Однако прошло более двух недель, прежде чем аспиранта вызвали в отгороженный стеклянный закут, важно именуемый кабинетом, и Кантария, указав на кожаный диван, несколько официально сказал:

— Присядьте, Титов.

Кроме них в помещении присутствовал еще высокий плечистый мужик в сером драповом пальто и, включив защиту, от чего в воздухе разлилось мелкое противное дрожанье, майор его представил:

— Это старший, с которым вы отправитесь на задание. Обращаться к нему надо «товарищ капитан» и все его распоряжения выполнять незамедлительно.

Он замолчал и, достав из ящика стола небольшую пластмассовую коробочку, извлек из нее что-то напоминавшее конфету-«барбариску», обертку развернул и, протянув содержимое аспиранту, приказал:

— Проглотите не разжевывая.

Ощутив в горле инородное тело, Титов поморщился, а Кантария переждал пару секунд и негромко инструктаж продолжил:

— Это нерастворимый контейнер с мгновенно действующим ядом, — глаза его твердо уперлись в зрачки аспиранта, — там же вмонтирована и крохотная радиомина, — сплюснутые пальцы майора показали, насколько она мала, и он улыбнулся одними губами, — а срабатывает она от этого пульта. — Он вынул из ящика стола что-то похожее на спичечный коробок и осторожно передал его молча взиравшему на происходящее плечистому капитану. — Так вот, Юрий Федорович, если что-то старшему не понравится, ему дано полное право эту самую радиомину активизировать, — понятно, что контейнер лопнет, отрава попадет в организм — и хана, — майор почему-то опять улыбнулся и глянул на потолок, — а если все пройдет нормально, через три часа яд в капсуле разложится, и даже если вы ее отыщете в своем дерьме, то никому вреда она уже не принесет.

Наконец впервые за все время капитан пошевелился и как бы в знак одобрения наклонил лобастую, украшенную уставной стрижкой голову, а Кантария оскалил свои снежно-белые зубы в третий раз и, благосклонно на аспиранта взглянув, бодро произнес:

— Удачи. Я на вас надеюсь.

Когда все миновали внутренний периметр, майор, пожав спутникам руки, отчалил, а плечистый обладатель пальто сурово произнес:

— Резких движений не делать. Руки держать на виду, вопросов не задавать. В лицо не смотреть. Капсулу активизирую без предупреждения. — И сразу же стало ясно, что всего парапсихологического он боится до невозможности.

За разговорами быстро подошли к черной двадцать четвертой «Волге», стоявшей в отстойнике неподалеку от КПП наружного ограждения, и, усадив аспиранта на заднее сиденье между двумя здоровенными молодыми людьми, капитан приказал водиле:

— Коля, заводи, — и двинулся оформлять документы на выезд.

Наконец загудел электродвигатель ворот, тяжелый шлагбаум медленно поднялся, а стальная «гребенка» ушла в бетонные плиты, и, хлюпая колесами по вовсю уже таявшему снегу, машина весело покатила по проложенной между столетними дубами аллейке. Скоро выехали на набережную, затем пересекли Неву, лед на которой был весь в трещинах, и тут капитан повернулся на своем командирском месте и, протянув аспиранту фотографию вальяжного усатого господина, сказал:

— Посмотрите внимательно. Сегодня утром у этого человека был телефонный разговор, во время которого ему были даны кое-какие указания. Нужно сделать так, чтобы в памяти у него об этом даже воспоминаний не осталось, все забылось начисто.

Он на секунду замолчал и, коротко спросив:

— Вам ясно? — тут же узрел аспирантский кивок и фотографию забрал.

Машина тем временем резво катилась по направлению к прибежищу поганых империалистов, скоро показался свежекрашеный фасад с гербом, на который мрачно взирали из своей будки окопавшиеся неподалеку милиционеры, и в этот момент в голове Титова вдруг послышались знакомые звуки камлания, и подобный сходящей с гор лавине голос Рото-абимо начал рокотать. Уже через минуту аспирант внезапно щелкнул пальцами, и сжимавшие его бока локтями молодцы безвольно откинулись на спинку сиденья, а капитан, не поднимая глаз, что-то осторожно вытащил из кармана и протянул ему. Это была маленькая, похожая на спичечный коробок, вещица.

В залах Отдела истории первобытной культуры одного из петербургских музеев было немноголюдно. Уныло взирали на заплесневевшие предметы древности студенты, два очень темнокожих строителя светлого социалистического будущего пристально рассматривали палку-копалку, видимо вспоминая свое недавнее прошлое, а громкая речь крепкой дамы-экскурсовода была полна информации и пробирала до нутра.

— …Жизнь родового общества, его обычаи, условности составляли самый корень, суть психики каждого из его членов. — Рассказчица замолчала и, строго взглянув на попытавшегося помацать каменную вазу блудного сына гор, видимо только недавно спустившегося с них, рассказ продолжила: — Табу — слово из языка древних полинезийцев — абсолютный запрет, и невольное нарушение его приводило в действие какие-то физиологические механизмы в человеке, могло вызвать так называемую «вуду-смерть». Например, житель Огненной Земли наткнулся на лакомый кусочек и съел его. Но, узнав, что это были остатки трапезы вождя, понял, что преступил табу, и психологически настолько подготовил себя к неизбежной, по его понятиям, смерти, что действительно умер.

Румяное лицо лекторши приняло скорбное выражение, и, ловко крутанув полутораметровую указку, она начала вводную часть закруглять:

— На подобных суевериях, полном отсутствии материалистического понимания устройства мира основана и древняя магия. К примеру, в Австралии самый известный ее вид — это кость, направленная в сторону невидимого врага, все это действие сопровождается еще и песней смерти. У древних обитателей европейской территории для аналогичных целей употреблялись изготовлявшиеся из камня или рога начальнические жезлы, у северных народов им подобны предметы, называемые по-эскимосски «погаматаны». Вот, пожалуйста, они представлены здесь в достаточном количестве. — Лекторша рассекла указкой воздух и, постучав по стеклу, добавила: — Здесь же имеется жезл знаменитого саамского шамана Риза с Ното-озера. По поверью, он был так зол и страшен, что лопари боялись хоронить его, а эта реликвия из бивня мамонта, покрытая загадочными знаками, ему якобы досталась от самого владыки ада Рото-абимо. И именно благодаря ей, если верить легенде, и приобрел нойда свое необыкновенное могущество. Ну что ж, давайте пойдем дальше. — И внезапно замолчав, она вдруг бессильно опустила указку и уставилась на странную фигуру любителя древней истории.

Он был высоким и широкоплечим, одет в драповое, широко распахнутое пальто, а его криво улыбающееся, асимметричное лицо с глазами, скошенными к носу, имело выражение, пугающее до ужаса. Не обращая никакого внимания на расступившуюся при его появлении публику, он оттолкнул в сторону лекторшу, и, одним ударом локтя разбив толстое закаленное стекло, схватил посох лопарского шамана, после смерти, говорят, превратившегося в страшного упыря-равка с железными зубами, и не спеша двинулся к выходу. Оправившись от шока, дама-экскурсовод закричала пронзительно:

— Эй, товарищ, товарищ! — и с указкой наперевес бросилась следом, однако, тут же получив удар рукой наотмашь по лицу, замолчала и тихо залегла.

Престарелая смотрительница, будучи, видимо, все-таки младше большинства экспонатов, наконец из ступора вышла и, нажав тревожную кнопку, принялась оказывать упавшей первую медицинскую помощь, а два подтянувшихся красноперых сержанта, пробубнив что-то в рацию, резво кинулись за похитителем вдогон.

Однако, достигнув выхода, они узрели невероятное: их сослуживцы без всяких разговоров отдали косорылому в пальто свою честь милицейскую и беспрепятственно позволили уйти, а на вопрос коллег: «Какого хрена?» — ответили: «Помимо ксивы комитетской было показано еще и предписание с красной полосой», — и сразу же все любопытствующие примолкли и успокоились. Ясное дело, не каждому дается малява, запрещающая его шмонать и хомутать, а в музее этого барахла полно, не убудет.