— Кузьма Артемьевич, ты где? — Вместо ответа майор двинулся в необъятные глубины дома искать хозяина, который на прощание его перекрестил и попросил Бога, чтобы тот непременно оградил Александра Степановича «от моря Охотского, конвоя вологодского, шмона нежданного, а главное — от мента поганого».

Весеннее солнышко припекало уже вовсю, а изнемогавший в своем резиновом прикиде подполковник тащился без особого энтузиазма, и только после полуторачасового печального марафона вдоль узкоколейки глаза Сарычева узрели здоровенную надпись на воротах периметра: «Стой! Опасная зона», а также стоявшую неподалеку от шлагбаума белую, пернатую от антенн «волжанку».

Сейчас же выскочивший из нее высокий, молодой еще человек окатил Лохнова из шланга переносного дезактиватора чем-то пронзительно зеленым, а Сарычеву коротко приказал: «Раздевайтесь».

Наконец майор с подполковником оказались в чем мать родила под струями теплой, тошнотворно пахнущей жидкости и, несмотря на пригревавшее солнышко, сразу же задрожали на холодном ветру, а поливальщик еще почистил сарычевский меч и только потом, поводив дозиметром, закинул свой агрегат в багажник машины и приволок оттуда махровые полотенца с весьма скромным, больничного вида прикидом.

Уже из теплого салона «Волги» Сарычев увидел, как все, побывавшее в зоне, было облито бензином и вспыхнуло быстрым, жирно чадящим костром, а затем сноровистый молодой человек заставил проглотить его слоновью дозу антирада, и машина быстро понеслась по направлению к шоссе.

Когда зубы подполковника перестали отбивать чечетку, он приказал водителю:

— Петя, давай на Красную дачу, — и, дождавшись, пока поверхность толстого стекла, с одной стороны представляющего собой зеркало, не перегородила салон надвое, принялся обрисовывать всю ситуацию в деталях.

Как известно даже из школьного курса, для начала цепной реакции все части ядерного заряда, составляющие критическую массу, нужно собрать в единое целое. В реальных боевых условиях достигается это применением обычной взрывчатки, и чем мощнее она, тем для дела лучше.

Так вот, умельцы-патриоты исхитрились и создали так называемый красный порох — взрывчатое вещество мощности чрезвычайной.

— Понимаете, Александр Степанович, — голос Лохнова почему-то сделался скорбным, — чтобы с гарантией, к примеру, разнести человека на куски, нужно приблизительно граммов сто тротила. — Он на секунду замолчал, потер пальцы о все еще влажную голову и, понюхав их, сморщился: — а вот «красного пороха» для этого достаточно всего чуть больше наперстка, представляете, какая сила взрыва?

— Не представляю, — честно сознался Сарычев, и ему поведали в этой истории самое печальное.

Умельцы-патриоты, оказывается, не только придумали чудо-взрывчатку, но еще построили и завод по ее изготовлению в промышленных масштабах, размещается который в недрах земли уральской. Так вот, вчера вечером неизвестные террористы умудрились захватить склад готовой продукции, на котором по случаю конверсии этой самой продукции скопилось в избытке, а об их требованиях надо поговорить отдельно и чуть позже.

— Однако самое поганое в другом, — рассказчик сглотнул слюну, и Сарычев, заинтересованный тем, что же может быть еще хуже, услышал: — Завод этот расположен таким образом, что при взрыве обязательно пострадает хранилище подлежащих уничтожению ОВ, расположенное не так уж и близко, но проходящий под ним подземный поток непременно вырвется из-под земли, — наши аналитики уже ситуацию промоделировали. А ведь там зарина только одного тысячи тонн…

За разговорами «Волга» свернула с шоссе на хорошо укатанный проселок, за окошками замельками стволы деревьев, и когда Сарычев из машины вылез, то сразу стало ясно, почему дача называлась Красной: майор стоял у входа в небольшой трехэтажный дом, выкрашенный под цвет запекшейся крови.

Однако вначале он вместе с подполковником был определен в стоявшую несколько поодаль баню, а когда после длительного пребывания под душем дозиметр возле его тела показал норму, то Александра Степановича допустили к одиноко томившемуся в сухой парной Лохнову.

Сауна была замечательная — просторная, обшитая, как и полагается, осиновым лесом, а пахло из подвешенной над печкой керамической плошки так, что говорить о каких-то там террористах не хотелось совершенно.

Как следует пропотев, майор бухнул дверью и, сделав два шага, оказался в бассейне с прохладной голубоватой водой, в одном из углов его интенсивно пузырящейся наподобие джакузи. Вволю наплававшись и чувствуя приятную усталость во всем теле, Сарычев направился было в русскую, но веники были паршивые, без дубовых прутьев, да и подполковник ни черта собачьего не умел — ни воздух сечь как полагается, ни пар простыней осаживать, — а потому окатились и пошли на выход.

— Думаю, чай пить не будем, а лучше сначала пообедаем, — предложил в предбаннике Лохнов, разглядывая приготовленный для него темно-коричневый костюм с зеленоватым галстуком в тон.

На сарычевском месте висело аналогичное швейное чудо, только цвета серого, и, глянув на девственно новые, точно подогнанные по размеру итальянские полуботинки, майор внезапно на себя разозлился: «Три дня у меня осталось, а я, блин, в бане размываюсь».

— Где сейчас светящаяся сфера? — неожиданно спросил он подполковника, и вторично за сегодняшний день тот замер с широко открытыми от изумления глазами.

Неловко застегивая запонку, Лохнов глянул на часы и произнес:

— Знаешь, Александр Степанович, есть у нас подразделение одно, называется «тройкой», занимается которое этой вашей сферой, да и прочей экзотикой. Через час прибудет оттуда специалист и все нам доложит в лучшем виде, а сейчас надо поесть, — все равно террористы ждут ответа нашего только вечером.

С трудом повязав галстук «селедкой» — отвык все-таки, — майор проследовал за ним на второй этаж, где в небольшой уютной буфетной, из окон которой виднелся еще покрытый снегом речной откос, их накормили стандартным энкеведешным обедом для высоковольтных сотрудников.

Рыбка с икоркой, салаты, наваристый борщ и натуральный бифштекс с картошечкой были вкусны, а Лохнов оказался, как ци странно, сотрапезником интересным, и время пронеслось совсем незаметно. Наконец, дождавшись, пока Сарычев допьет свой чай, подполковник повел его на третий этаж, входная дверь на который была стальной и оборудованной электронным кодовым замком, а за ней размещалась пара молодцов в фуражках с темно-синими околышами.

Миновав их, майор с провожатым вскоре оказались в небольшом конференц-зале, и сразу же стало видно, что поджидавший их там специалист из «тройки» глаза имел серые, а ноги длинные и пола был женского. При виде подполковника красотка поднялась на свои стройные и вытянулась, а тот, махнув рукой:

— Здравствуйте, Елена Андреевна, — кивнул на спутника: — Это небезызвестный вам Александр Степанович, — и, расположившись в кресле, бодро скомандовал: — С самого начала давайте.

Усевшись с ним рядом, Сарычев взглянул внимательнее на скуластое лицо с живым взглядом несколько раскосых глаз под длинными ресницами, и внезапно у него возникло чувство, что женщина эта, увиденная только что, ему хорошо знакома. Когда ж секундой позже она непроизвольно откинула челку со лба, то майор вдруг почему-то отчетливо представил вкус губ незнакомки и ощутил ее небольшую упругую грудь, прижатую к своей.

Между тем было слышно, как женские пальцы коснулись ноготками клавиатуры компьютера, здоровенный экран монитора осветился, и на нем появилось изображение раскопа в уральской степи, а голос рассказчицы, оказавшийся сильным и мелодичным, напомнил Александру Степановичу о чем-то очень далеком, но в то же время щемяще-родном.

Не в силах осознать причину, майор почувствовал грусть безысходности и неизбежность смерти в круге бытия, однако, несмотря на томление, слушал он внимательно и вскоре узнал кое-что для себя новое.