задержаны татарами и их было запрещено «пущати на Русь»[1941].

Переправившись через Волгу, Тохтамыш «со всею силою своею» двинулся в пределы Русской земли, рассчитывая, что внезапный удар татарского войска, неожиданный для русского населения, не позволит последнему быстро организовать сопротивление. Отдельные летописи особенно подчеркивают, что Тохтамыш «поиде изгоном», «идяше безвестно, внезапу, с умением». В более поздних и более распространенных летописных рассказах о походе Тохтамаша подробно говорится, что он принимал все меры к тому, чтобы слухи о его движении как можно дольше не проникали в центральные русские земли («и тако всем злохитрием не дадяще перед собою вести, да не услышан будеть на Русской земли приход его»). Отмечается также многочисленность и сила войска, возглавленного Тохтамышем («събра воа многи»)[1942]. Если даже видеть здесь желание летописцев в какой-то мере объяснить и оправдать то, что русские вооруженные силы не смогли своевременно отбросить татар и пропустили их в самый центр страны, все же, по-видимому, летописные сообщения о том, насколько велика была татарская военная сила и насколько удалась примененная Тохтамышем тактика внезапного удара на Русь, отвечают реальной действительности.

В некотором противоречии с оценкой действий Тохтамыша как очень осторожных, рассчитанных на то, что они не получат широкой огласки, летописи говорят о том, что о них узнали и оказали содействие хану два русских князя: Дмитрий Константинович нижегородско-суздальский и Олег Иванович рязанский. Первый, извещенный о выступлении Тохтамыша, послал к нему в Орду двух своих сыновей, Василия и Семена, с предложением услуг. Не застав Тохтамыша в Орде, они двинулись вслед за ним, настигли его уже на окраинах Рязанской земли и отправились в составе его войска к Москве. Олег рязанский встретил Тохтамыша за границами своего княжества и, не вводя татар в его пределы, указал им дальнейший путь, ознакомив их со всеми бродами на реке Оке. Ермолинская, Симеоновская летописи, Тверской сборник говорят об этом в спокойно протокольном тоне. Другие летописи (Типографская) обвиняют Олега Ивановича в том, что он оказал помощь Тохтамышу в его замыслах против русского народа («и бысть помощник ему на хрестьане») и, вступив в сношения с ним («и би челом ему»), купил своим поступком спасение своего княжества от татарского разорения. Новгородская четвертая, Воскресенская, Никоновская летописи не только клеймят Олега Ивановича за то, что он, заботясь о своих собственных интересах («хотяше добра не нам, но своему княжению помогааше»), содействовал Тохтамышу в его продвижении к Москве («…и бысть ему помощник на победу Руси, но и поспешник на пакость Христианом…»), но и выдвигают версию, согласно которой рязанский князь подсказал хану план взятия Москвы («…како без труда взяти камен город Москву и како победити и изнимати великого князя Дмитриа Ивановича»)[1943].